За починкой линии наблюдал бригадир — седовласый мужчина с роскошными усами под выдающимся носом. Он молча смотрел за манипуляциями Андрея и, когда тот закончил, обратился к нему.

— Ты как себя чувствуешь, Андрей?

— Нормально, Порфирий Сергеевич!

— Точно?

— Точно! Задумался что-то.

Бригадир жестом предложил отойти подальше от линии. Стоя у столба в центре зала, они оба смотрели на идущий по валикам трубопрокат.

— Я смотрю, ты все утро какой-то хмурый ходишь, — заговорил Порфирий. — О чем думаешь?

— Да так! Всякое творится, — уклончиво ответил Андрей.

— У тебя что случилось со здоровьем? Отравился что ль?

Андрей некоторое время молчал, размышляя о том, что можно было ответить.

— Сын у меня пропал. В конце прошлого цикла.

— Как пропал?! — искренне заволновался Порфирий Сергеевич.

— Я пошел до пищеблока после работы. Вернулся обратно в ячейку, его нет.

— А где он?

— Не знаю, — соврал Андрей. — Кажется, из дома сбежал.

— У вас споры были какие? Поругались, может?

— Вроде нет.

— Так ты об этом постоянно думаешь?

— Да. Думаю, где искать его, — он подумал несколько секунд и решил действовать. — Порфирий Сергеевич, мне сына поискать надо. Кажется, он где-то на нижних этажах.

— Во дела! Что там делает?

— Не знаю. Но хочу найти его.

— Так обратись к ликвидаторам.

— Я обращался, — он развел руками и опустил взгляд. — Они не могут ничем помочь.

— Странно, конечно. — бригадир потер подбородок. — Они ведь должны работать в таких случаях.

— Они говорят, — он на несколько секунд задумался. — Говорят, что ради одного человека на нижние этажи не пойдут.

— Ну да, — Порфирий почесал затылок. — Это ж целую бригаду отправлять надо будет.

— Можно я отпуск возьму? На один цикл. Сына надо найти. Пока туда-сюда схожу, боюсь, много времени уйдет.

Порфирий Сергеевич внимательно посмотрел на Андрея, который впервые за время их совместной работы просил такой длинный отгул. Он снова потер подбородок, немного подумал и закивал.

— Дам, конечно. Замену найдем, — он еще о чем-то подумал и продолжил. — Ты это, Андрей… Пойдем до моего кабинета, там в тишине поговорим.

Взглянув на бригадира, Андрей перевел взгляд на кабинет начальника, расположенный в дальнем углу завода. Дверь там была обычная деревянная. Слегка подумав, мужчина покачал головой.

— Боюсь к вам идти, Порфирий Сергеевич. Вчера прогноз самосбора смотрел, наш завод в зоне риска.

— Ой, да перестань! — запротестовал бригадир и для убедительности хлопнул ладонью по плечу Андрея. — Ты же знаешь эти прогнозы! Им верить нельзя! Они там наверху случайно этажи называют.

— Ну не знаю…

— Пойдем, пойдем! Там спокойно поговорим. Сейчас позовем кого-нибудь подменить тебя.

Он еще раз хлопнул ладонью по плечу работника и они вместе пошли наискосок большого производственного зала. Они почти дошли до деревянной двери кабинета, когда внезапно свет окрасился красным и шум станков перебила пронзительная сирена. Рабочие быстрыми отработанными движениями останавливали станки и бегом направлялись до безопасных ячеек. Андрей с бригадиром, повинуясь многолетним тренировкам, развернулись и кинулись к ближайшей гермодвери. Каждый шаг отдавался болью в мышцах, по пути слетела каска, сзади послышался крик.

— Ай! Черт! — кричал бригадир. — Стой! Помоги!..

Андрей даже не оглянулся, а наоборот постарался бежать быстрее. Через полминуты он влетел в проем гермодвери, оттолкнув стоявшего там рабочего.

— Закрывай! — скомандовал Андрей.

— Еще двадцать секунд! — ответил тот же рабочий.

Почти перед самым закрытием в проеме показался Порфирий Сергеевич с красным лицом. Опираясь на косяк, он заковылял внутрь.

— Упал! — объяснился тот. — Кажется, колено повредил. Хромаю.

