Андрей посмотрел на часы — с момента звонка прошло уже пять минут и, казалось, в любую секунду гермодверь могли высадить, чтобы сделать с ним самое ужасное. Он даже боялся встать с дивана, предчувствуя, что это может усугубить ситуацию. В томительном ожидании прошло еще несколько минут. Мужчина думал о том, что можно будет говорить, а чего нельзя. Вруном он был не очень опытным и легенду требовалось продумать намного лучше, чем с Михаилом.

Прошло еще десять минут, но никто почему-то не приходил. Андрей сделал над собой небольшое усилие и встал. На ватных от волнения ногах он дошел до кухни, готовый в любое мгновение тут же вернуться до двери, и выпил там стакан воды. Чувствуя, как она тут же вышла обратно с потом, он налил себе еще один стакан.

По прошествии получаса после звонка волнение начало постепенно отступать и Андрей даже подумал перезвонить ликвидаторам, чтобы уточнить, когда же их ждать. Но по итогу решил этого не делать. Он вновь сел на диван и стал покорно дожидаться представителей службы.

Еще через полчаса его начала вновь одолевать усталость и сонливость. На волне тревожных мыслей о приходе ликвидаторов, он начал постепенно засыпать. Однако в тот момент, когда его веки сомкнулись, в дверь несколько раз сильно постучали, отчего сердце в груди стало тяжело и часто биться.

— Откройте! Служба ликвидаторов! — прогремел чей-то громкий голос из-за гермодвери.

Он буквально за две секунды оказался возле замка и, совершенно не думая, отпер дверь. Она тут же распахнулась и внутрь ступил высокий ликвидатор — сильной рукой он оттолкнул хозяина внутрь комнаты.

— Сядь! — приказал тот.

Андрей сам не свой опустился обратно на диван, наблюдая за тем, как ликвидатор осмотрел комнату и широким шагом пошел на кухню. Затем он открыл дверь в ванную, отчего стало еще страшнее. Однако в следующую секунду он вернулся к открытой гермодвери, в проеме которой хозяин ячейки заметил еще пять вооруженных ликвидаторов готовых в любой момент зайти внутрь.

— Чисто! — отрапортовал старший в коридор и обратил закрытое противогазом лицо к Андрею, встав возле двери.

Послышались чьи-то неторопливые шаги и вскоре показался уже знакомый человек, которого Андрей видел всего лишь раз и в этом же самом коридоре. На пороге стоял невысокий полный мужчина в костюмес портфелем в руке. Он взглянул на хозяина ячейки, улыбнулся и заговорил высоким почти женским голосом:

— Смирнов Андрей Викторович, я так понимаю? — последовал короткий кивок. — Ну здравствуйте!

Человек с портфелем сделал несколько шагов вперед и ликвидатор тут же закрыл за ним гермодверь. Партократ с улыбкой на лице оглядел комнату и направился к противоположной стене.

— Шторы! Недешевое удовольствие! — он потянулся свободной рукой к материи. — А за ними у нас, конечно же… — он отдернул сначала одну сторону, затем другую, оголив рисунок на бетоне. — Небо! И трава! И солнце! — торжественно обозначил тот и посмотрел сначала на хозяина, затем на бойца отряда. Указывая пальцем на рисунок, он продолжил. — А я ведь говорил им, что такое надо запрещать. Да! Запрещать! Потому что подобное может когда-нибудь вырасти в культ подобный чернобожному. Правильно я говорю, Андрей Викторович?

— Что? — переспросил хозяин дрожащим голосом. Упоминание чернобожников породило в нем подозрение, что они все знали.

— Да не дрожите вы так! — усмехнулся мужчина с портфелем и указал на дверь. — Они здесь для защиты особого важного лица. Меня, то есть. А зовут меня Константин Павлович. Звездин Константин Павлович.

— Очень приятно! — Андрей кивнул, ерзая на диване.

— Вот откуда вы этому научились, а? — партократ указал на рисунок на стене.

— Не помню, — он пожал плечами. — Рассказал кто-то.

— Ага… — улыбнулся Константин Павлович. — И решили себе намалевать на стене, да?

— Красиво просто, — он боялся поднять взгляд.

— Красиво… А что это вообще такое, вы знаете?

— Ну да, — в течение нескольких секунд Андрей пытался вспомнить, не опасно ли было озвучивать подобные мысли вслух. — Небо и земля. И солнце. Если выйти из гигахруща, там можно это увидеть.

