– Ну? – поинтересовался он. – Твоё решение?

– Да, – коротко ответил я.

– Вот и отлично. Влезай в свою каталку, и вперёд.

Спал я, как и другие, одетым, поэтому, много времени сесть, передвинуться к краю топчана и, отжавшись на руках, перемахнуть на сиденье, не заняло.

– Узнаю армейскую выучку, – засмеялся Грешник, взявшись за ручки кресла. – Поехали.

– Тише ты! – шикнул я. – Что гогочешь, как ненормальный. Всех перебудишь.

– Пока я тут, никто не проснётся, не бойся. Глаза закрой, а то, по первому разу неприятно переходить.

При приближении к свету, и вправду, глаза начало резать, и я послушно сомкнул веки. Внезапно, возникло ощущение, что я резко провалился в пропасть, в животе ухнуло, и желудок подскочил к самому горлу. Впрочем, неприятное ощущение быстро прошло. Я открыл глаза и присвистнул от удивления. Мы находились в самом центре большого круглого зала, от пола до потолка отделанного каким-то белым глянцевым материалом, а над головой висела крупноячеистая овальная решётка, в которой, время от времени, потрескивали электрические заряды. Рядом со мной стоял Зураб, придерживая под локоток обалдевшего Верёву, а, неподалёку, с интересом смотрела на нас группка людей в серых комбинезонах. Только сейчас, я обратил внимание, что Грешник был в такой же одежде. Да и Зураб, тоже. Видимо, это у них что-то вроде униформы.

– Превосходно! – отделился от группы невысокий мужичок средних лет, пухленький и живой, словно шарик ртути. – Оба согласились?

– Как видишь, – Грешник похлопал ладонью по ручке моего кресла.

– Хорошо, хорошо, – мужичок по-хозяйски осмотрел нас, пощупал культю Верёвы, потом, мои обрубки, и довольно потёр руки. – Отличный материал. Нужно, ещё, осмотреть места ампутации, но, думаю, ничего там страшного не будет. Давайте обоих в медблок вашей базы.

Вся группа, словно дожидаясь только этих слов, набросилась на нас с Верёвой и потащила куда-то в сторону открывшейся в стене двери.

– Погодите! – возмутился я, уже, в спину удаляющемуся мужичку. – Что может быть страшного? О чём это он? И, вообще, мы где?

– Всё объясню, Стаф, не волнуйся, – Грешник шёл рядом, придерживая меня за плечо.

– Такое впечатление, что меня сюда на опыты привезли, – ворчал я.

– У меня, тоже, такое было, когда я попал сюда. Но, как видишь, ничего страшного со мной не произошло. Расслабься.

По короткому коридору проскочили в небольшой тамбур, из которого вышли в просторный зал, заставленный непонятными кабинками. Я бы, с уверенностью обозвал их микроавтобусами, будь у них колёса. А так, скорее кабинки-переростки с колеса обозрения. Нас затащили внутрь одной из них. Всё ещё ничего не понимая, я почувствовал, как пол вздрогнул, и кабинка поднялась. А, потом, мы помчались куда-то по туннелям. Всё-таки, транспорт. Наверное, какое-то суперсовременное секретное метро. Странно. В нашем городе никогда метро не было. Или было? Может, мы всю жизнь жили и не знали, что под нами есть особой важности секретный объект?

Кабинка, наконец, замедлила движение и остановилась. И, опять коридор, потом, второй, тамбур и мы попадаем в комнату, заполненную приборами непонятного назначения, возле которых, два человека в таких же серых комбинезонах изучали мерцающую прямо в воздухе синусоиду. О голограммах я слышал и, даже, видел когда-то в фантастических фильмах, но, так, вживую – впервые. Когда мы вошли, они смахнули, тут же растаявшую, синусоиду и засуетились. Один из них, с лохматой рыжей шевелюрой и с непонятным прибором на весь лоб, что-то нажал на подковообразном пульте, и у двух, из множества продолговатых коконов, стоящих вдоль дальней стены, поднялись крышки.

– Милости просим, господа, – предложил нам он. – Вам помочь?

– Что это за новости? – обернулся я к Грешнику. – Сразу в гроб? Может, поговорим, для начала?

– Это не гроб, – возмутился рыжий. – Это медицинская капсула.

– Зачем?

– Для проведения всего комплекса мероприятий.

– Каких ещё мероприятий? – возмутился Верёва.

