Часа через три компания покинула харчевню и пошла берегом канала. Уже темнело. Над водою вставал золоторогий месяц, по воде плыли льдинки и рыбьи кости. У далекого островка в дельте реки, впадающей в канал, разгружалась баржа.

- Вот, - поднял руку Харрада, - показывая на баржу, - истинные воры.

- А что там, - спросил государь.

- Загородная усадьба первого министра Ишнайи, - ответил Харрада.

- Это та, где раньше был храм Шакуников? - спросил юноша, назвавшийся Дохом. Глаза его засверкали, как два раскаленных пятака, и он так и вытянул шею, вглядываясь за реку.

- А ты что знаешь об этой усадьбе? - подозрительно уставился на незнакомца Харрада.

- Я слыхал, что главный колдун шакуников, Даттам, время от времени вылазит из своей могилы на этом острове, и уже загрыз несколько глупцов, совавшихся к нему с неуместными вопросами. На могиле колдуна вырос страшный тополь, но как только чиновники приходят рубить запретное дерево, оно оборачивается репейником или терном.

- Глупые выдумки, - живо перебил его один из воров, - колдун действительно бродит на острове по ночам, а что касается тополя над его могилой, - это самое обыкновенное дерево: просто министру из гордости не хочется его рубить, и при каждом земельном обходе он приказывает чиновником, чтобы тополь внесли в ведомость как репей или там сливу.

- Он обманывает государя, - возмутился государь.

А незнакомец усмехнулся и сказал:

- Если бы первый министр обманывал государя только касательного какого-то старого тополя, мне бы не пришлось покупать лопух за три розовых.

С реки дул резкий и наглый ветер, сердце государя ныло от желания посмотреть на дерево тополь: дерева этого он никогда не видел, и оно представлялось ему каким-то дивным чудовищем.

- Если первый министр тебе насолил, - сказал Харрада, - почему бы тебе не отплатить ему той же монетой? Усадьба, судя по спущенным значкам, сегодня пуста: наверняка там найдется хорошая добыча. Или ты боишься?

- Я ничего не боюсь, - сказал незнакомец, - пошли.

Отыскали чужую лодку и поплыли втроем: государь, новый знакомый и главарь Харрада.

Тополь посереди храмовых развалин оказался унылым деревом с округлыми листьями и серебристой корой, изъеденной страшными трещинами рака.

- Господин Даттам!

Государь обернулся: это звал новый знакомый.

- Ты что, с ума сошел, - звать покойника? - зашипел Харрада.

Сразу за развалинами начиналась небольшая рощица, а за ней - стена желтого кирпича. Харрада выбрал одно из строений, примыкавших к ограде, и принялся за дело. Через час он совершенно бесшумно вынул несколько кирпичей, а потом вытащил из рукава матерчатую змею, просунул ее в отверстие и тихо зашипел. "Если там кто-то есть, - объяснил Харрада, - он увидит змею и завопит". Но никто не завопил, и не прошло и двух минут, как государь вслед за Харрадой влез в какой-то темный склад. Вдоль стен были навалены тюки с казенными печатями, и у дальнего конца склада, от потолка до пола, качались две гигантские чаши весов. Государь надорвал один из тюков: там был шелк с рисунком из золотой и серебряной листвы.

У министра была своя фабричка, производившая шелка на шесть миллионов в год, а казенные печати стояли на тюках затем, чтобы провозить эти тюки беспошлинно. И хотя государь об этом не знал, он прекрасно понял, что в частный дом министра тюки с казенной печатью честным образом попасть не могут.

Харрада сказал, что добыча вполне успешная, и что он знает лавку, где ткань возьмут за полцены. Каждый из юношей взял по мешку и потащил к дыре. Государю было необыкновенно хорошо. Он представил себе, как он приносит этот мешок во дворец, и как первый министр растерянно кается перед мешком... "А Харрада... С Харрадой я буду ходить каждый день, и он мне будет показывать, кто из сановников меня обворовывает..."

Государь сбросил тюк на траву и прыгнул следом.

- Вот они, голубчики, - заорал сверху чей-то голос, и в тот же миг на голову государя накинули мешок.

И кто хочет узнать, что случилось дальше, - пусть читает следующую главу.

2

В это самое время господин Нан в синем кафтане без знаков различия шел по улице Синих Теней. Три часа назад ему сказали: "Государь уехал в бирюзовую рощу. Государь не хочет вас видеть". "Ничего не понимаю", подумал Нан, "почему меня не арестовали? Государю сказали обо мне какую-то гадость, вероятно, подлинную, вероятно, господин Ишнайя". Впрочем, гадость - это лишь предлог. Истинная же причина в том, что государь устал от опеки. Ибо Нан ни мгновенья не сомневался, что государь пошел в город.

Движимый непонятным любопытством, Нан отправился в приемную господина Андарза, министра полиции, своего непосредственного начальника, и просидел там часа два. Трое чиновников нечаянно толкнули его, а секретарь, к которому он подошел, так виртуозно надавил пером, что тушь брызнула Нану на ворот. В эту самую минуту растворились двери, и из них появился, к величайшему изумлению Нана, господин Андарз, почтительно поддерживавший своего злейшего врага, господина Мнадеса, главного управителя дворца. Андарз увидел Нана, схватил его за забрызганный ворот и закричал, что Нан позорит богов сыскного ведомства, являясь в таком виде в приемную. Выпустил ворот и пропал. Из этого Нан заключил, что донос на него составляли не в канцелярии дурака Ишнайи, а в канцелярии умницы Андарза, и это было совсем плохо, потому что мало кому удавалось сорваться с крючка доносов, материал для которых собирали люди Андарза. Нан понял, что Андарз дорылся до заговора господина Айцара. Он подумал: "Государю, наверно, сказали, что я взял сто золотых связок за то, чтобы замять дело о заговоре богача против империи, а Мнадесу, наверно, сказали, что я взял за такое дело двести золотых связок, а так как Мнадесу я отдал только четверть этих денег, Мнадес возмутился и отступился от меня."

Нан попытался разыскать Шаваша - но вместо Шаваша лежала записка, что он, мол, в префектуре. Нан пошел в префектуру, но Шаваша там не было. Нан пошел к своему непосредственному начальнику, господину Андарзу, но в кабинете Андарз его не принял, а выйдя из кабинета, выбранил за пятно на воротнике. Нан подумал, что карьера его погибла - а если искать сейчас государя с сыщиками, то погибнет, вероятно, не только карьера, но и самое Нан.