От моих действий девчонка вздрагивает и тут же отрывает руки. Кладёт их себе на колени и, сжав в кулаки, опускает голову вниз, густо краснея.

И я только сейчас понимаю, что наши лица находятся на одном уровне. Так близко, что я могу разглядеть девчонку в мельчайших деталях.

На доли секунды залипаю на симпатичной мордашке с мелкой россыпью веснушек на переносице, загнутых кверху пушистых ресницах и насыщенном янтарном взгляде, в котором плещется смятение.

Замечаю, что девчонка начинает дышать чаще и тяжелее и, встав с коленей, отхожу от неё на несколько шагов, освобождая лёгкие от чёртовых персиков.

– И последний вопрос, – прищуриваюсь, следя за тем, как она теребит собачку на молнии своей плащёвки. – Где был твой хваленый парень, пока ты шарахалась ночью посреди гаражей? Почему опять не встретил?

Этот чёртов вопрос долбил мне крышу с первых секунд, как я понял, что с Аней что-то случилось. И, озвучив его вслух, я чувствую, что снова начинаю закипать.

Клянусь, я выбью из её хахаля всю дурь. Найду этого имбицила, чего бы мне это ни стоило и кишки вырву идиоту.

Вижу, как Аня теряется от заданного вопроса. Какое-то время напряжённо всматривается в моё лицо, а затем отводит глаза в сторону, поджимая пухлые губехи.

– Нет у меня парня, – нехотя бубнит себе под нос, хмуря брови.

Стреляет в меня недовольным взглядом и отворачивает лицо в сторону. А я в этот момент чувствую такое нереальное облегчение, как будто я чёртов нарик, неожиданно получивший заветную дозу.

Нет никого…

У неё никого нет…

Хочется лыбиться, как последнему кретину, но я, естественно этого не делаю. Хотя вид недовольной Ани реально умиляет. Вижу, как она стреляет в меня горящими глазищами и быстро отводит взгляд.

В этот момент испытываю дикое желание коснуться её щёки, провести по ней кончиками пальцев. Но сдерживаюсь, напоминая себе, что мы друг другу никто. И позволь я себе такой выпад, Аня точно будет считать меня последним моральным уродом.

Подавляю рычание, заставляя себя отойти от рыжули на безопасное для неё расстояние. На всякий случай возвращаюсь на своё рабочее место, создавая между нами преграду в виде стола.

С раздражением понимаю, что близость девчонки выбивает меня из колеи. Я словно становлюсь одержимым. С этим явно нужно что-то делать, пока я окончательно её не запугал.

Получается, она даже этого долбанного парня придумала, только для того, чтобы от меня отделаться.

И вот вроде мозгом понимаю, что у неё были на это причины, но всё равно, сука, бесит. Дико бесит, что она от меня так шарахается. Что моя близость настолько ей претит, что она лучше будет одна топтаться по ночам среди гаражей, чем примет моё предложение о помощи.

И наверно, по хорошему, мне бы надо от неё отвалить. Только теперь обстоятельства изменились. Так что хрен она от меня так просто отделается.

– Вставай, Аня, – бросаю хмуро, хватая со стола телефон и ключи от машины. – Прокатимся с тобой на промзону.

Рыжуля тут же задирает голову вверх и испуганно округляет глаза.

– Чт-то? – выдавливает запинаясь. – Сейчас? А я… мне… мне обязательно надо с вами ехать?

Судя по растерянному выражению лица, девчонка явно не ожидала, что ей придётся ещё раз побывать на месте преступления.

Это наверно странно, но я физически ощущаю, как напрягаются её мышцы в этот момент. Подобно бойцовской собаке чувствую, как ускоряется её сердечный ритм, впрыскивая в вены запредельную дозу адреналина. И венка. Эта чёртова венка на её белой бархатной шее, начинает бешено трепыхаться, иступлёнными ударами пробивая нежную кожу. Сводя меня с ума, доводя до безумия и заставляя какие-то мне самому неизвестные раньше звериные инстинкты всплывать наружу. Так, что нестерпимо хочется прямо сейчас подойти к девчонке, схватить её за хрупкие плечи, впечатать в себя, и нахрен никуда больше не отпускать.

Чтобы никогда ни одна следачья шавка больше не смела даже смотреть в её сторону. Чтобы каждый сраный ППСник и каждый, сука, гопник на районе был в курсе, что эта женщина неприкосновенна.

