Наконец между двумя гранитными столбиками показалась белая табличка с надписью «Школа Сент-Джеймс».
Отец Бена отстегнул ремень безопасности и въехал на крайний изгиб длинной подъездной аллеи. По обе стороны дороги высилась густая и нестриженая хвойная изгородь, которая на какое-то время даже загородила собой слепящее солнце, и машина медленно покатилась между деревьями.
В приемном комплекте бумаг (а при виде толщины этого пакета Бена всякий раз омывало волной уверенности) сообщалось, что у него в общежитии будет сосед по комнате, вот только, кем окажется этот сосед, не упоминалось. Бен очень радовался, что у него появится товарищ по жилью. Благодаря этому парню Бен будет иметь возможность продемонстрировать всю свою компетентность в здешних делах, все знания, что он перенял от Тедди. С тех пор как ему доводилось приезжать в Сент-Джеймс и встречаться с приятелями брата, он хорошо усвоил, что если фамилия какого-то ученика звучит очень знакомо, то это отнюдь не совпадение. Да, да, это были та самая бывшая на слуху продовольственная фирма, или тот самый знаменитый производитель стали, или тот самый известный банк. Бен со своим соседом по комнате будут вместе осваивать здешний школьный сленг, у них появятся свои, непонятные всем прочим, шутки, они вместе будут знакомиться с девочками, а после станут делиться друг с другом впечатлениями. Бен научит своего соседа, как правильнее держаться в столовой или в «берлоге» – как по традиции ученики называли здешний клуб с залом отдыха, кафетерием и игровыми автоматами, – поведает ему, что однозначно не следует носить, или объяснит, как заставить старшеклассников считать, что ты достаточно крут для новичка, но все же не пытаться казаться чересчур крутым. Или что, заходя к кому-то в комнату, ни в коем случае не следует стучаться, потому что стучаться в дверь обязаны лишь преподы, и если кто-то к тебе постучался – значит, пришел препод.
Бен со своим товарищем по комнате разузнают, как достать выпивку (Бен пока что вообще не представлял, где ее можно достать, – ну так это дело наживное!), и другие ребята захотят прийти к ним распить за компанию. Со своим соседом по комнате Бен будет общаться куда теснее, нежели с тем парнем, с которым он познакомился в лагере «Тонгахивин», – с Тейлором Хатчинсоном, или просто Хатчем. И Хатч намного сильнее захочет дружить с Беном, потому что Бен окажется как бы уже занятым, не столь для него доступным. Летом педагоги «Тонгахивина» разрешили Хатчу отправиться в долгий поход на каноэ, хотя тому и не исполнилось четырнадцати, а на лагерных «индейских» танцах он, говорили, увлек Хизер Риз к теннисным кортам. По слухам, этим летом у них вообще все развернулось по полной программе. Хатча два лета подряд выбирали «Лучшим в лагере» – но он лишь насмехался над наградой, говоря, что только всякие подлизы получают этот приз.
– А вот Уикси, точно знаю, был бы не прочь его урвать, да? – сказал однажды за обедом Хатч, довольно ощутимо толкнув его кулаком в плечо.
Поскольку на самом деле Бен и впрямь был бы очень рад получить «Лучшего в лагере», он густо покраснел, а ребята за столом рассмеялись. И Бен в ответ тоже толкнул Хатча кулаком в плечо, но совсем легонько.
Кстати, узнав, что Бен тоже собирается поступить в школу Сент-Джеймс, Хатч проникся к нему гораздо большим уважением.
А однажды, рисовал в своем воображении Бен, они с соседом выкрадут из кухни здоровенный, промышленных объемов, пакет с порошком для желе, заткнут щель под дверью какого-нибудь помещения в полуподвальном этаже, протянутым через окно шлангом наполнят это помещение водой на фут глубиной, высыпят сухой желатин, включат батарею и веслом, притащенным из лодочного сарая, хорошенько все перемешают. Потом батарею выключат, а окна оставят открытыми. А когда комната окажется сплошь покрыта слоем идеально застывшего желе толщиной в фут, он, Бен, получит славу редкостного, прямо-таки эпохального затейника, и тогда Хатч уважительно кивнет, признав, что выдумка его приятеля – действительно нечто потрясающее.
