========== it’s still the rainy season ==========
— Чу-у-я, ну я же не нарочно! Прекрати злиться! — обладатель рыжих волос, которые сейчас были запутаны сильнее обычного, ускоряется и чуть ли не на бег переходит, хмурясь.
Весь день просто к чертям испорчен, хотя начинался не так уж и плохо: на химии удалось списать контрольную у одноклассника спереди, учительница алгебры и вовсе заболела, а так как намечался зачёт – это была очень даже шикарная новость. Грусть и скорбь ученики изобразили, конечно, всё-таки нельзя радоваться, когда кто-то из взрослых болеет, но всё равно всё было прекрасно. А самое крутое за этот день то, что Осаму Дазай из параллельного класса его вообще не трогал, только под конец объявился, когда Чуя уже радовался, что он стукнулся наверняка где-то своей тупой головой и очень весело умер где-нибудь в раздевалке. Но нет, эта сука откуда угодно вылезет, лишь бы достать его и довести до состояния, когда хочется только убивать, ничего не видя перед собой. Ещё и за ним бежит, пока он судорожно сжимает в руках ещё нераскрытый зонт. За плечо сильно хватают.
— Если ты хочешь – я могу—
Разворачивается и бьёт прямо по голове, даже ни капли не сожалея о содеянном. Будет жалеть только в том случае, если окажется, что выбил все остатки чужих мозгов и теперь тот вообще с ума сойдёт, если не соберёт их. Но пока только кареглазый шипит и потирает место ушиба. Ещё и с таким лицом обиженным, будто бы это Чуя плохой.
— Руки свои длинные держи при себе, — угрожает зонтом, поднося кончик к его подбородку. — Понял?
— Я же сказал, что не нарочно!
— Да какая мне, блять, разница, ты адекватный вообще, кто выплёвывает жвачку в сторону людей? — почти выкрикивает, не обращая внимания на других учеников, что так же находились на первом этаже и, вообще-то, уже наблюдали за стычкой двух старшеклассников. Вот же смешно со стороны должно выглядеть, а ему нихрена не смешно. — Боже, так ты ещё и размазал там всё!
— Я пытался её убрать!
— Я тебя из жизни уберу сейчас, кусок дерьма! — рычит, ещё раз пихая младшего уже в грудь и идя обратно к выходу. — Целую прядь отрезать из-за тебя одного, урода такого!
Конечно же Накахара злится, чёрт возьми, шатен у всех обозначается, как “первый придурок школы” и он настолько отшибленный, настолько противный и меркантильный, что Чуя даже себя больше ненавидит, чем его. Да-да, сердцу не прикажешь и всё остальное, но влюбиться именно в него.. Да это катастрофа! Смотришь на человека и не знаешь, закопать где-нибудь за школой ты его хочешь и заплевать это место до потери сознания или приложить хорошенько к стене и поцеловать. Причём так, чтобы на всю жизнь запомнил.
Но нет, есть что-то ещё похуже, а именно – эти дазаевские многозначительные “шутки”, как он их называет: то за талию обнимет (и получит по руке), то за шею возьмёт (и получит по руке), а один раз вообще у всех на глазах поднял и закинул на плечо, – доказывая либо свою силу, либо издеваясь над его размерами – а потом начал целовать в щёки, как какого-то ребёнка (и, конечно же, тоже получил по рукам и не только им). И ведь нравится делать всё это публично, наблюдать за тем, как старший заливается краской, но вовсе не от того, что он смущён, о нет. Просто злится, ужасно злится и готов выть в подушку и скулить в неё же от противоречивых чувств.
Выкидоны по типу сегодняшнего тоже терпеть трудно, не каждый день разные идиоты плюются в твою сторону, словно бы не было всех тех недо-нежностей. Да чёрт с ней с этой жвачкой, просто с хуя ли такой грубый жест в его сторону? За то, что не бегал и не искал его весь день, “не скучал”? Да, тоски в нём хоть отбавляй, разве может быть иначе к школьнику, который раздражает тебя больше, чем недельное расписание? Ну конечно же, блять, нет!
На улице ливень конкретный, шумный, ещё и холод собачий, как некстати забыл сегодня свою кожанку, в одной рубашке топать сейчас до дома. Хотя бы зонт при себе, может промокнет чуть меньше, чем мог бы промокнуть без него. Так что раскрывает своё спасение и оборачивается буквально на секунду. Дазай с каким-то совсем нерадостным выражением лица плетётся позади и что-то бубнит себе под нос.
