<p>
Лес жил своей жизнью и не обращал на нашу молчаливую четверку никакого внимания. Мы уважительно относились к нему, а он в свою очередь к нам. Нас не беспокоили хищные звери, вот только досаждали крошечные москиты-кровопийцы. Множество разноцветных птиц щебетали свои песни на всевозможные лады, а по ночам испуганно верещали, потревоженные своими же снами или хищниками.</p>
<p>
Иногда, встречались каменные идолы, давно умерших богов. Серый монолитные тела забытых божеств украшали сине-желтые пятна лишайников. Они всегда возвышались над мелкими ручейками, дно которых было усыпано гладкими камешками. Как в сказке. Лесная гниль под ногами неожиданно прекращалась, оборванная чистым берегом ручья и перед глазами появлялась речушка, а на другом берегу плотной стеной стоял волшебный лес. По каменистому дну, совсем неслышно бежала прозрачная, ледяная и безумно вкусная вода. Она невесомо окутывала собой каждый камешек, заставляя блестеть в солнечных лучах идеально ограненным бриллиантом. И каждый из них был неповторим, но стоило какой-нибудь из них вытащить из воды, как он тут же умирал. Влага моментально высыхала и немного шероховатая поверхность становилась тусклой, серой и пыльной. Красота - очень хрупкая вещь.</p>
<p>
Наши рюкзаки опустели, запасы продовольствия закончились и мы вышли из лесу. Та часть пути, которую должны были пройти своими ногами, мы преодолели, так и не сказав ни единого слова. Теперь перед нами был гораздо больший отрезок пути, который должны пройти наши души.</p>
<p>
Пыльная дорога поднималась вверх, петляя между безжизненных бетонных коробок, слепо таращившимися в безупречно синее небо, темными провалами проемов. Повсюду горы мусора. Пластиковые бутылки, какие-то тряпки, пакеты, пачки от сигарет, множество окурков и старые ботинки. Жарко и пыльно.</p>
<p>
Мы добрались по этой дороге до самого верха и увидели море. Спокойное море. Издалека оно казалось безмятежным, светлым у берега и темнеющим немного дальше. Пляж, городок, раскинувшийся далеко внизу, тоненькая спичка маяка. Нам нужно было в этот город, это была наша конечная точка. Там нас ждали, теперь там мы будем жить и там, должны, умереть.</p>
<p>
Дорога ведет нас мимо все тех же мертвых коробок и мусора. Кое-где встречаются праздношатающиеся люди. Немного в стороне, три типа ожесточенно избивают кого-то, лежащего без движения на земле. Слышны лишь глухие удары. Мы не вмешиваемся, просто идем дальше. Это не наше дело. Я заметил слезинку, скатившуюся по щеке нашей спутницы. Мы всего лишь тени, сбежавшие от самих себя. Холодные, равнодушные и немного синтментальные. Нам нет дела ни до чего в этом ненастоящем мире.</p>
<p>
Море становится ближе. Оно потемнело и по нему бегут высокие волны с грохотом разбивающиеся о каменные волнорезы. На пляже полно народа, который удобно устроившись на солнцепеке, наблюдает за штормом с безопасного расстояния. В воде никого.</p>
<p>
В городе нас с нетерпением ожидают. Подходят люди, поздравляют с прибытием в их благословенный край. Молча попрощавшись друг с другом мы расходимся каждый в свою сторону, точнее, нас уводят. Теперь мы часть этого города.</p>
<p>
Должность, которая досталась мне, называлась просто - поводырь слепых птиц. Я должен был регулярно делать обход территории прилегающей к городу и собирать ослепших пернатых. За все время, что я занимал этот пост, мне не удалось найти ни одной птицы. Их убивали отдыхающие, которые стекались на этот курорт со всех уголков нашей необъятной страны. Большую часть времени я проводил на старом, заброшенном маяке, ожидая шторма, чтобы послушать грозную песню стихии. Изредка выбирался на гору Семи Смертей, туда где неизменная троица, ежедневно кого-то убивала. Своих спутников я больше не встречал.</p>
<p>
Однажды, человек в форме пожарного, сказал мне, что те, на горе Смертей, убивают провинившихся горожан и при случае, любой может воспользоваться их услугами.</p>
<p>
Я жил в огромной трехкомнатной квартире, совершенно один. Из мебели у меня были стул, стол и кровать. Зарплату, получаемую ежемесячно, я тратил, а что оставалось, складывал за спинку кровати. Как-то вернувшись домой, я обнаружил в квартире человека, увлеченно шарящего рукой там, где лежали мои деньги. Он даже не прореагировал на мое появление. Только тогда, когда я тащил его за воротник к горе Семи Смертей, этот тип удивленно посмотрел на меня, но не сказал ни слова.</p>
<p>
Те трое спросили:</p>
<p>
- В чем его вина?</p>
<p>
- Он хотел украсть мои деньги!</p>
<p>
- Воровство карается смертью! - и они принялись пинать его закованными в железо ботинками.</p>
<p>
Потом тянулись долгие годы жизни. Я старел и как-то утром умер. Тихо, спокойно и незаметно для самого себя.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Смерть номер 3</p>
<p>
</p>
<p>
Новый провал промежутком лет в двадцать и третье всплытие сознания. Эта жизнь мало чем запомнилась, помню только одно безудержное пьянство. Алкоголь вливался огромнейшими дозами. Все что творилось в пьяном угаре вспоминается с трудом. Отчетливо помню лишь один момент той самой жизни и её окончание.</p>
<p>
Дело было под вечер, когда солнце спряталось за горизонтом и наша пьяная компания засобиралась по домам. Выбрали брошенную кем-то на стоянке машину, вдесятером влезли туда. Данный легковой автомобиль не располагал подобным количеством пассажирских мест, но мы поместились. Кто-то заявил, что хозяин аппарата будет неимоверно зол, кого-то стошнило в этой давке, кто-то тут же уснул. Я держался немного в стороне от общей толчеи, плечом и руками освободив себе место под зашедшим солнцем. Машина, натужно завывая двигателем и скрипя кузовом тронулась и начала набирать скорость, виляя по всей дороге из стороны в сторону. Через десяток километров, она сломалась и мы покинув её пошли пешком. Мимо закрытых на ночь магазинов и спящих домов. Во всю глотку орали песни, а душа требовала продолжения.</p>
<p>
На одном из перекрестков, я заметил маячащую у под светофором знакомую фигуру. Люминесцентные фонари освещали её призрачным светом. Я узнал его - это был Брендибой. Все тот же потрепанный вид и небритая физиономия мачо-неудачника.</p>