Несмотря на всеобщее уважение, его проблема мало кого интересовала. Когда минута закончилась, рабочий закрыл дверь и запер ее. Андрей огляделся. В ячейке уже сидели до двух десятков работников завода — Ивановичи, Михайловичи, Борисовичи и прочие стояли вдоль стен комнаты отдыха и смотрели то на красную лампу над дверь, то друг на друга. За долгие годы жизни в гигахруще они стали спокойнее относится к самосборам, но полностью избавиться от волнения не получалось.

Рабочий возле двери приложился ухом к металлу и слушал, что происходит снаружи. Андрей, стоявший рядом, тоже сфокусировал внимание на самосборе. Отвлекал их лишь бригадир, сидевший рядом на стуле — тот потирал ушибленное колено и тихонько стонал.

— Что-то происходит, — послышался голос рабочего.

— Да, я, кажется, тоже слышу, — подтвердил Андрей.

— Лишь бы сюда чудовищ не забросило, — продолжил бригадир.

— Не понятно только. Шумит что-то…

— Тихо ты, — тихо сказал Андрей и в комнате воцарилось молчание.

За железной дверью происходило что-то невнятное. Тихие шумы словно по капле заполняли пространство завода, будто в банку несколькими тонкими струйками текла вода. Звуков по ту сторону постепенно становилось больше, громкость возрастала, гермодверь словно завибрировала — совсем легко, еле заметно. То пространство полностью утонуло в сплошном обилии разных звуков, среди которых Андрей к своему удивлению вдруг стал различать отдельные, ранее неслышимые. Голоса. Они шли откуда-то далеко, словно с того конца завода, но медленно становились более выразительными, выделялись из общего хора и превращались в голоса отдельных людей.

— Что такое?… — прошептал Андрей. — Вы это слышите?

Все присутствовавшие в ячейке с настороженностью взглянули на коллегу.

— Не может быть… — вновь сказал Андрей. — Ты?..

Отдельные рабочие переглянулись и показали друг другу несколько жестов.

— Я его слышу… — в его глазах появились слезы. — Там сын, — он оглядел рабочих, остановившись на бригадире. — Там Колька. Я его слышу. Там мой сын. Он со мной говорит.

Обратившись к заводчанам, Андрей повернулся к двери, чтобы приложить ухо к железному полотну и рука его оказалась слишком близко к запорному механизму.

— Иные! — заключил Порфирий Сергеевич.

— Он дверь хочет открыть! — произнес кто-то другой.

— Уберите его от двери! — закричал третий.

— Хватай его! Его иные дурманят!

Вся ячейка тут же погрузилась в хаос кричащих голосов, толкотни и отпихивающих друг друга рук. Один лишь дежурный рабочий возле двери стоял без движения, крепко вцепившись в дверную ручку, и наблюдал за тем, как рабочие накинулись на Андрея — кто-то хватал его за руки, другие тянули за плечи и голову вниз, третьи пытались схватить его за ноги, которыми тот отпихивался, крича о сыне.

— Дайте мне его послушать! Дайте с ним поговорить!

— Держи его крепче!

— Под голову что-нибудь подложите, а то он себе затылок расшибет!

— Там мой сын! Отпустите! Отпустите же!

— Закройте ему рот, наконец! Мы же все с ума тут сойдем!

Сразу пять человек плотно прижимали сошедшего с ума Андрея к полу, когда еще один рабочий сложил в несколько раз кусок материи и засунул его в рот беснующемуся коллеге. Тот еще долго брыкался, издавал гортанные звуки и пучил глаза в попытке освободиться и услышать сына.

8. Иные

По прошествии десяти минут все происходящее в комнате казалось осколками воспоминаний — голоса рабочих доносились будто из-за толщи воды, лишь местами становясь понятной.

— А чего он бледный такой? — сказал кто-то. — Он не умер?

— И не двигается совсем. И в точку одну смотрит.

— Проверьте ему пульс.

— Живой! Пульс есть.

— А чего с ним?

— Что за глупый вопрос? Посмотрел бы я на тебя, если б с тобой иные поговорили.

— Кстати, никто больше голосов не слышал? — поинтересовался бригадир, получив в ответ лишь хмыканья и смешки.

— Да кто же сейчас признается то? Чтобы потом как Андрей оказаться?

— Сомневаюсь, — вновь заговорил Порфирий Сергеевич. — У Андрея это… — он некоторое время колебался. — У него сын в прошлом цикле пропал.