— От полиции. — Она замерла, подумала, и уточнила. — Вообще-то я сбежала от одного хранителя. Он обратился в полицию, те меня вычислили. Искателям обнаружить незакрывшегося менталиста вообще легко. Один из вариантов поиска, кстати, тоже ментальная техника, если ты не знаешь. Так что твоя искательница слабый менталист, но без эмпатии. Когда ищут преступника, почти всегда используют этот способ. Проще использовать поиск «того, кто тут был», чем «того, кто это потерял». Преступники редко что-то забывают на местах преступления. На территорию Российского посольства полиция не могла зайти, вот я туда и залезла.

— Ты отвлеклась. — Заметил я. Про варианты поиска мне уже рассказывала Спица. — Ты рассказывала про какого-то хранителя, от которого сбежала. Но не сказала зачем.

— Меня шаблоном хотели сделать. — Выдала она, словно что-то всем известное. — Как узнала об этом, так следующей ночью и сбежала.

— С этого место подробнее. — Остановил я девушку. — Кто это вообще — хранители? И что за шаблон, которым тебя хотели сделать?

Эльза хмыкнула.

— Как ты ещё жив, когда не знаешь таких элементарных вещей? — Задала она риторический вопрос. — Хранители — это хранители источника. Если нет хранителя — источник стихийный. Таких немного, и все они образовались в последние триста лет. Молодые источники ещё не могут привязаться к кому-то. Почти все пробуждённые простолюдины — с таких источников. Их или большие наёмные отряды держат, или криминал. Аристо такие без надобности, на них вероятность пробудиться и не сгореть, вообще маленькая, меньше процента. Во время выбросов там целые толпы собираются, в надежде на пробуждение, но везёт далеко не всем.

— Логично. — Хмыкнул и я в ответ. — Согласен, про хранителя мог бы и сам догадаться. — Сделал голос ехидным. — Хотя у нас, в России, они называются Мастерами Источника, а не хранителями. Рассказывай дальше свою душещипательную историю.

— Слушай, и не перебивай тогда. — Она стукнула кулаком меня по груди. — Вот почему ты такой дубовый, а? Такой большой животик, а под ним словно кость. И вообще, я тут ему жуткий секрет истории своего детства рассказываю, а он издевается.

— А я думал, ты историю своей любви с графом Родиным мне тут повествуешь. — Театрально удивился я в ответ.

— Нет, любви там не было. — Она снова успокоилась и вернулась к размеренному темпу разговора. — Даже в постель он меня так ни разу и не взял, хотя я ему с первого дня знакомства предлагала не один раз. Сначала сказал, что с детьми не спит, а потом, что не спит со слугами. Меня это жутко бесило. Особенно, когда чувствовала, что и он меня боится. Наверное, зря я ему созналась, что его амулеты для меня, как пустое место. Он мне тогда в очередной раз отказал, да ещё в своей аристократической манере: «я тебя услышал, но это совершенно лишнее». Ох, я тогда и бесилась! А сейчас как-то грустно. Может быть, я бы от него родила, сейчас было бы не так тоскливо.

— Не понял. — Приподнял я голову. — Ты что, в свои пятнадцать ему себя предлагала?

— А что такого? — Удивилась в ответ она. — В России возраст согласия как раз пятнадцать лет, если о совершеннолетии заявишь. Я, правда, этого тогда не знала. Я вообще многого не знала про жизнь.

Ирге, у которой я был первым, уже семнадцать стукнуло. Можно сказать, старая дева. Воспоминания о девушке кольнули где-то глубоко в душе. Я всё никак не мог поверить, что она предала меня.

— Да я вообще лишилась девственности в двенадцать. — Тем временем ошарашила меня Эльза.

— Ты шутишь? — Откровенно удивился я. — Разве в Германии возраст согласия такой низкий?

— Нет, в Европе почти везде тоже с пятнадцати, а в некоторых странах и с шестнадцати. Это на востоке возраст ниже, а в некоторых странах его вообще нет. — Запутала она меня, но потом пояснила. — Я была наложницей хранителя. Хранителям можно брать наложниц любого возраста. Никто ему и слова не скажет. Мой брал в основном с десяти, лишь бы кровь уже текла, я ещё и старой оказалась.

