- Это, - сказал пилот, - оборонительное оружие.
- Хорошая у вас оборона, - одобрил Киссур. - Сойдет и за кольцо в ухо и за серьгу в нос.
Прошло еще немного времени, и пилот снял откуда-то толстую трубку, нажал на клавишу, - экран перед ним нарисовал человеческое лицо. Человек на экране походил на портрет советника Ванвейлена, только выглядит моложе, чем надо, - видать, время на небесах тянется медленнее.
- Ну как, - спрашивал меж тем Ванвейлен пилота.
- У меня такое чувство, - сказал Редс, - что меня сейчас съедят. От них просто воняет кровью.
В эту минуту Киссур оттолкнул пилота и взял трубку.
- Я очень признателен вам, - господин Ванвейлен, - сказал он. - Это вы господин этих людей?
- Господин Киссур, - сказал озадаченно Ванвейлен, - не лучше ли нам будет поговорить через час, лицом к лицу?
- Отчего же? Разве это непривычный для вас способ разговора?
Редс расхохотался.
- Когда-то, - сказал Ванвейлен, - вы рассуждали о том, что справедливая война, - это когда империя покоряет варваров, строит дороги и учреждает законы. А несправедливая - когда варвары и повстанцы завоевывают империю и превращают людей в зверей, а поля - в пустыри. Что вы скажете о справедливой войне теперь?
Киссур внимательно глядел на Ванвейлена.
- Если государь, которому вы служите, - сказал он, - восстановит порядок в стране Великого Света и если государь Варназд от чистого сердца признает себя вассалом вашего государя, то я сделаю все, что вы мне прикажете, если я, конечно, вам понадоблюсь.
Редс крякнул. Ванвейлен поднял брови: он, пожалуй, не ожидал, что этот человек так легко скажет "Да".
- Я не служу никакому государю, - прикусив губу, ответил Ванвейлен.
"Арфарра был прав насчет ихней республики", - подумал Киссур.
- В таком случае я буду служить вам, если государь Варназд вновь получит власть надо всей ойкуменой. Можете ли вы это сделать?
Пилот вытаращил глаза. "Раб, - сказал себе Редс, - раб, который лижет сапог. Его господин подписал ему смертный приговор, рубил головы, как капусту, а раб умоляет нас позволить господину действовать в том же духе и дальше".
- Господин Киссур, - с насмешкой сказал Ванвейлен, я бы мог обсудить с вами этот вопрос прямо сейчас, но я хочу сообщить вам, что наш разговор может слышать и записать любой, кто имеет соответствующее оборудование. Не стоит ли вам все-таки подождать часок?
Киссур подождал часок, и вскоре самолет с шумом и ревом сел на бетонную полосу на пустынном острове у края земли, таком холодном и далеком, что, наверное, при восходе солнца здесь был слышен скрип подземных ворот и фырканье огненного коня. Киссур выпрыгнул из стального брюха, и увидел, что Ванвейлен стоит прямо на границе между бетоном и травой, а ветер яростно трепет его серый плащ.
Они неторопливо пошли по дорожке к круглому куполу, вырастающему из земли на расстоянии в три полета стрелы. Ванвейлен говорил, а Киссур молчал и слушал. У дверей купола их ждал еще один человек в сером. Киссур остановился, оглядел его с головы до ног и произнес:
- Здравствуйте, господин Нан.
Ванвейлен тут же просунулся между двумя первыми министрами и произнес:
- Господин Нан приложил большие старания, чтобы втянуть меня в это дело. Без него бы меня здесь не было.
Нан поклонился Киссуру и сказал:
- Вас не шокирует мое появление в качестве... чужеземца?
- Я тоже варвар по происхождению, - ответил Киссур. - Что же удивительного в том, что чужеземцы верно служат империи? Разве в ойкумене когда-либо обращали внимание, откуда чиновник родом?
Ванвейлен, за спиной Киссура, нервно усмехнулся. Он подошел к дверям, и они разъехались сами собой. В то мгновение, когда Нан и Киссур, один за другим, вошли в холл, Киссур быстро наклонился к уху Нана и прошептал:
- Между нами есть еще одно сходство.
- Какое?
- Когда мне показалось, что империя погибает, я позвал на помощь моих соплеменников. И вы сделали то же самое. И вы знаете, - прошел целый год, прежде чем я понял, что нет более верного способа погубить империю, нежели позвать на помощь варваров.
Нан дико глянул на Киссура.
Через несколько минут они оказались в комнате с белыми стенами и черными столами. Там стояло несколько людей, и в кресле на больших колесиках сидел Арфарра, а бок-о-бок с ним, - самозваный Арфарра, Ханалаев проповедник. Они довольно мирно беседовали.
Все расселись. Киссуру представили остальных землян, и тут окончательно стало ясно, что Ванвейлен - господин всех этих людей. Только один, по фамилии Хаммерс, отрекомендовался как глава правительственной комиссии и человек независимый, но по его поведению это было незаметно.
Первым говорил этот Хаммерс.
Минут через пятнадцать Киссур не выдержал и сказал:
- Словом, вы решили ни во что не вмешиваться.
- Известные трудности, связанные с быстрым принятием решений... начал тот.
- Цыц! - сказал Киссур. - Государь Иршахчан за такую длинную речь укоротил бы вас на голову.
Упоминание о государе Иршахчане видимо смутило присутствующих. Киссур повернулся к Ванвейлену:
- Значит, люди ойкумены по-прежнему будут убивать друг друга, когда вашим чиновникам достаточно шевельнуть плавником?
Ванвейлен слегка побледнел:
- Нет, не по-прежнему, - сказал он.
- Что значит - не по-прежнему?
- Видите ли, - мы прилетели сюда три дня назад, связались с Бьернссоном, который построил очень остроумный передатчик... - тут Ванвейлен кивнул в сторону яшмового аравана. - Мы рассчитывали на то, что господин Нан незаметно для всех явится в столицу, планировали тайные переговоры. И вдруг Бьернссон сообщает нам, что, если хотим иметь дело с живым Арфаррой, у нас совершенно нет времени. Наше открытое появление все изменило.
- Бросьте, - сказал Киссур, - сейчас ойкумена переполнена колдунами. Одним чудом больше, или меньше - это совершенно неважно.
- Для ойкумены - неважно, - объяснил Ванвейлен, - а для галактики важно. Кошку выпустили из мешка. И теперь, пока законодатели будут выяснять, может или не может одно государство вмешиваться в дела другого государства, предприимчивые люди будут продавать оружие всем, кто за него заплатит. Покупателей много, рынок большой. Так что, я думаю, через полгода число участников гражданской войны не уменьшится, а вот вооружены они будут совсем по-другому.
