- Так вы говорите, - оператор этот - фактически полная энергия системы...
Где-то в середине беседы Баршарг подошел к Бредшо и ослабил наручники, чтоб тот смог рисовать, - этот человек был не так опасен, как представлялось Баршаргу.
За окном понемногу светало. "Вскоре, - думал Баршарг, - у меня будет управа и на храм... Да! - долго мы, однако, еще не полетим к звездам."
Бредшо, запрокинув горло, жадно пил воду прямо из горлышка кувшина, капая на чертежи. Баршарг отодвинул чертежи и грустно заметил:
- Если бы боги позволили мне родиться в вашем мире, я бы не мог позволить себе быть столь нелюбопытным к мирозданию. Впрочем, вы, может быть, притворяетесь, - или врете...
- Я не вру! Мне кажется, у вас есть все основания быть довольным...
- Врете... Жаль, что вы не пробыли подольше в империи. Вы бы знали о моей репутации и врали гораздо меньше.
- Я знаю о вашей репутации, - неожиданно сказал Бредшо. - Я знаю, что вы роздали государственные земли и защитили права частного собственника, и я знаю, что вы уничтожили в Варнарайне систему самодержавного правления.
Баршарг улыбнулся, как змея улыбается кролику.
- Уважаемый чужестранец, - сказал он, - я пригласил вас сюда не в качестве советника по будущей политике Варнарайна.
- И все-таки вам придется выслушать именно политические советы. Рано или поздно за нами прилетят, и вам, может быть, небезынтересно, как вам надо вести себя в Варнарайне, чтобы получить поддержку свободного и демократического государства.
- Свободного и демократического государства? - повторил Баршарг с непередаваемой издевкой. - Как вы это докажете?
- Вы никогда не задумывались, араван, что, если бы вы были свободным государством, вы бы узнали о квантовой механике не от меня, а от учителя в школе?
Брови императорского чиновника изумленно выгнулись.
- Я плохо знаю историю вашей техники, - сказал Бредшо, - но кое-что я знаю, потому что мне то и дело хвастались вашими достижениями... Пятьсот лет назад ученые преподнесли государю Анаю замечательную игрушку, которая вертелась силою пара. Если бы эти ученые думали не о том, как услужить государю, а о том, как увеличить производительность промышленности, они бы сделали вместо красивой игрушки двигатель, работающий от силы пара. Но вам не нужно было двигателя, потому что, насколько я понимаю, общее количество и списки вещей, производимых в цехах, строго регламентированы, и превысить производительность означает впасть в непозволительную роскошь и насмеяться над властью регламентирующего чиновника.
Баршарг сидел неподвижно, как кошка перед прыжком.
- Триста лет назад, - продолжал Бредшо, - ученые из императорской академии получили от Золотого Государя приказ построить необыкновенный корабль, и построили корабль с сорока рядами весел вместо обычных пяти, с бассейном, библиотекой и садом. Если бы ученые получили этот заказ не от государя, у которого несчетное количество гребцов, а от купцов, они бы построили не корабль с сорока рядами весел, а корабль, движимый тем самым двигателем, работающим от пара.
Двадцать лет назад храм Шакуника начал, одно за другим, совершать открытия, в основном в области химии. Если бы в стране существовал слой частных собственников, эти открытия немедленно были бы использованы для производства новых красителей, новых тканей и новых удобрений. Но так как в стране существовали только законы, запрещающие вводить новые механизмы и разрушать сложившуюся структуру цехов, эти открытия остались в тайне. Храм использовал их, чтобы морочить головы людям, вплоть до самых высокопоставленных чиновников, чтобы набить себе цену, для того, чтобы добыть власть, наконец... Я понятно выражаюсь?
- Вполне, - проговорил чиновник империи. - Вы хотите сказать, что запрет на частную собственность уничтожил и науку.
Бредшо кивнул.
- Рано или поздно - нас найдут. И встанет вопрос, что делать с планетой? Наш мир устроен не так, как ваш. В нем множество свободных государств. Международное законодательство запрещает вмешиваться во внутренние дела другого государства, независимо от того, нравится вам его строй или нет. Но международный совет вправе запретить торговлю со страной, нарушающей права человека. Это значит, что наши правительства не будут поддерживать империю, а будут поддерживать Варнарайн, как прообраз национального государства, основанного на частной собственности и представительном образе правления. И поддерживать, - подчеркнул Бредшо, ровно настолько, насколько Варнарайн и в самом деле будет уважать неприкосновенность собственности и права человека. Я не себя имею в виду, - насмешливо сказал Бредшо. - Я Хайшу Малого Кувшина, например, имею в виду, который, конечно, контрабандист и даже сволочь большая, однако не шпион. И вообще - варить людей - знаете ли, не всякое принуждение есть закон.
Баршарг усмехнулся. Чужеземец все-таки не выучился говорить по-вейски. Законодательство - не может быть международным. Государство не может быть национальным. Варнарайн не может быть - государством. Есть право государства, нет прав человека: есть лишь долг подданных и обязанности чиновников. Что касается свободы... Слово "свобода" вообще-то имеет два различных значения. В отрицательном своем значении оно употребляется любым бунтовщиком, как лозунг против любой власти, которую тот намеревается свергнуть. Положительное значение этого слова состоит в том, что свободный человек - не раб, не вольноотпущенник, не серв, не наемный работник, и он не зависит никоим образом от частного лица, а зависит непосредственно от государства.
Человек, несомненно, говорил то, что, как он считал, будет приятно услышать Баршаргу. И по этому, и по тому, с какой легкостью он выдавал секреты своей страны, и по тому, как радел о свободе его друг в королевстве, и по жуткому предложению о совете пятисот Малых Кувшинов...
- О да, - громко сказал Баршарг. - Такая мощь, как ваша, это, несомненно, под силу лишь свободному государству.
Араван подошел к окну. Светало. Костер во дворе потух, котел унесли. Монашек поливал маслом пяточки ворот, закрытых на ночь от духов и злоумышленников. Солнце всходило: огромное, дивное. Мир и город внизу лежали у ног, плоские крыши складывались в рисунок и имя Великого Света. Скоро исчезнут ложные имена. Баршарг повернулся к чужеземцу.
