— Чего здесь встал?
— Я вступить хочу, — испуганно ответил Андрей. — Я отправлял заявку, мне сказали прийти сюда.
— Имя?
Мужчина представился и ликвидатор приказал ему подняться в коридор и ждать там. Проверив его имя, боец вернулся.
— Заходи, тебя там встретят.
Андрей кивнул и без лишних слов быстрым шагом направился ко входу в казармы. Бронированная дверь с бойницей щелкнула и открыла проход для прибывшего пополнения.
35. Настоящее и прошлое
Ореол таинственности начал быстро осыпаться сразу после того, как Андрей попал внутрь. Его проверили, досмотрели вещи и отправили на комиссию, которая представляла из себя несколько смежных кабинетов. В первом он разделся, отдал свои вещи, его остригли, вымыли в душевой кабине с мощным напором, где вода с чистящими веществами била со всех сторон. Во втором его осмотрели доктора в противогазах, провели экспресс тесты на заболевания и медицинские отклонения. В третьем еще один доктор с резиной на лице провел ряд тестов на физическую подготовленность, а в четвертом меньше чем за двадцать минут определили и его интеллектуальное развитие. В пятом кабинете ему наконец-то выдали комплект формы и заставили подписаться в нескольких бумагах, не давая времени на чтение. В последнем шестом сидел председатель комиссии, который на экране компьютера молча ознакомился с результатами тестов и сухо поздравил Андрея со вступлением в ряды ликвидаторов, а дальше без всякой угрозы в голосе сообщил, что в случае нарушения приказов его самого могут ликвидировать. Прежде чем Андрей успел что-либо спросить, ему приказали направиться в свое расположение.
Внутренние помещения казарм ликвидаторов тоже мало чем отличались от основного гигахруща. Все те же стены и потолок, те же трубы и провода, та же местами обколупавшаяся краска. Главное отличие состояло в том, что на дверях ячеек висели не привычные номера, а названия комнат, говорившие о ее предназначении. Расположение учебного отряда Андрея тоже представляло из себя обыкновенную ячейку с той лишь разницей, что вместо привычной мебели там стояли несколько трехъярусных кроватей с тумбами между ними. Оглядев расположение отряда с безразличными сослуживцами, Андрею на ум пришло сразу два воспоминания — первое из собора и второе из заброшенной заставы на нижних этажах. Ни одно из тех мест не вызывало теплых чувств и эти ассоциации переносились на расположение учебного отряда.
Андрей кивнул в знак приветствия и сел в углу комнаты. Почти все койки уже были заняты, оставалось дождаться еще пару человек. Рекруты в массе своей были молоды, но уже отличались следами морального или физического разложения. По их лицам и телам можно было более или менее определить, кто чем занимался и от чего страдал — несколько алкоголиков; измотанные физическим трудом заводчане; хилые юнцы, не отличавшие высокими результатами в школе; вечно грустные лица, страдающие от затяжной депрессии; да три-четыре мужчины, которые, как и Андрей, может быть, пришли туда по причине одиночества или проблем в семье.
Мало-помалу рекруты начинали разговоры и находили общие темы. Под конец дня в расположении стало достаточно шумно из-за бесед, которые вели на койках, скамьях и помещении кухни, где стоял длинный стул со стульями. Андрея также пытались привлечь к разговору, но он отвечал кратко, ни показывая никакого интереса. От него быстро отстали, видя, что того гораздо больше привлекали плакаты на стене. Развешанные в ряд напротив коек они представляли краткую информацию об оружии, средствах защиты, порядке действия в разных ситуациях и опасности, которая может исходить от всевозможных последствий самосбора.
На следующий день начался учебный период и их отряд в составе двадцати человек изучал примерно то же, что Андрей видел на плакатах. Половину цикла они работали со средствами защиты и бесконечно, до одури тренировались в том, чтобы надевать противогазы, защитный костюм и ботинки на скорость. Затем заправляли и разряжали распылители с химическими веществами для ликвидации самосбора, и проводили быстрый ремонт. Другую половину цикла они разбирали, собирали, заряжали и разряжали разные виды оружия — пистолет, автомат, огнемет, гранатомет и учили разницу между разными видами гранат. Следующие несколько суток они учились порядку действия в группе — собирались по тревоге и двигались по территории казарм в боевом порядке. Под конец цикла они проводили все время на территории бывшего завода, переделанного под полигон. Там они учились бороться со слизью, мутантами и чудовищами самых разных видов.
