Я плотнее зажмурил глаза и сжал губы, чтобы ни одной капли воздуха не ушло из моих легких. Заледеневшие руки и ноги едва двигались, но я упорно греб, стараясь выплыть из этой черной бездны.

С каждым новым гребком я хотел сделать вдох, но держался из последних сил. Я понял, что оказался на поверхности, только когда голову обдало холодным ветром. Судорожный вздох и легкие наполнились ледяным воздухом. Я не мог насытиться кислородом, голова закружилась и каждая мышца на теле ныла от боли. Но я понимал, что расслабляться еще слишком рано. Оглядевшись по сторонам, я увидел метрах в ста берег. Я нуждался в передышке, но боялся окончательно замерзнуть. Собрав жалкие остатки сил в кулак, я двинулся к берегу.

В голове пульсировало от боли, мышцы ног сводило от усталости, но я упорно продолжал грести. И только когда я почувствовал под ногами землю, позволил себе сделать глубокий вдох. Легкие жгло, но я дышал сильнее и глубже, наслаждаясь этой болью.

Пока адреналин в крови был на пределе, я отправился на поиски людей. Мне нужна была помощь. Чокнутая сучка все же смогла меня ранить. Только выбравшись из воды, я увидел залитый кровью рукав, хотя боли не ощущал в полной мере.

Вокруг стояла кромешная тьма, и глаза жгло после пребывания в воде. Я двигался на ощупь, ничего перед собой не видя.

— Твою мать! — хрипло выругался, споткнувшись о камень. — Я же, блядь, в Нью-Йорке! Почему, черт возьми, такая темнота?

Но ответом мне была тишина, слышно было лишь бьющиеся волны о каменистый берег.

— Гребаный океан! — крикнул я в ночную пустоту. — Теперь дальше бассейна и шагу не ступлю.

Я сидел на холодной сырой земле, пытаясь хоть что-то разглядеть в этой темноте. Постепенно глаза начали привыкать, и я смог разглядеть силуэт машины в нескольких метрах от себя. Адреналин в крови падал и на смену ему пришли страх и паника. На трясущихся ногах я добрался до машины.

— Эй, есть кто-нибудь? — закричал я, одновременно колотя по капоту и дверям.

Сигнализация не сработала, давая мне надежду, что хозяин либо в машине, либо где-то неподалеку. Я приблизился вплотную к окошку, но ничего не смог разглядеть. Если бы внутри кто-то был, он бы уже услышал. Оставалось только ждать, когда таинственный хозяин вернется. Но, что если его и вовсе нет? Кто-то мог оставить машину здесь, а вернуться за ней утром. Или же ее просто бросили. В темноте я не мог понять, какого ее состояние.

Я прождал несколько минут, но силы меня стремительно покидали. В конце концов мне надоело ждать. Я схватил тот самый камень о который запнулся и, со всей оставшейся у меня силой, кинул его в окно водительской двери. Раздался громкий звон треснувшего стекла. Но одного удара было недостаточно. Я кинул камень еще раз, а потом еще. И только с четвертого раза мне удалось разбить это злополучное стекло.

Голыми руками я залез внутрь машины, чтобы открыть себе дверь. Боли от врезавшегося в кожу стекла я почти не чувствовал. Справившись с этой задачей, я облегченно вздохнул. Все переднее сидение было усыпано мелкими осколками. Осторожно, чтобы не навредить себе еще больше, я открыл пассажирскую дверь. Когда я увидел толстый плед, небрежно валяющийся на заднем сиденье, я чуть не застонал от счастья.

Все тело колотило мелкой дрожью, от чего мне не сразу удалось забраться в машину. Одежда была насквозь сырой и мне пришлось ее снять. Сделав это, я свернулся в клубочек на узком сидении, укутавшись пледом с ног до головы. Стоило отправиться на поиски людей, но я был слишком слаб. Оставалось только надеяться, что к утру я не истеку кровью до смерти.

Кто бы мог подумать, что я — знаменитый писатель Кевин Блэйк — буду, как последний бомж, спать в чужой машине. Да еще и голышом! Прознай об этом пресса и мне несколько месяцев не видать покоя. Они конечно уже привыкли к моим выходкам, но все же это было чересчур эксцентрично даже для меня. А всему виной был чертов Тайлер Уайт.

