Костя дышит тяжело, словно ловя со мной один приход, заражаясь одной болезнью. Его лицо прямо напротив моего. Я настолько хорошо чувствую этого мужчину, что с точностью индикатора улавливаю исходящую от него энергетику. Будто между нами существует какая-то особенная эмпатическая связь.

Но, конечно, мне это только кажется. Ещё одна фантазия моего больного мозга.

Не в силах больше выносить напряжения, отвожу взгляд, но Костя тут же обхватывает меня за затылок и слегка дёргает на себя, не давая отвернуться.

— Посмотри на меня, Лера, — хрипит, дыша также тяжело, как и я. — Смотри. На. Меня. Успокойся, тебе ничего не угрожает. Ты пистолета так испугалась? Давай обсудим. Ты всегда можешь просто спросить, Лера. А не визжать и сбегать.

— Спросить? — срываюсь на крик и не узнаю собственный голос. — Спросить, вы говорите? Да у вас же бесполезно что-то спрашивать! Вы ничего не рассказываете! Почему вы не рассказали, что мой отец был владельцем завода? Почему не позволили привезти вещи из дома? Почему вообще не отвезли меня хотя бы просто посмотреть на место, в котором я раньше жила! Врач же сказал, что знакомая атмосфера поможет вернуть воспоминания! Почему в вашем доме нет ничего, что напоминало бы о моих родителях?! Ни одной фотографии, ни единой зацепки! Почему вы не скорбите?! Умер ваш лучший друг, а вы на похоронах стояли с таким невозмутимым лицом, будто случайно тут оказались! И да, откуда в вашем доме оружие?! Кто вы такой? Я уже поняла, что ресторан у вас просто для отвода глаз! Чем вы занимаетесь на самом деле?

Выпалив всё это на одном дыхании, я теряю последние остатки сил. Дышу так тяжело, что мои лёгкие просто не успевают сокращаться, и я начинаю задыхаться. Хватаюсь рукой за грудь, оттягиваю ворот чёрного трикотажного платья, в надежде дать себе больше воздуха.

Снова бросаю напряжённый взгляд на Костю. Он молчит, но я вижу, как от тяжёлого дыхания раздуваются его ноздри, чувствую, как тянется простынь возле моих бёдер от того, что он сжимает её пальцами.

— Сейчас не подходящее время для подобных разговоров, Лера, — цедит медленно и начинает отстраняться, но я подскакиваю на колени и сама хватаю Чернова за плечи, удерживая на месте.

Наши лица так близко. Их разделяют всего какие-то несколько сантиметров. Это сводит меня сума и мешает мыслить здраво, и я трачу последние силы на то, чтобы сконцентрироваться. Прикрываю глаза, комкаю между пальцев рубашку на его плечах.

— Стой, — шепчу, задыхаясь от эмоций. — Ты не можешь вот так сейчас всё оставить. Твоё это «подходящее время» никогда не наступит.

Чувствую дикое головокружение и лёгкую тошноту. Врач предупреждал, что в моём состоянии мне сейчас нельзя волноваться. Всё же удар затылком, хоть лёгкий, но был. И мозг сейчас находится в очень шатком состоянии. Сильных стрессов он может просто не выдержать. А я за последнее время постоянно находилась в состоянии тяжелейшего нервного перенапряжения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чего стоит один только сегодняшний день. Похороны, знакомство с Ольгой, её странные предупреждения по поводу того, что с Костей нужно быть осторожной, и, словно в подтверждение её слов – пистолет, найденный мной в шкафу.

Мой ослабший организм не выдерживает такого. Я ощущаю, что силы начинают меня покидать. Пространство вокруг сужается, превращаясь в одно сплошное чёрное пятно, и я медленно оседаю.

Чувствую, как Костя подхватывает меня и осторожно укладывает на кровать. После чего тишину комнаты нарушает звук расстегиваемой молнии и моё платье начинает скользить вниз по моим плечам и талии, и дальше, по бёдрам.

Я понимаю, что Костя раздевает меня, но не могу найти в себе сил, чтобы ему помешать. Последнее, что улавливает мой мозг прежде, чем отключиться, это то, как рядом со мной прогибается матрас от тяжести его тела.

