- Я тебя раньше об этом не спрашивал, но теперь мне интересно: как вообще обзаводятся саардинами?

Ниррен задумчиво посмотрел на него и отхлебнул вина.

- Ты имеешь в виду убеждения? - Он покачал головой и добавил с улыбкой: - Выходит, все это неправда, что о тебе болтают?

- Ты сам знаешь, что правда, а что неправда.

- С чего ты это взял? - Ниррен снова тряхнул головой. - О тебе столько всего говорят, и все говорят разное. Может быть, потому, что у тебя так мало друзей. Или, может быть, из-за того, что ты ни при ком не состоишь. Никто не может понять, почему...

- И ты, стало быть, тоже не можешь, - оборвал его Ронин.

- Ну нет, дружище. Это твой выбор. Я уважаю твое решение. И все же... можно ведь попытаться...

- Если есть убеждения.

Ниррен пожал плечами:

- А если и нет, то что? Думаешь, все у нас с убеждениями? Многие в глубине души вообще ни во что не верят. Просто ничего другого, кроме мира саардинов, они не знают. И тем не менее тебя боятся... да, это верное слово: боятся... потому что для них ты - загадка. Ну и из-за Саламандры тоже. Они думают, ты избегаешь людей из-за какого-то страшного преступления, которое якобы у тебя на совести. Забавно, правда? Однако я отклоняюсь от темы. Ты спрашивал, как я заимел себе место при саардине.

Он наполнил бокалы по новой.

- Сейчас я тебе расскажу. Когда я был еще учеником, у меня был друг. Неважно, как его звали. Он был очень честолюбив. Мечтал стать чондрином, а со временем - и саардином. Но в жизни все очень сложно - мы с тобой понимаем это, а мой друг не понимал. Он хотел власти, но не признавал традиционных путей. Я видел, что с ним происходит. Я тогда мало что смыслил в жизни, но я чувствовал... знаешь, нутром... - Ниррен приложил ладонь к животу, - вот здесь я чувствовал, что он поступает неправильно. Я пытался с ним поговорить, убедить его. Но он меня просто не слушал. Он кивал, говорил: "Да, я согласен. Это дельный совет". А потом делал все по-своему.

Ниррен не на шутку разволновался. Он отхлебнул вина и внимательно посмотрел на Ронина.

- И вот однажды мы пришли на занятия и нашли его в зале... Он лежал на полу в луже крови. Голова, руки, ноги - все было отрезано и разложено в форме пятиконечной звезды. Жуткая получилась картина.

Он допил вино и налил еще. В комнате было тихо. В коридоре снаружи тоже. Ронин прокашлялся:

- И что потом?

- Я понял, что мне нужно выбрать себе саардина. И как можно скорее.

- После того, что ты там увидел?

- Вот именно. Еще вчера человек был жив, полон энергии и презрения к Традиции, и вдруг, его нет. Был человек и весь вышел. Через него просто-напросто перешагнули, словно это и не человек, а какой-то ненужный хлам. Его разрубили, как тушу, и бросили на пол. Мы все это видели. Я так думаю, те, кто его "обработал", хотели, чтоб мы это видели. И чтобы мы поняли, что к чему.

Я сразу понял, что должен делать. Я, друг ты мой, реалист. Я знал, чего он добивался. Он вовсе не был каким-то злодеем. И то, что он так рвался к власти... это было, наверное, правильно. Без нее мы ничто. Без власти мы ничего не добьемся. Власть - это связующее звено между мечтой и реальностью. Теперь я понимаю, а он это понял еще тогда. Просто ему не хватило терпения, он слишком спешил и заплатил дорогой ценой. Я о нем не скорблю, пойми.

Мы живем в мире реальном, каждый дурак это знает. Не обязательно с ним соглашаться, но нужно суметь как-то вписаться в рамки, если ты понимаешь, о чем я. С единственной целью - добраться до власти. И тогда все возможно, дружище. Все.

Ниррен замолчал, и Ронин понял, что тот ждет ответа. Как будто прочитав его мысли, Ниррен заметил:

- Я не жду никакого ответа. Я просто хотел, чтобы ты это знал. - Он встал и пошел к буфету за следующим графином.

- А зачем?

Ниррен улыбнулся:

- А тебя удивило, что я тебе все это рассказал?

- Ты и сам знаешь, что да.

Чондрин рассмеялся:

- Не так уж и хорошо я тебя знаю.

- Потому что я не рассказываю о своем прошлом? Разве это так важно?

- Прошлое делает человека, - проговорил Ниррен с нажимом. - И ты просто обманываешь самого себя, если думаешь, что это не так.

- Все люди разные.

- Это верно.

- Я имею в виду - в душе. В глубине естества.

- В глубине естества все люди едины в духе.

Ронин угрюмо покосился на друга.

- Ты действительно в это веришь?

- Да.

- А я нет.

У Ронина возникло вдруг странное ощущение: словно студеный ветер промчался по сокровенным глубинам его души, проникая в ее потаенные уголки - туда, куда Ронин боялся всегда заглянуть. В ушах непонятно с чего раздался какой-то шум. Тело покрылось испариной. Его как будто пронзили тысячи крошечных булавочек. Откуда-то издалека донесся сдавленный страшный вопль. Он пытался понять, разглядеть... но перед глазами поплыл туман...

- ...ты знаешь? - услышал он голос Ниррена, который как раз потянулся к его бокалу, чтобы подлить вина. Ронин снова прокашлялся и закрыл бокал рукой.

- Все. Мне хватит, - хрипло выдавил он.

Ниррен рассмеялся:

- Пожалуй, ты прав. Нельзя надираться в такую рань.

Он закрыл графин пробкой и убрал его в буфет.

- Ты мне не ответил.

- Насчет чего?

- Ты знал, что Джаргисс - мой второй саардин?

- Нет, я...

- Это достаточно редкий случай. Не многие умудряются благополучно сменить саардина и остаться при этом в живых.

Взор Ронина по-прежнему застилала какая-то странная пелена.

- Но ты все-таки умудрился.

- Да, но мне здорово повезло. Джаргисс узнал обо мне, о моей ситуации. И сам меня нашел.

- А кто был первым?

- Дхарсит.

Ронин вспомнил давешнего чондрина. Его восковую бледность. Белый шрам через щеку от глаза. Черные с золотом нашивки. Он рассказал Ниррену об инциденте.

- Каков саардин, таков его чондрин, - невозмутимо отозвался Ниррен. Ничего удивительного. Военных они вообще ни во что не ставят. Это люди Фрейдала.

- Но ведь он такой ярый традиционалист.

- Да, но это не имеет значения. Он их просто использует. Когда он с ними покончит... людей Дхарсита он первым двинет в бой, и они все погибнут... он разом избавится и от саардина, и от чондрина.

- Я сегодня имел с ним беседу. Фрейдал посылал за мной.

Ниррен замер.