Я ненавидел его каждой клеточкой своей души. То, что началось с глупой шутки, в итоге переросло в грандиозный фарс. С каждой новой книгой я обещал себе остановиться, но увеличивающиеся в геометрической прогрессии слава и деньги ослепили меня.

СМИ и фанаты называли Тайлера героем, когда для меня он было просто жалким глупцом. Я наделил его невероятной наивностью, жгучим желанием помогать любому, кто попросит и раздражающе сильным чувством справедливости. Каждый раз я ждал, что хоть кто-то увидит его суть, но меня ждало разочарование. Люди, как сумасшедшие, скупали книги о Тайлере с полок в магазинах. Трепетно хранили экземпляры у себя дома. Яростно обсуждали каждый его «благородный» поступок в сети. И никто, никто кроме меня, не знал, что Тайлер Уайт просто пустышка.

***

— Мальчик! — крикнул высокий мужчина в ослепительно белом костюме, стоявший в нескольких метрах от старого, почти разваливающегося дома. — Эй, парнишка!

Щупленький мальчик, худой как щепка и грязный как бездомный котенок, воровато огляделся по сторонам. Заметив мужчину, он испуганно вздрогнул, приготовившись бежать. Мальчишка был уверен, что богатый господин заметил его за кражей в булочной неподалеку от дома. Он плотнее запахнул старенькую курточку, чувствуя жар от свежеиспеченного хлеба, который он незаметно стащил. Чтобы не случилось, но хлеб он отдать не мог. Он был нужен ему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Парень! — вновь позвал мужчина, сделав несколько шагов навстречу.

Парнишка уже было развернулся, чтобы бежать со всех ног со своей драгоценной ношей, но что-то его остановило. Возможно эта была добродушная улыбка на лице господина или же ярко-голубые глаза, словно излучающие божественный свет. Мальчику вдруг пришла в голову странная мысль, что незнакомец был похож на ангела.

— Мальчик, — мягкий глубокий голос раздался совсем рядом и только тогда мальчишка понял, что все это время не двигался.

Он все же не успел убежать. Глаза предательски защипало от слез, ведь сейчас господин точно попытается отобрать у него украденный хлеб.

— Пожалуйста, отпустите меня, — еле сдерживаясь от слез, прохныкал парнишка. — Я правда больше не буду воровать. Честное слово. Я найду денег и заплачу. Бабушка очень голодная и я… я…

Он все же разрыдался. Разрыдался «как паршивый сопляк», так бы сказал его отчим. Он глубоко задышал, чтобы остановить поток слез, но ничего не вышло. От осознания собственной слабости он заплакал еще сильнее.

— Ну-ну, не плачь, — голос мужчины был успокаивающим и по-настоящему добрым. К нему хотелось прижаться, чтобы найти защиту и сочувствие. В какой-то момент мальчишка почти сделал это, но потом вспомнил, какой он грязный, и задушил эту попытку в зародыше.

— П-п-простииите-е, — сглатывая слезы и громко всхлипывая, проговорил мальчик. — Я… я…

— Ты больше так не будешь, — закончил за него странный господин. — Это мы уже выяснили. Хотя, знаешь, я ведь вовсе тебя не осуждаю. Тебе этот хлеб нужнее, так ведь?

— Д-да, — нервно кивнул мальчик, не веря своим ушам.

Разве господин не хотел его отругать? Ведь все знали, что воровство это плохо. Даже его отчим, который трезвым был два дня в году, это знал. Тогда почему господин в белом костюме не ругает его.

— Вижу, ты удивлен? — мужчина добродушно улыбнулся, а затем, и это было поистине странно, ласково потрепал мальчишку по грязной, лохматой голове. — Ты голоден?

Вопрос застал мальчика врасплох и, прежде чем подумать над ответом, он кивнул.

— Тогда идем со мной, я угощу тебя, — мужчина все так же гладил его по голове, от чего парнишка весь покраснел. Ему было неловко за свой внешний вид, за грязные волосы и подранную одежду. Но странный мужчина как будто не замечал этого.

Не видя никакого подвоха, мальчишка снова кивнул, уже более уверенно.

— Вот и отлично, — просиял господин так, словно угостить маленького беспризорника — мечта всей его жизни. — Тут рядом есть отличное кафе. Там делают великолепные крылышки с острым перцем. Горячие, сочные. Тебе должно понравиться.