Глава 16

Я нахожусь в полнейшей темноте. Только изредка перед глазами мелькают яркие вспышки, похожие на фары от машин. А ещё я слышу мамин голос. Она зовёт меня по имени. В чёрной пелене я улавливаю её лицо. Кажется, она тянет ко мне руку. Я хочу дотронуться, но каждый раз, когда пытаюсь поймать мамину ладонь, она куда-то неуловимо ускользает.

А ещё я чувствую страх. Леденящий, животный. Я знаю, что он связан с мужчиной, но не могу вспомнить с каким. Могу только сказать, что не хочу, чтобы этот человек был рядом со мной. Он принесёт только горе. Он сам по себе зло в чистом виде.

В очередной раз, когда я пытаюсь поймать мамину руку, её лицо вдруг искажается гримасой ужаса, и меня оглушает дикий крик.

В этот же момент я ощущаю сильную встряску и распахиваю глаза.

Моё сердце всё ещё стучит с сумасшедшей скоростью, а грудную клетку распирает от частого дыхания. Мне не сразу удаётся прийти в себя, после сна всё перед глазами расплывается, и я растерянно озираюсь по сторонам до тех пор, пока взгляд не фокусируется на Костином лице.

— Лера, — низкий, чуть хриплый спросонья голос звучит так резко, что я вздрагиваю. — Что случилось? Кошмар?

Только сейчас, окончательно стряхнув с себя сон и вернувшись в реальность, я понимаю, что лежу в Костиной постели, а он нависает надо мной и, обхватив руками за плечи, взволнованно всматривается в моё лицо.

— Ты кричала и металась по подушке, — продолжает настаивать с ответом. — Тебе приснился плохой сон?

— Д-да… — киваю, растерянно озираясь по сторонам. — Какой-то кошмар. Я уже не помню что именно. Просто какой-то сумбур, но я почему-то испугалась.

После сна я нахожусь в растрёпанных чувствах, поэтому до меня не сразу доходит, что Костя не спешит отодвигаться, продолжая подминать меня под себя, а большие пальцы его рук, гладят кожу на моих плечах.

И в этот момент до меня доходит самое главное. Мы спали в одной постели. Моментально, как удар молнии в дождливую ночь, ко мне возвращаются воспоминания о вчерашнем вечере.

Похороны, ужин в Костином ресторане, знакомство с Ольгой, пистолет, найденный в одном из шкафчиков и моя истерика.

То, как я кричала и плакала. Требовала от Кости, чтобы он ответил на мои вопросы, но он так ничего и не сказал.

Кровь в моём теле тут же становится на градус выше и вены начинают жечь, заполняемые гневом.

— Слезьте с меня, — шиплю, пытаясь вырваться.

Но, вопреки ожиданиям, мужчина продолжает нависать надо мной, твёрдо удерживая на месте. Он так близко, что наши тела соприкасаются. Я чувствую жар его тела своей оголённой кожей. Это действует на меня как разряд электричества. Я даже чувствую лёгкое покалывание в теле.

Внизу живота горит и тянет. Это невыносимо. Слишком много. Этого мужчины слишком много в моей жизни.

— Мы снова перешли на «вы»? — Костин голос кажется недовольным, словно его оскорбляет то, что я обращаюсь к нему официально. — Мне показалось, что вчера мы уже перешагнули этот барьер.

— Пустите, — кричу, игнорируя его вопрос, и делаю ещё одну попытку вырваться. — Почему… почему вы оставили меня в своей постели? Как вам вообще в голову такое пришло?

— У тебя был нервный срыв, Лера. Ты отключилась. Я решил не переносить тебя, чтобы не разбудить. Тебе был необходим полноценный отдых.

Его голос звучит ровно, невозмутимо. Будто нет ничего особенного в нашем совместном сне.

— Вы… вы не должны были меня раздевать. И сами не должны были раздеваться. Это… это не правильно.

От такой тесной близости этого мужчины меня бросает в дрожь. Тело покрывается мурашками. Кажется, что каждая клетка ощущает сейчас всё настолько остро, что любое мимолетное Костино движение, отдаётся странным ощущением внизу живота. Как волна, которая накатывает, а потом отступает, чтобы через какое-то время вновь меня настигнуть.

Чернов молча вглядывается в моё лицо и, словно в противовес моему возмущению, лишь теснее опускается на меня, переставая удерживать себя на руках. Громко ахаю в тот момент, когда его торс прижимается к моему животу.