Бен немного скучал уже по Тиму Грину, с которым он дружил дома, с его неизменным прямым пробором и шортами до колен. Но здесь он наконец обретет более классных и крутых друзей – таких, из-за которых ему не придется украдкой смущаться и краснеть.
И вот окаймлявшая подъездную дорогу живая изгородь резко оборвалась, и их взорам открылись футбольные поля, похожие на зеленые озера. Слева от спортивных площадок стояло старое, слегка покосившееся здание из красного кирпича, напоминавшее амбар, а прямо через дорогу выстроился целый ряд учебных корпусов, снизу кирпичных, а сверху обшитых белой вагонкой. За чередой деревьев высилась прямоугольная колокольня школьной капеллы, из каждого угла которой в небо вонзались узловатые шпили. С ее печеночным цветом, эта башня, казалось, дрожала на фоне пронзительной синевы летнего неба. Бену вообще всегда представлялось странным, что здешнюю церковь называют капеллой. На его взгляд, это был самый что ни на есть полноценный собор, колокольня которого просматривалась с любой точки кампуса.
Бен вспомнил, что в машине позади него лежит его новенькая куртка North Face и классная бейсболка Marlboro Racing, и едва не задрожал от сладкого предвкушения, представляя, как он будет гордо их носить, когда придет пора. Вскоре он сам почувствует, когда и что годится надевать. Если бы он в самый первый день в школе нацепил свою бейсболку, все бы подумали, что он выпендривается, считая себя чересчур крутым. Но вскоре он с полным правом сможет ее носить.
Подъезжая сейчас к школе, Бен видел на дорожках ребят в кепках – в основном это были самые обычные бейсболки с названием того или иного колледжа. Но он-то знал, что его Marlboro Racing куда лучше, поскольку хоть она была и формой, и материалом такая же, как другие бейсболки, но все равно отличалась от прочих. Она была особенной, единственной в своем роде, с идеальным изгибом козырька. Хатч, несомненно, сразу признал бы ее совершенство, и Бен даже пожалел, что Тедди не отдал ему эту бейсболку раньше, чтобы ее можно было носить в лагере «Тонгахивин».
Между тем они с отцом ехали все дальше, поднимаясь по небольшому уклону в направлении Дома основателя с его ослепительно белыми колоннами, затем миновали небольшой безымянный ручей, бегущий через весь кампус. Обычно, когда им доводилось приезжать в Сент-Джеймс, отец постоянно указывал через окно автомобиля на разные здешние достопримечательности, рассказывая все, что с ними связано. Однако теперь он хранил молчание – возможно, тоже пребывая под гнетом своих мыслей и надежд. Он выступил сопредседателем комитета по сбору средств для строительства новых кортов для сквоша, так что Бен не сомневался, что их-то уж точно отец заедет посмотреть. Возможно, там, на этих кортах, их уже поджидает Мэнли Прайс.
Наконец они добрались до парковки во дворе четырех стоящих прямоугольником, неказистых, почти квадратных общежитий, построенных в стиле «учрежденческой готики» тридцатых годов из кирпича и песчаника. Корпус Хоули, где предстояло жить Бену, успешно выполнял свою ландшафтную роль, тыльной стороной ограничивая зеленое травяное пространство. Они припарковались среди других авто, выбрались из машины, и оба облегченно потянулись, расправляя тело под горячим солнцем. В этот момент колокола на башне капеллы исполнили полный вестминстерский перезвон[7], добавив к нему еще один отчетливый удар: был час пополудни.
В общежитии царили гул и суета: дети и родители сосредоточенно носили и расставляли по местам всевозможные вещи. Бен с отцом были одеты в длинные шорты хаки и футболки поло, но без солнцезащитных очков, ибо темные очки казались бы здесь дурным тоном.
В комнате номер двадцать четыре оказалось пусто. Там имелись две кровати с покрытыми зеленой резиновой тканью, точно в операционной, матрасами и два письменных стола. Бен с отцом поставили первые принесенные вещи на пол. Три окна в стене напротив выглядывали на заднюю парковку, на большую лужайку перед ведущей сюда двухполосной дорогой и на спортзал, отстроенный из шлакобетонных блоков. Бен уже знал, что если высунет голову в окно, то увидит справа, вверх по склону сквош-центр. Ветра здесь почти не ощущалось: его порывы с трудом пробивались сквозь густые кроны деревьев.