В двенадцать лет — старая? Серьёзно? Это что там за порядки такие?

— Почему это каким-то хранителям можно плевать на законы, и тащить в постель детей?

— Вообще-то в России тоже считается, что Мастера Источников — не люди, и они вне законов. — Вздохнула Эльза. — Впуская в себя источник, они сильно меняются. Меняется их мировоззрение, психология. Они утрачивают возможность удаляться от источника. Они привязаны к одной точке, они функция, а не люди.

— Да плевать на то, что в их головах творится! К детям их ненормальность никак не относится. — Всё равно не понял я. — Что за глупость!

— Им много чего можно. — Эльза подняла голову, посмотрела мне в глаза, потом вздохнула. — Ты действительно, как из другого мира к нам случайно попал. Даже не представляешь, что делают мастера тех же российских источников. Секс с маленькими девочками — это далеко не самое страшное. От него не умирают. — Шевельнула она плечами, словно хотела ими пожать, но передумала. — За меня в любом случае никто бы вступился. Законы касаются только свободных людей. Меня же продали хранителю родители. Никого не волнует судьба маленькой наложницы-рабыни, которая в любом случае долго прожить не должна.

— Почему? — Не понял я. — И вообще, разве в Европе есть рабство? В России так точно нет.

— Рабства нет, но наложницы и тут есть, не только у мастеров источника. Есть и пожизненные контракты, то же самое рабство. Пусть такого раба ты и не можешь убить, но всё остальное вполне разрешено. — Горько усмехнулась она, потом продолжила рассказ. — У наложниц хранителя только два пути: они либо выгорают, и их убивают, как выбраковку. Или они пробуждаются, и попадают в шаблоны. Тоже гарантированная смерть.

Вспомнил, как пробуждался младший Светличный. Его положили на пробужденного, чтобы тот послужил жертвой для ритуала. Подозреваю, такая жертва и называется, шаблоном. Свет источника, проходя через одного человека, делает пробуждённым другого. Примитивно, но действенно.

— Получается, над наложницами проводили ритуал пробуждения, и если он удавался, то девочку приносили в жертву, чтобы помогла помочь пробудится кому-то из нужных людей. — Наконец понял я суть.

Зачем искать посторонние жертвы, если можно воспитывать свои, да ещё и пробуждённые на этом же источнике. Умно. Она права, хранители — те ещё ублюдки. Приносить в жертвы детей — это намного посерьёзнее секса.

Потому и берут тех девочек, у кого уже пошла кровь. Раньше пробудиться нельзя, а чем младше кандидат, тем большая вероятность пробуждения.

— Да, всё продумано. Только там не ритуал, там производят стихийный выброс, надеясь на стихийное пробуждение. Во время ритуала не бывает выгораний, а вот при стихийном выбросе очень даже большая вероятность. Когда меня продали, у моего хранителя было пять наложниц, и ни одной старше меня. Потом они постоянно менялись. Из тех первых я дольше всех продержалась. Сначала три раза подряд не пробуждалась и не выгорала, от меня отстали даже. Всё же, каждая попытка уменьшает вероятность. Решили продать кому-то.

— Отстали, но не до конца, как я понял.

— Да, решили попробовать в последний раз перед продажей. Я не только пробудилась, так ещё и словила кнэк. Тут моя ценность, как шаблона, возросла в разы, и та продажа не состоялась. Меня долго продавали, почти полгода. Только это меня спасло, позволив узнать, что меня ждёт. Наложницам не рассказывают об их участи. Я и сбежала.

— Что такое кнэк? — Удивился я непонятному слову. Вроде бы слышал его уже, но точно не знаю значение.

— В России это называют «способка». Редкая способность, которая иногда даётся сразу после пробуждения. — Как что-то и так понятное, объяснила Эльза. — Я пыталась её скрыть, но от хранителя наличие особой способности, полученной на его источнике, скрыть нельзя. Ему сам источник подсказывает. Мне очень повезло, что смогла скрыть то, что мой кнэк позволяет чтение мыслей. Повезло, что раньше о такой уникальной способности никто не слышал. Но то, что я менталист с какой-то способкой, тут же узнали. А менталисты и так всегда стоят дорого. Меня должны были продать кому-то из рода кайзера, но пока торговались, им не повезло.