— Выйти, да? — усмехнулся гость. — А выход где?

— Не знаю, — он вытер вспотевшие руки о штаны.

— Хм… — Константин Павлович внимательно посмотрел на хозяина. — Может вы нам когда-нибудь и покажете этот выход. А пока что нам известно, м?

— На данный момент выход не обнаружен, — процитировал по памяти Андрей.

— Все верно. Выход не обнаружен, — в глазах партократа на секунду показались нотки грусти. — Ну а пока выход ищут, мы к вам по вполне конкретному вопросу. Позвольте, я сяду? — он указал на стул.

— Конечно-конечно! — закивал Андрей и хотел было пригласить и ликвидатора, но его внушительный вид и куча оружия, висевшего на поясе и груди, остановили хозяина.

Мужчина в костюме взял стул и перенес его на середину комнаты, чтобы сесть прямо напротив Андрея. Он тяжело опустился на сидушку, отчего стул скрипнул, затем поставил портфель себе на колени. Константин Павлович несколько секунд просто разглядывал хозяина и иной раз на устах его мелькала улыбка. Затем он ненадолго закрыл глаза, принял серьезный вид, достал из портфеля лист бумаги и, вновь посмотрев на Андрея, заговорил.

— Это соглашение о неразглашении информации, — он потряс листком с напечатанным текстом. — Вы его подпишите после того, как мы поговорим. Потому что говорить будем о том, что большинству знать не следует, — он взглянул на текст и продолжил. — Потому что мы каждый день сталкиваемся с тем, что жители гигахруща умирают, либо пропадают, либо, так скажем, видоизменяются. Поэтому в иных случаях нам проще сказать, а жителям полезнее услышать факты, которые не всегда являются правдой. Понимаете, о чем я?

— Не совсем, — Андрей поерзал.

— Ну вот, скажем, самосбор заливает этаж и чей-то родственник не успевает дойти до гермодвери. Ну там черная слизь, мгновенные мутации, утрата человеческой натуры и прочее, — он вновь посмотрел на листок. — Но еще до прибытия группы зачистки этот родственник успевает уйти в серую зону. Вот потом и думай, что лучше сказать: что ваш родственник мутировал в чудовище и сейчас бродит где-то в серой зоне. Или соврать во благо. И выдать свидетельство о смерти, чтобы те не тешились надеждами. Или не вздумали идти его искать. Теперь понятнее?

— Да, — Андрей пытался унять дрожь в руках. — Только ведь… Как Коля мог уйти в серую зону? Тут ведь повсюду…

— А я сейчас не о вашем сыне говорил, — прервал его Константин Павлович. — Это я вам просто наглядно проиллюстрировал.

— А что же… Что же мой сын? Где он?

— С сыном вашим ситуация сложилась похожая, — он аккуратно кинул на диван соглашение. — Но менее однозначная и гораздо более сложная.

Партократ открыл портфель, достал оттуда папку и принялся что-то читать, попутно объясняя.

— Самосбор, к счастью или сожалению, я не знаю, — он перевернул лист, — задел ваш этаж только по касательной. Основной ущерб пришелся на два этажа выше. А у вас так — пустяки.

— А как же… — тихо начал Андрей, — те смерти? Там ведь кто-то умер.

— Умер, да, — покачал головой Константин. — Но в целом это ерунда. Так вот, ваш сын по какой-то причине открыл гермодверь и вышел в коридор, подвергнув себя влиянию самосбора.

Андрей почувствовал, как кружиться голова. Слова отдавались в сознании ударами.

— Мы это немного поздно поняли. То есть то, что в вашей ячейке кто-то был. И мы упустили парня, — он перевернул очередной лист с печатным текстом. — Он подвергся мутации, но не такой разрушительной, как обычно. И, вероятнее всего, ушел через пятисотый этаж в серую зону.

— Зачем? — его глаза увлажнились.

— В Содружество, — Константин Павлович бегал глазами по тексту. — Я думаю, вы слышали о них?

— Содружество? Да, конечно, — Андрей вытер слезу на щеке. — Но почему?

— Мутантов тянет туда, — спокойно ответил партократ. — Если человек подвергся умеренной мутации и людское естество не сильно изуродовалось, они тянутся туда, к себе подобным.