— С легким паром, — мило говорит мне Сьюзан, когда я возвращаюсь в гостинную. На столике расставлены тарелки с разными блюдами и стакан. Рядом с ним бутылка с минеральной водой. Сейчас, когда я смогла принять душ и на мне свежие майка и шорты, я стала ощущать себя немного комфортнее, — садись, поешь. Заодно расскажешь, что случилось на этот раз.

Да уж, говорить о том, что случилось, пожалуй самая сложная часть в моей жизни. Я была благодарна Роберту и Сьюзан за то, что они не оставили меня и забрали. Поэтому мне становилось еще хуже от осознания того, каким ужасным человеком я выросла. Я не оправдала их ожиданий и ожиданий своих родителей, но Дауни не отворачивались от меня и это тоже радовало.

— Меня уволили с работы, — сообщаю я и накладываю себе запеканку, — все как всегда, — пожимаю плечами.

— Понятно, — обычно она не вмешивалась в это. Роберт помог мне в этой работой и я успешно снялась в паре рекламных роликов и имела возможность продлить контракт, но снова я все испортила. Наорала на режиссера, едва не устроила драку с коллегой. Да у меня вспыльчивый характер, но не всегда в этом моя вина.

Роберт приходит примерно через полчаса, когда я уже успела пообедать и мы со Сьюзан ждали его в гостиной. Их младшие дети были в зоопарке с няней.

— Привет, Аннабель, — он коротко обнимает меня. Его темные, покрытые сединой волосы, взъерошены, борода подстрижена. Роберт всегда умел круто, но и в тоже время странно, одеваться. Сейчас на нем была синяя рубашка с каким-то принтом на спине. Как по мне, слишком молодежная, для его возраста. Да штаны. Они простые, черного цвета.

— Привет, дядя Роб, — отзываюсь я, наблюдая, как он подходит к жене, чтобы поцеловать ее.

— Дай угадаю — тебя снова уволили, — он фыркает и закатывает глаза.

— Ты такой проницательный, — отметила я, широко улыбнулась.

— Что на этот раз? — он начинает злиться и я его отлично понимаю. На его месте, я бы прикончила саму себя еще после первого прокола.

— Лучше не спрашивай, — умоляю я, но один его взгляд показывает, что он хочет знать обо всем, что случилось. Приходится быть более разговорчивой, — я устроила небольшой дебош на съемочной площадке, — мне стыдно говорить об этом.

— Ясно, — он хмурится и садится на диван. Я сажусь напротив. То ли к счастью, то ли к несчастью, Сью оставила нас одних и ушла куда-то во внутренний двор, — как я понимаю — тебе снова нужна работа?

— Хотелось бы, — я смотрю на него своими огромными голубыми глазами и выдаю самый жалостливый взгляд на которой только способна, хотя понимаю, что это не работает с Робертом.

— Ты же понимаешь, что я не биржа труда? — уточняет Роберт, и я киваю. Больше, чем понимаю, но мне действительно больше не к кому идти за помощью.

— В самый последний раз, — прошу я.

— Где-то я это уже слышал, — фыркает Роберт, сложа руки на груди, — ты так говоришь уже в пятый раз, — это чистейшая правда, но вот в один раз меня кинули на деньги и мне пришлось сваливать.

— Ты же знаешь, что я больше не могу на кого-то надеяться, — я с сожалением смотрю на Роберта. Он сердится. Его брови притуплены, а уголки губ опущены.

— Я посмотрю, что можно сделать, и дам тебе знать, — сообщает он.

— Спасибо.

— Но это в самый раз, — пригрозил он.

========== Глава 2. ==========

Разумеется я не была дурой настолько, чтобы надеятся на то, что Роберт всегда будет подтирать мне сопли и вытаскивать из всякого дерьма. Сейчас мне предстоит поездка до долины Сан-Фернандо, куда я перебралась в восемнадцать лет. Это был куда более простой и бюджетный район, ежели Бель-Эйр или тот же Беверли-Хиллз, но меня все устраивало. Опять же Роб не обязан покупать мне дорогущий особняк.

Изначально, мой выбор пал на дом на колесах, огромный трейлер, но опять же по совету Роберта и Сьюзан я изменила свое решение в пользу небольшого дома в один этаж с двумя спальнями. В моем районе почти все дома такие: один или два этажа, и лишь редко встречающиеся высотки.