Млять…

Если бы Аня знала, как у меня внутри сейчас всё бурлит и клокочет, и что за дикие мысли разрывают мой мозг, хрен бы она вошла в этот кабинет. И даже открытая дверь бы её не успокоила.

Самому от себя смешно, честное слово. Реально крыша едет. Даже представить себе не мог, что такое вообще возможно…

– Поехали, – подойдя к двери, бросаю через плечо, стараясь лишний раз не смотреть на девчонку. – Нужно, чтобы ты мне на месте воссоздала всю картину. Кто, где, чего и как. Может, ещё что-то по ходу дела вспомнишь.

Тяжело вздохнув, Аня поднимается со стула и на негнущихся ногах, плетётся к выходу.

Глава 14

Кожей чувствую, как трудно ей даются шаги, каждой клеткой тела ощущаю растущий в ней страх. И, млять, до ломоты в костях хочется прижать её к себе, успокоить, пожалеть. Сказать, что всё будет хорошо, уверить её, что она в безопасности. Да хотя бы просто тупо домой отвезти и не мучить её этой поездкой.

Но не могу. Ничего из этого не могу сделать. И не возить её на место преступления не выйдет. Потому что Аня единственный свидетель. Потому что я теперь спать спокойно не смогу, пока этот грёбаный Князь на свободе, ходит по моей земле, и Аня вполне может ещё раз с ним столкнуться.

Всю дорогу до промзоны нахожусь в диком напряжении. Тяжелые мысли раздирают сознание, взрывая мозг перегрузом информации.

Анализирую, прикидываю, взвешиваю.

Думаю о том, какие дальнейшие действия необходимо предпринять, чтобы всё-таки выйти на Князя как можно быстрее.

Здесь уже даже не принцип играет большую роль, а личная заинтересованность. Успокоюсь только тогда, когда посажу ублюдка за решётку на пожизненное. Не раньше.

Выруливая на промзону, замечаю дорогу, ведущую через гаражный кооператив, и направляю тачку туда. Притормаживаю в нужном месте, отмечая, как до этого притихшая Аня начинает тревожно озираться по сторонам, выглядывая в окна.

От её волнения градус в машине заметно повышается, поэтому разворачиваюсь всем корпусом к рыжуле и жду, пока она переведёт зашуганный взгляд на меня.

– Не нужно бояться, – стараюсь говорить максимально мягко. – Сейчас здесь уже никого нет. Только мы с тобой и всё. Быстро пройдёмся по месту, осмотримся. Представь, что ты тоже сотрудник уголовного розыска, – ухмыляюсь от своих же слов. – Младший лейтенант Лисовская, как тебе?

Аня в панике мельчешит растерянным взглядом по салону, но на моих последних словах застывает и, едва заметно улыбнувшись, начинает быстро кивать, крепко зажмурившись.

И в этот момент меня, млять, вставляет не по-детски. Под рёбрами сводит, и что-то там внутри бухает нахрен, сбивая дыхание. Лёгкие сжимаются и, с трудом оторвав тяжёлый взгляд от замершей девчонки, я нервно прочищаю горло.

Мля, меня от одного только намёка на её улыбку штырить начинает…

Ловлю себя на мысли, что в первый раз вижу, как рыжуля улыбается. До этого я видел её только с негативными эмоциями: страхом, паникой, слезами, даже злостью, а вот с улыбкой, впервые. Хотя это даже улыбкой не назовёшь. Скорее только намёк на неё, но меня всё равно торкает. Как будто мне в кровь резко впрыснули лошадиную дозу эндорфинов и, растекаясь по венам, они согревают нутро и дают такой нереальный приход, что самый прожженный нарик бы позавидовал.

Млять, так бы и смотрел на неё вечно. Лишь бы только девчонка улыбалась, а не металась в панике с зарёванными глазищами.

Не подозревая о моём состоянии, Аня открывает глаза и глубоко вдыхает воздух, успокаиваясь.

– Я готова, – сообщает немного дрогнувшим в конце голосом, но всё же уже более уверенно. – Постараюсь помочь, чем смогу.

После этого мы выходим из машины и идём в то место, в котором по словам рыжули было совершено преступление.

Подмечаю, что участок достаточно закрытый. Со стороны дороги и пешеходной зоны ничего не видно. Поэтому версию с другими свидетелями сразу откидываю.