Мэйху принял вызов. Подтянул длинные рукава повыше так, чтобы обнажились тонкие белые запястья и, глядя снизу вверх на долговязого императора, ответил:

– Эх, императорское твое величество, уж ты-то должен был понять, что самое ценное – не на голове, а внутри нее.

Ван Мэй утомилась стоять и ждать, пока два задиры наговорятся, потому легонько притопнула ногой, и мощный гул прокатился по комнате, отдаваясь эхом и дальше по дворцу.

– Повелитель десяти тысяч лет, – сказала она так, словно это был не титул императора, а ругательство. – Здесь сидит почтенный Ши Хэй и ждет разрешения прочитать свои труды. А также прекрасноликая императрица. Негоже вам, словно босоногому попрошайке, кричать на весь дворец! Потом сходите с Мэйху на площадку десяти тысяч мечей и помашете палками.

– Так вот зачем я тебя позвал! – воскликнул Ли Ху, поднял руки, чтобы рукава упали ему на плечи, и уселся на скамью. – Сегодня он должен рассказать про четыре последних года под девизом правления «Справедливая Добродетель». Я хотел смотреть тебе в глаза, когда речь зайдет о твоем предательстве!

– Все, что когда-либо делало «Золотое небо», шло только на благо страны Коронованный Журавль! – пафосно провозгласил Мэйху и изысканно опустился возле императора.

Ван Мэй печально вздохнула. Она знала историю этого белобрысого выскочки и восхищалась его великолепными манерами. Может, разница между ним и Теданем возникла, потому что Тедань слишком поздно попал в хорошие руки? Впрочем, юный торговец умел подстраиваться под любые условия. С самой Мэй он вел себя церемонно и крайне вежливо, с Уко он несколько раз сталкивался на тренировочной площадке и держался весьма неплохо, в результате Уко его зауважала, с Теданем он общался панибратски, что импонировало повелителю, уставшему от ненужных восхвалений.

– Давай, мастер! Поведай нам о предательстве этого неблагодарного Джин Мэйху! – разрешил говорить император.

Ши Хэй робко глянул на самого богатого человека во всей стране. Тот лишь вежливо улыбнулся, показывая, что воспринимает эти слова, как шутку.

«По желанию Сына Неба я начну свой рассказ с десятого года под девизом правления „Справедливая Добродетель“. За два года почти все знатные рода теми или иными способами вызнали о грядущем несчастье. Как ни печально, но большинство из них беспокоились не о стране, взрастившей их и давшей им богатство, а о своих жизнях и сундуках. Рода Люй, Ци и Кун срочно распродали свои земли, обменяв их на золото и кристаллы с Ки. Люй и Ци первыми отправили своих старших сыновей с деньгами и охраной в страну Божественной Черепахи, чтобы те успели купить дома и земли до того, как весть о появлении семихвостой лисы дойдет до остальных императоров. А через полгода вслед за ними выехали и остальные члены семьи.

Многие высокопоставленные чиновники поспешили подать в отставку под предлогом плохого здоровья или из-за старости, ведь после того, как император официально объявит о приходе лисы, уйти со службы будет сложнее.

Следом за первыми тремя родами двинулись еще пять кланов. Они хотели пойти тем же путем и успели отправить первые караваны, но затем император перекрыл выезд остальных членов семей. Потому им пришлось оставить все имущество и убраться из страны на летунах.

Земля стремительно дешевела, роскошные сыхэюани в Киньяне отдавали за бесценок, тогда как угодья в отдаленных городах, напротив, подскочили в цене.

Чтобы предотвратить побег богатых кланов, император Чжи Гун-ди вынужден был пятую армию под командованием Лан Яна направить на границу с Божественной черепахой. Там они должны были перекрыть все дороги и поворачивать караваны обратно.

Правитель Божественной черепахи воспринял армию, вставшую возле границы, как угрозу нового вторжения. Увы, наши соседи не забыли про попытку захватить восточные земли. Я, Ши Хэй, уверен, что император Божественной Черепахи знал о семихвостой лисе, перебежчики непременно доложили бы ему. Все же к нему в страну приехали не безродные крестьяне, а богатейшие и знатнейшие кланы, у которых немало родственных связей и в других государствах. Таких не зазорно пригласить в гости. Да и количество въезжавших людей должно было насторожить его. Но, несмотря на это, он также подвел к восточной границе немалые войска и даже выслал ноту протеста императору Чжи Гун-ди.