Свободного времени у них просто не было — каждая минута была расписана и занята чем-то. Так что когда рекруты возвращались обратно в расположение, единственной мыслью было выспаться. Андрею такой порядок вещей нравился. Плотный график и постоянно загруженность не позволяли думать о том, что он недавно пережил. Когда им приказывали выучить инструкцию или выписку из устава, Андрей вгрызался в строки словно буквы и слова могли утолить его голод. Он зубрил их до одури так, что, закрывая глаза, видел целые страницы перед собой и мог в точности вспомнить даже типографский брак на бумаге — в каком столбике, на какой строке и в каком точно слове плохо пропечаталась буква. Из-за этого другие курсанты криво смотрели на Андрея, потому что тот без запинки отвечал на любой вопрос инструктора и понимал, как работает оружие и оборудование, когда другие еще не знали, с какой стороны к нему подступить.
Уже в конце второго цикла обучения их отправили на первый настоящий самосбор. Когда действующие отряды проложили дорогу сквозь кишащие монстрами коридоры, оставив позади лишь слизь, в зараженный блок впустили их учебный отряд, вооруженный граблями, огнеметами и очистителями. Со страхом взирая на разлившуюся по полу черную слизь, никто не решался приблизиться к ней первым — густая масса булькала и переливалась будто кипящая смола. Андрей растолкал нерешительную массу сослуживцев и без лишних слов стал равномерно размазывать черную слизь граблями по полу, чтобы другие без труда сожгли ее, а затем убрали оставшиеся следы. После нескольких секунд замешательства к нему присоединились остальные. В последующие учебные выходы его всегда уважительно пропускали вперед, зная, что он не стушуется ни перед кальмарами, ни перед изуродованными мутантами, ни самосборной обезьяной, которая кинулась навстречу перепуганным курсантам.
Андрей пытался забыть о прошлом, но сама жизнь в казарме напоминала о Михаиле — тем, как с ними разговаривали, как все объясняли и оскорбляли в случае ошибок. Как подгоняли их во время тревоги и пинками гнали навстречу самосбору. Как безликие инструктора в противогазах высмеивали и дразнили неопытных курсантов в ответ на их глупые вопросы. Он вспоминал своего проводника и вновь чувствовал режущее чувство стыда за собственную трусость, которая не позволила ему оставить дверь открытой всего на несколько секунд. Из-за этого он шел прямо в гущу опасности. И то, что другим казалось смелостью, на самом деле было проявлением обжигающий совести, которая била в самое сердце острыми уколами. И она же заставляла идти навстречу самосбору то ли в попытке искупиться, то ли найти смерть.
После окончания учебы, занявшей всего два с половиной цикла, всех курсантов раскидали по разным действующим подразделениям, чтобы заполнить дыры в личном составе. В своем отряде Андрей приобрел все ту же репутацию молчаливого и нелюдимого сослуживца, который предпочитал информационные стенды живому общению. Но ему это быстро простили, потому что на боевых выходах он действовал не менее решительно и слаженно, чем во время учебы.
Его первая полноценная тревога произошла всего через час после того, как он поднялся в боевой отряд. В расположении вспыхнула яркая красная лампа и послышался рев из мегафона под потолком. Куча мужиков бросилась облачать себя в толстую резину, затем получать оружие. Через три минуты они уже бодро бежали вниз по лестнице, потом по коридорам мимо перепуганных жителей в сторону самосбора. Перед глазами Андрея стояли серые бетонные помещения и сероватая резина на спинах и головах сослуживцев. Вскоре послышался рык командира, означавший, что они пришли на место. Тут же застрочили автоматы, зашипели огнеметы и заскрежетали грабли по полу. Вооруженный огнеметом Андрей поджигал остатки поверженных монстров и лужи слизи, которая ползала по стенам и полу будто живая. Времени разглядывать, как и боятся не было — он держал дистанцию за головными бойцами и слышал, как позади него работают другие. За тридцать минут они оперативно избавились от всех последствий, уложившись в норматив, и начали усиленное проветривание помещения. Закончив это, командир с несколькими опытными бойцами принялся за поячеечный обход. Андрей с готовым к действию огнеметом постоянно следовал за ними, чтобы в случае опасности пустить оружие в дело. Это было единственным волнительным моментом с тех пор, как он пересек порог ликвидаторских казарм.