Сразу за долиной начинаются горные массивы, и так как мой дом почти на окраине, то я часто ухожу в горы, чтобы побыть наедине с самой собой. Я вызываю Убер отдав за поездку двадцать два доллара, оказываюсь около ставшего родным дома, обшитого серым сайдингом. Он обнесен забором-сеткой, который крепился на железных столбах. Открыв калитку, я прошлась по пожелтевшей и выжженной солнцем траве, которая местами была слишком высокой.

Раньше тут все было иначе. Дом был вполне милым и ухоженным. Был сделан свежий ремонт в светлых тонах, а Дауни купили мне мебель и технику, помогли все обустроить. Получилось неплохо, и дядя Роберт какое-то время жил надеждой на то, что я буду приличной девочкой, которая учится в колледже и подрабатывает на одной из студий ассистентом. Обычно я носила кофе для членов съемочной группы и сканировала всякие бумаги, иногда мне доверяли отвезти или забрать вещи из химчистки. Но зато за такую работу неплохо платили.

Мирной и размеренной жизни пришел окончательный конец. Я еще в старшей школе начала курит травку, но так делали многие мои однокашники и я не видела в этом чего-то слишком ужасного. Я знала о том, что мой крестный попадал в неприятности из-за наркотиков, еще до того, как попал на роль Железного Человека, поэтому свои увлечения я держала в тайне. Курила за школой или в безлюдных местах, где собирались такие же как я. Моя подруга — Мариса, с которой мы начали общаться, почти сразу после моего переезда, предложила мне отметить начало последнего нашего семестра в школе на вечеринке у ее друзей. Там было кое-что покруче травки. Так я впервые попробовала ЛСД. Тогда мир наркотиков, выпивки и разгульной жизни окончательно поглотил меня.

Сначала Роберт ничего не знал, иначе бы не позволил мне жить одной. Мне становилось легче, когда я принимала. Переставала думать о том, что меня бросили родители. Да-да. Именно так я склонна считать. Они всегда были слишком заняты своей работой, часто мотаясь по служебным командировкам. Я же была на попечении очередной няни. Они были военными журналистами и обычно обозревали всякий жесткач, пока не погибли в очередной заварушке, снимая репортаж. Терпеть не могу войны, теракты и просто ублюдков, из-за которых я теперь сирота. Горели бы они в аду, если бы тот конечно существовал.

Так вот, после переезда из дома Роберта на личную жилплощадь, моя душа пустилась в пляс, а литры алкоголя, которые я могла позволить себе, возросли вдвое. Я пробовала куча разных препаратов и дури, получая кайф, за которым следовали долгие и тяжелые отходняки. Я часто плакала в ванной, закрыв дверь и резала себя, так как мне было чертовски тошно. Мне было тошно от себя такой. И так продолжалось чуть больше года.

Удивительно, что человек может сделать с собой за год. Но я почти потеряла себя. А последние два месяца были одним днем сурка, где я бухала с друзьями или принимала очередную дозу, отходила от нее и курила, рыдая в ванной. Я сильно похудела ничего не кушая, кроме колес, кофе и какой-то дряни. В тот вечер, когда всему пришел конец, ко мне приехал Роберт. У нас была шумная вечеринка с кучей выпивки и наркотиками. Люди уходили в отрыв, расположившись в комнатах моего дома. До этого Роб не был тут после моего переезда, так как мы обычно встречались на нейтральной территории, но больше общались по видеосвязи, ведь он был занят работой. И вот он стал свидетелем того, что частенько происходило у меня дома. Я была там же, где и всегда, в ванной. Рыдала и полосовала руку лезвием бритвы, в угаре прося прощения у родителей и крестного. Моя белая мокрая майка, была пропитана кровью, как и пижамные штаны. С волос стекала вода, хотя душ уже не работал.

— Твою же, — прорычал Роберт, выбив из моих рук лезвие, — во что ты себя превратила! — рявкнул он. Резким рывком он поднял меня на ноги и подхватив на руки, вытащил из ванной. Он сердито посмотрел на меня и закутал в одно из полотенец. Я сунула ноги в серые сланцы, так как была босиком.

Когда мы вышли из ванной комнаты, то в доме были копы. Они выгоняли моих гостей, но Роберт резко одернул меня и схватив с вешалки мою куртку, буквально вытолкал за порог. Яркое солнце заставило меня зажмуриться. Значит уже день, когда я в последний раз покидала дом, чтобы подышать воздухом, был вечер.