– Для начала, необходимо определить степень повреждения организма.

– Что тут определять? – изумился я. – И так видно, что ног не хватает.

– Визуально – да. Но все, кто прибывает из вашего мира, страдают сильнейшими расстройствами в работе жизненно важных органов. Тяжелейшая интоксикация – в первую очередь. Потом – устанавливаем степень поражения организма и определяем схему лечения. Ну и, само лечение, естественно.

– Короче, будешь, как новенький, – ободряюще подмигнул мне Грешник. – Полезай в капсулу.

– Э-э, нет! – я протестующе выставил перед собой руки. – Пока мне не объяснят, где мы находимся, как сюда попали за такой короткий сорок, и для чего мы тут, никаких медицинских модулей! Я правильно говорю, Верёва?

– Точно так, – кивнул головой мой товарищ.

– Поверь, Стаф, лучше я всё объясню тебе после медицинских процедур.

– Почему? – что-то, всё происходящее стало меня напрягать. – Я, конечно, даже на джихад-мобиль был согласен, но не лабораторной, же, мышью!

– Потому что, когда ты оценишь результаты местной медицины, разговор получится более предметным. Ну, не капризничай, полезай.

– Пытать не будете? – скорее для проформы поинтересовался я.

– Не будут, – заверил меня Грешник.

Толпящиеся вокруг меня люди в комбинезонах шустро меня раздели, быстро осмотрели культи ног, одобрительно кивнули, разом навалились и, коротко хекнув, подняли с кресла и уложили на узкое длинное ложе. Краем глаза я успел заметить, как голый Верёва неуклюже забирается в соседнюю капсулу. Крышка медленно и неотвратимо, словно надгробная плита, задвинулась, отрезая меня от остального мира. Ощущения, скажу, неприятные. Где-то сбоку что-то зажурчало, и я почувствовал, что в капсулу стала поступать вода.

– Эй! – забился я в панике. – Вы, что, меня утопить захотели? Мы так не договаривались!

Внезапно, накатила слабость, в глазах всё поплыло, и я провалился в непроглядную темноту.

Сознание вернулось резко, рывком, словно я и не отключался. Даже, в ушах ещё стояло журчание наполняющей капсулу воды. Задержав дыхание, я попытался вскочить, ударился головой о крышку и опять упал на своё ложе. Боль в ушибленной макушке отрезвила, и я, уже спокойнее, осмотрелся. Воды не было. В капсуле, вообще, было сухо, и, только, в воздухе витал, какой-то странный, еле уловимый, химический      запах. Где-то снаружи, приглушённые стенкой капсулы, послышались голоса, и крышка поднялась, впуская внутрь приглушённый мягкий свет. Потом, наверху показалась голова Грешника.

– Ну, чего разлёгся? – хмыкнул он. – Вылезай.

Да, пора бы уже, пока, опять, топить не стали, как котёнка. Я опёрся о края капсулы и, перемахнув через бортик, приземлился на ноги. Получилось неплохо. Я, даже, немного погордился. Столько лет прошло, а форму не растерял, несмотря на крайне нездоровый образ жизни. Стоп! На ноги? У меня же не было ног! Не веря себе, я посмотрел вниз и увидел вместо своих безобразных культей хорошие такие конечности. Спортивные, с накачанными икрами. Даже, ноготки пострижены. Осталось педикюр навести. Опять мне в голову всякая ерунда лезет! Но, это невозможно! Выходит, меня, всё-таки, утопили, и всё это плод моего умирающего разума. Говорят, такое бывает, когда мозг умирает от кислородного голодания и выдаёт всякие предсмертные картинки.

– Стаф! – окликнул меня Грешник. – Что стоишь, как пыльным мешком прибитый?

– Но, такого не бывает! Не научились ещё конечности выращивать!

Рядом Верёва выдавал многоэтажные маты, сгибая и разгибая новоприобретённую руку. Похоже, он тоже не ожидал такого поворота. Человек шесть во главе с рыжим обступили нас полукругом и посмеивались, глядя на нашу реакцию.

– Не бывает, – согласился рыжий. – И у нас не научились.

– Тогда, что это такое?

– Бионический протез. Полностью заменяет утраченную конечность с сохранением всех тактильных ощущений.

– И, как они отстёгиваются? – нагнулся я, пытаясь рассмотреть место стыка там, где раньше культя заканчивалась.