Лишь время властное не нам представит верный облик жизни. И лишь тогда, когда это будет уместно самому времени. Я не смогу убедить Вас только словом или даже очевидным чудом, воочию говорящем о том, что прямой контакт сопричастного несёт уже не двойственный характер и является полной проекцией реальности, не искажённой представлением ума. Не смогу покуда вы все равно, имея сомнение, отсутствием веры в Бога от не пройденных совокупности испытаний, утвердивших Ваше чувство – не сможете переварить в полной мере мною доносимое; осознав это так, как должны, чтобы ваше представление о едином больше не резонировало с двойственной природой ЭГО. Чтобы я не сделал, не сказал, даже если лицезревший будет на ступень ниже, но уже там, где и должен, в полной противоположности от всех, – он усомнится прежде чувством, покуда то, увы, ещё, но не готово; и будет являться для него, лицезревшего, воочию говорящим о том, что ему нужно устремить свой взгляд, взор к Богу, чувством веры: покуда любое сомнение прежде созидаемо волей ЭГО; огонь осязаем огнём от огня, несущего во свет; все остальное не готовностью идущего от превалирования в том или ином случае ЭГО над осознанием, – как состоянием, где воистину нет ничего и никого; см. стихия воздуха.

Вы должны пройти путь посвящения, инициацию, после которой все то, что будет сказано – будет сказано в верном ключе, ведущем к прозрению. В ином случае это приведет к разврату тонкого тела, на корню, созданном ЭГО как обильно бодрствующей им не властной к освоению и осмыслению единице, мешающей осязать мир единым чувством. Все случится так как и должно покуда на результат ничто не влияет. И скажи вам, что будет правда, что без вас ЕМУ не справиться, – то этого никогда не произойдет; как и то, что вы окажете действенное содействие, – все будет ровно да наоборот. Поэтому на этом лучше не заострять внимание так, будто человеком что-то действительно контролируется. Через – да; но не им самим. И тот, кто считает иначе, тот просто вводит в заблуждение самого себя, лишь уводя на шаг от понимания своей природы и черты, чью просто нужно побороть, чтобы перестать жить в рамках иллюзии или двойственности, создаваемой спонтанной мыслеформой ума. Иллюзия не значит, что её убери мир измениться. Нет, он останется таким же. Только краше, ярче, светлее, невесомей, воздушнее, нежнее. А это уже совсем иной взгляд, ценности и понимание о счастье…

Вы должны помнить, что все идёт своим чередом; можно сколько угодно вмешиваться, пытаясь ускорить процесс, как могло казаться требующий вмешательства, – но это никогда не сблизит идущего с пониманием, которое он мог обрести лишь чередой пройденных, им неконтролируемых обстоятельств, в которых он сохранял веру в Отца мироздания; в это единое информационное чувство, создающее подходящие условия для развития каждого, в зависимости от готовности самого идущего. Инициация происходит лишь тогда, когда индивид уже сформировал достаточное представление о бытие от совокупности пройденных обстоятельств, в которых он, сохраняя непрерывное чувство веры в самое сущее, представляющее в совокупности единое целое, видел лишь одного: тождественно своему пониманию, – Бога. И когда образ этих совокупностей несёт уже не очевидное очертание, а довольно-таки размытое представление об истинном, покуда уже не кажется, и видимое осознаётся иной формой чувства: не двойственным взглядом на мир, – только тогда начинается путь ищущего своего заветного представления о Боге – к самому Богу.