За ним каждый день приезжает отец, вроде в совершенно другом районе живут, точно парень не помнит, да и не нужна ему такая информация. Только вот почему-то сегодня уже хорошо запомнившейся глазам машины нет, даже брови поднимаются. Всё-таки карма существует, хвала всем богам, что они всерьёз восприняли его злость и решили насолить надоедливой паскуде. Придёт домой весь мокрый, ляжет с какой-нибудь там ангиной и не надо будет терпеть его выходки каждый божий день. Похуй тут на неправильные чувства, Накахаре правда будет куда лучше не видеть его, чем видеть.
— Чуя, не дашь телефон? — когда Дазай равняется с ним – снова задаёт ненужный вопрос и провоцирует усмешку. Какой жалкий. — Мой разрядился, а мне нужно вызвать такси.
— Без такси обойдёшься, вот прямо так и топай, — сам стоит на месте по непонятным причинам, носком постукивая по бетонной ступени. Накахара уже немного остыл, и всё равно хер ему. — Как только наглости хватает что-то просить у меня?
Ничего не отвечая, Осаму тяжело вздыхает и действительно выходит на улицу, поправляя сумку на плече. Ого, и даже не будет умолять ни о чём? У рыжего ведь не только телефон – ещё целый зонтик, вообще-то, а идти им в одну сторону.. И это, кстати, тот ещё ад, но быстро обнаружилось кое-что странное: вне школы юноша вёл себя куда спокойнее, не как шут гороховый. Зараза.
Наконец и он покидает пределы учебного заведения и идёт не спеша, сверля чужой затылок взглядом. Все волосы мокрые уже, а рубашка, кажись, к телу прилипает, а его рюкзак.. Господи, этот идиот даже не удосужился проверить, хорошо ли закрыт рюкзак и закрыт ли вообще. Вот именно поэтому он тупой.
— Эй, — догоняет в два счёта, но походу тот даже не слышит, ну и не надо. Из под учебников выглядывает какой-то листочек и глаза расширяются, быстро и незаметно выхватывает его, спрятав за спину, всё-таки потянув замок в нужном направлении. Осаму оборачивается. — У тебя открыто было, тетради промокнут.
— В самом деле? — хлопает ресницами и более ничего не говорит, продолжая свой пусть.
Голубоглазый же, одной рукой держа зонт, еле как выпрямляет бумагу и с его губ срывается какой-то нервный вздох, а сердце совершает кульбиты, да так профессионально и неоднократно. Неугомонное.
Это же он. Нарисован совершенно на скорую руку, но сам Чуя рисовать никогда не умел и для него это выглядит, ну.. Не хочется признавать, но очень красиво. Всего лишь набросок, просто качественный. Его взгляд, его хмурые брови, но зато на губах улыбка, даже веснушки еле заметные не забыл добавить, отчего и прямо сейчас хочется улыбнуться, только школьник подавляет это желание и не знает, что делать, потому что ещё замечает рядом маленькое, такое же нарисованное сердеч—
— Он выпал? — чуть ли не вскрикивает, слыша рядом чужой голос и роняя зонтик на мокрый асфальт, но главное, что не бумагу, тогда бы всё испортилось.
По Дазаю видно, что он тоже мало что может сейчас сказать, так и стоит с протянутой рукой, без улыбки, без злости, как-то совсем без интереса глядя то на него, то на сие творение в его собственной руке. Ага, разбежался.
— Типо того, — складывает аккуратно в карман и поднимает голову, подставляя ладонь навстречу каплям. Да уж, и впрямь, как из ведра. Сам теперь, как придурок, будет с мокрыми волосами и в мокрой рубашке до дома добираться, а идти-то прилично. — Знаешь, мы могли бы—
Холодные длинные пальцы касаются ещё тёплых щёк, губы у Осаму тоже холодные и влажные из-за того же дождя, но ощущаются на его губах они так, словно для них и предназначены, как забавно. И вообще-то ни разу Накахара не растерялся, встал на носочки и обнял за шею так сильно, насколько мог, хоть и хмурится до сих пор. Знал бы только этот Осаму, какой он придурошный и бесячий, сколько гнева могло бы вывалиться на него, не будь Чуя таким щедрым.