Там говорилось, что повелитель Божественной Черепахи требует убрать столь армию с границы, иначе он воспримет это как нападение и возьмет на себя смелость атаковать первым. Так же там говорилось, что препятствование свободным людям в перемещении есть признак жестокости и скудоумия, потому он, император Божественной Черепахи, вынужден будет вмешаться и помочь несчастным.

Разумеется, если бы в соседнюю страну бежали крестьяне в лохмотьях, то никто бы их не впустил. Зачем лишний раз плодить нищету? А вот заполучить золото и несметные запасы Ки знатных родов никто бы не отказался.

Пятую армию пришлось отвести вглубь страны и разместить возле Равнинного моря, но из-за отсутствия хороших дорог и деревень подвоз продовольствия был затруднен, и солдаты часто голодали, погибали от зубов и клыков диких зверей, множество лупоглазов охромели из-за обилия зубастых ям. Во время сезона дождей начались болезни, и численность пятой армии уменьшилась на треть.

Так как армия собиралась наспех, там не хватало магов, лекарей, палаток, оружия и обмундирования. К тому же третий принц не обладал нужными знаниями и не умел выбрать место для расположения армии, не следил за построением лагеря, не требовал правильного числа выгребных ям и соблюдения устоев, болезни одна за другой прокатывались по его солдатам. Увы, судьба пятой армии хорошо показывает, что знание книжных истин недостаточно для того, чтобы стать хорошим командующим».

Впервые император Ли Ху слушал мастера предшествующих знаний так внимательно, что не сводил с него глаз.

– Там погиб мой младший брат, – негромко сказал он. – В пятую армию сгребали всех, от пятнадцати до пятидесяти лет. Если в семье больше двух мужчин, то одного непременно забирали. Так забрали и Луданя. Он ни разу не вышел на поле боя, ни разу не встречал врага, умел лишь стоять с плохоньким копьем в строю, выучив два удара и три защиты.

Ши Хэй молчал, пораженный до глубины души. Он знал, что происхождение нынешнего императора невысоко, знал название его родной деревни, знал, что после восшествия на престол Ли Ху не торопился перевозить семью в Киньян, и лишь после отражения лисьей волны он отправил за ними летуна. И, как ни странно, его родные хоть и жили в Киньяне, но не вмешивались в политику. Они вели себя так тихо, что никто из придворных и не вспоминал о них. Сестру император выдал замуж за незнатного синшидайца, братьев отправил учиться в Академию, а родителям выделил участок земли, и там они выращивали целебные травы, хотя могли есть с золота и запивать из серебра[2].

– Поэтому учитель Кун и отправлял нас в армию каждый год, – сказал Цянь Ян. – Чтобы мы не только щеголяли красивыми фразочками из книжек, но и знали, что едят солдаты и сколько срут.

Мэйху прыснул от неожиданных слов лощеного Яна, потом посерьезнел и добавил:

– Хороший торговец должен не только считать деньги, но и думать о своих людях и даже за них. Чем больше людей собирается вместе, тем они глупее. А, значит, тем тяжелее приходится их предводителю.

– К Лан Яну были приставлены опытные военачальники, – внезапно сказал Ши Хэй, поддавшись дружеской атмосфере, царившей между императором и Джин Мэйху. – И если бы третий принц слушал их, не было такой трагедии.

– Продолжай, – оборвал его Ли Ху.

«Паника коснулась не только знати. Простые жители не догадывались о грядущей катастрофе, но они видели, как один за другим могущественные кланы снимались с родовых земель, бросали сундуки, набитые шелками и фарфором, и бежали. В столице начали ходить разные слухи, один другого страшнее. По улицам бродили гадатели и прорицатели, трясли сушеными костями, грохотали палками с нанизанными кольцами, подкидывали в воздух перья и кричали о семи великих бедствиях. Говорили о трехлетней засухе и двухлетнем наводнении, о страшном голоде и болезнях. Перепуганные люди творили разные безумства. Один раз растерзали семью мясника, чья дочка покрылась красными пятнами, так как подумали, что это какая-то чума, в другой раз разгромили лавку мелкого торговца. Врывались в брошенные сыхэюани и потом бегали по Киньяну, нацепив на себя дорогие не по чину одежды, швыряли фарфоровые чашки в паланкины чиновников, требуя сказать правду. Цены на продукты выросли в десять раз. Если раньше ты мог купить за один мао мешок риса, то сейчас получил бы черпак.