Или попросту человек должен что-то уметь, чтобы он мог воочию очевидно заявить о себе как таковом, кто мог нести воистину сопричастный характер с миром не двойственной природы. На кой мирозданию умное невежество, если оно нерадиво даже к самому себе? И о чувстве единства могло знать лишь из писаний, обретших его на страдания – от нереализованного творческого потенциала: воочию говорящего о сопричастности с высокой формой ипостаси? И тот, кто творит безрассудства во имя как ему могло показаться высшего своего, – помни! Единственный способ доказать свою сопричастность это воочию своим примером пролить в мир кущу вдохновенных изысков от осознания в себе той силы сопричастности с искусством или БОГОМ, отражающим степень познанной, проявленной в самом себе же красоты не двойственного мира. А совершать провокационного характера действия, обращая всё внимание на себя, от своего гложущего чувства, якобы требующего справедливости и порядка и поклонения одной правде, которая пришла тебе на ум, – о несведущий, уверь не стоит. Ты то уйдешь, оставив за собой след отнюдь не белых лет, а что в итоге? Кому тем, что докажешь? Себе? Так ты, увы, останешься гореть, и долгим пламенем, пока твой не настигнет час вновь всё прийти, да изменить. Задумайся, о чувств питающий своих, трактат тебе, коль в нём ты пребывал…

Ибо гармония не в спокойствии от к спокойствию призывающих атрибутов, или спокойствие создающих вещей, как правило несущих эфемерный облик; гармония как чувство, не склонное к разрушению извне любой формой угнетающего воздействия; как состояние, в котором нет величин, доподлинно описывающих испытываемую прерогативу высшего чувства, но есть понимание вследствие чего достигалась эта гармония: совокупностью пройденных испытаний, в которых идущий сохранял чувство веры в единое сущее, неразрывное, созданное лишь одним, – Бога. И если ты, о плут, твердящий о спасении, кричащий в мир ура, решил, что скорбью следом ты привнесёшь в сей мир не зла, я уверяю тебя, ты будешь гореть. Очень долго. От стыда своего злосчастного, утопая в горечи своего неведения и непонимания за то, что сотворил. Покуда худшее, что могло причинить боль человеку это его же утопия безысходности, в которой он собственноручно обрёл себя на страдания, вспоминая ежесекундно все огрехи прошлого, в которых сотворил нераспознаваемое им недоразумение. Ибо ты есть свет, обличенный в им же созданное совершенство, и твоя задача, как обладателя знания раскрыть его в себе, пролить лучами славы от познанного совершенства своё мастерство, и навык, отточенный до ясной белизны, говорящей о прямой сопричастности с миром высокой ипостаси.

Идущему под стать преодолеть все лишенные здравого смысла испытания лишь в том случае, если он сохраняет чувство веры не в само испытание или себя, а в образ, который является фундаментальной величиной, зародивший это испытание, априори стоящий всегда во главе, – образ, создающий для вас это обстоятельство, чтобы в нем находящийся вспомнил о том, кто является его кузнецом. Чтобы идущий вспомнил о том, что во главе всегда стоит Отец мироздания, который в соответствии с вашей готовностью, развитостью и ритмом, в котором вы живёте, создаёт для вас все подходящие условия для того, чтобы ищущий его правды дитя, наконец-таки осознал, что все пути, которые освещается идущим ВЕРОЙ в Отца мироздания, – ведут к Богу. Все пути, чьи освещаются намерением идущего от них избавиться: от эмоций тягости и забвения к самому себе, возникающих в процессе движения, – ведут к регрессу и распаду личности, тонкого тела и того метаморфоза, без которого невозможен духовный рост.

Любой рост, в том числе и духовный, возможен лишь тогда, когда для этого недостаточно условий и угнетающее воздействие внешней среды крайне пагубно влияет на осознание и формирование представления о возможном благодатном в грядущем, вытекающего из данного делания. До тех пор, пока вы не осознаете куда идёте, вы живете в неведении; даже если вам могло казаться иначе. Покуда лишь одна тропа ведет к всеобщему пониманию, – если вы идете к Богу. В остальных случаях вы идете от него, но к нему же, но чередой болезненных, искушающих, крадущих ваше внимание, обстоятельств; вы живете в неведении, но эйфории; во тьме, – и как могло казаться свете. Любой восседающий в лучах не истинной славы, эфемерного успеха, обязанного случайности его нахождения в этом теле, в грядущем обязательно потеряет все нажитое, чтобы прийти к действительному пониманию единого со-знания, как чувства, способного на всё. Быть твоего здесь ничего, и ты здесь гость, и даже ТО заслуга не твоя, – о сын не истинной отрады!