Глянув в зеркало, она поправила воротник и пожалела, что не надела корсет. Потом вспомнила, что больше за это ругать никто не станет, и, поправив шляпку, ободряюще улыбнулась племяннице. Та стояла как в воду опущенная, вяло расправляя кружевной воротник.

– Выше нос, нам пока не отказали, – ободрила ее Лисара.

– Она всегда отказывает. Так к чему это?

– Я теперь магистр, отмахнуться от меня теперь не так просто.

В приемной ректора уже находились люди. Степенная дама в богато расшитом платье сидела в центре софы, окруженная отпрысками. Рядом на краю пристроились взъерошенный подросток и девочка немногим младше Тишины. На обоих форма Академии. Судя по унылому виду подростка, кому-то сегодня достанется. Девочка беспрестанно крутилась на месте, разглядывая джентльмена, сидящего у противоположной стены.

Семейство полностью занимало диван, потому пришлось подойти к джентльмену и кашлянуть. Погруженный в свои мысли, он сидел по центру софы, глядя на набалдашник трости. Услышав покашливания, он встрепенулся и, извинившись, отодвинулся.

Усадив Тишину по центру, Лисара, опустившись на подушки, оказалась перед хмурой женщиной. Та едва удостоила их вниманием, продолжая испепелять взглядом соронца, что задумчиво постукивал тростью по каменному полу.

Кондома – многонациональный город. Никого не удивишь тут ни фридами, что, пренебрегая мощеными дорогами, передвигаются по помостам меж домов, ни пиросами, что вынуждены заказывать шапки особого кроя, чтобы помещались рога. А уж смуглый мужчина и вовсе терялся на фоне других, более экзотических, жителей города. Цвет кожи даже темнее, чем у южан, глаза черны настолько, что не видно зрачков, нос с горбинкой, скулы острые – как бы не порезаться.

Повернувшись снова к женщине, Лисара улыбнулась и подмигнула ерничающей девочке. Наверное, будь у мужчины хвост или уши не на том месте, он привлек бы меньше внимания.

Соронец. Официально Кондома с Сороном не воевала. Неофициально даже торговала. Но всякий раз, когда о них заходил разговор, каждый порядочный и просвещенный человек должен был высказаться о дурных наклонностях соседей, держащих в рабстве себе подобных.

Дверь открылась, секретарь вызвал женщину с детьми. Парень, повесив нос, вошел последним.

– У кого-то неприятности, – наблюдая за ними, заметила Тишина.

– А тебя сюда неприятности еще не приводили?

– Нет, с тех пор, как вы выпустились.

Они обменялись улыбками. Тишина застала два последних года обучения их банды в Академии и непреднамеренно оказалась втянута в часть авантюр разной степени сомнительности. Что поделать, если девчонки выросли и больше не пролезают в форточку учительской.

– Но я скучаю по тем временам.

– Я тоже, – приобняв племянницу, поделилась Лисара. – Только Нику не говори, он начнет ворчать.

За стеной словно плотину прорвало. Крик и ругань прорвались через две стены и коридор. Все вздрогнули и посмотрели на дверь.

– Как вас не отчислили за все, что вы творили? – слушая, как гром и молнии сотрясают старинные стены, спросила Тишина, машинально проверяя, расправлен ли воротник, не выбились ли волосы.

– Мы никогда не попадались, а если и попадались, то вину брал на себя тот, кому точно ничего не будет.

– Помню, Зара пытались отчислить.

– Едва ли не каждый семестр, – засмеялась Лисара. – Но после того, как мы подтянули его оценки, сделать это стало сложно. Думаю, когда он наконец выпустился, они устроили праздник, а после всей толпой уехали на юг лечить нервы.

В приемную вошел долговязый подросток на год-два старше Тишины. Красно-коричневая кожа, сине-черные кучерявые волосы и черные без зрачков глаза тут же выдали его родство с джентльменом, сидевшим рядом. Они обменялись хмурыми взглядами.

– Пожар. Серьезно? – джентльмен приподнял трость и разжал пальцы, наконечник гулко ударился о мраморный пол.

Несмотря на его спокойный, ровный голос, Лисара машинально приобняла племянницу, притягивая к себе.

– Это не я! – задиристо вскинул подбородок тот.

«Мидас Арусис», – припомнила Лисара. Соронцев среди студентов Академии не так уж и много. Всего один.

– Простите. Речь идет о пожаре в демонстрационных залах? – вмешалась Лисара.

Арусис нахмурился.

– Урок вел высокий такой, светловолосый преподаватель, – чуть помедлив, добавила: – Жутко заносчивый, с непомерным эго.

Черты лица подростка смягчились. Бросив взгляд на джентльмена, он осторожно кивнул.

– О! Позвольте пожать вашу мужественную руку! – пружинисто поднявшись, она потрясла потную ладонь. – Простите, не поймите меня неправильно, мистер Фиар – мой большой друг. В свое время на его совести было целых четыре пожара. Так что не переживайте.

– И чем он сейчас занимается? – поинтересовался мужчина.

– Практикующий хирург, – живо отозвалась она, – подающий надежды, и все такое.

– И вы рады, что ваш друг едва не сгорел?

– Лишился части шевелюры и бровей. Ничего серьезного, – легко отмахнулась Лисара. – Зато впредь будет меньше задирать нос. Он отчего-то решил, что труд профессоров легок и этим можно заниматься вполсилы.

Дверь открылась, семейство, пыхтя и краснея, вышло в приемную, не переставая недовольно бурчать. Подросток шел, повесив голову и не отрывая взгляда от пола. Девочка устало окинула взглядом присутствующих. Лисара понимающе ей улыбнулась. Та вздохнула и потрусила за матерью.

– Проходите вперед, – предложил джентльмен легким кивком. – Мы никуда не торопимся.

– Благодарю, – Лисара потянула руку племяннице и подмигнула Арусису, шепнув: – Держитесь.

В кабинет ректора она входила не без трепета. За прошедшие годы помещение перестроили, расширили, сменили обои на деревянные панели, поставили больше книжных полок и шкафов. В центре комнаты разместили огромный стол с закругленными львиными лапами ножек и позолоченным узором вдоль столешницы.

«Возраст берет свое», – подумала девушка, глядя на это безобразие.

Определить возраст миссис Далтон не представлялось возможным. Хорошие тридцать с хвостиком. Вот только на этом посту она уже чуть больше тридцати лет. Как именно ректор сохраняет молодость – сказать трудно. Загадка, заслуживающая отдельного расследования.

Перед столом установили два низких кресла, раньше посетителям приходилось стоять. Сразу вспомнился пожар в ботаническом саду, которой произошел не по их вине, но из-за того, что Зар в тот день прошел мимо здания, где это случилось, виноватой объявили их компанию. Именно ректор Далтон настояла на расследовании и опросе свидетелей. Остальные профессора и слышать ничего не хотели, уже мысленно выдворив Зара за пределы Академии.

Устроившись в кресле, Лисара постаралась внушить себе немного храбрости. Предложение джентльмена пройти вперед уже не казалось ей такой уж хорошей идеей. Далтон сидела прямо, словно палку проглотив, и смотрела, зло сощурив глаза. Тонкие до костлявости пальцы с длинными ногтями сцеплены в замок.

«Это она еще не знает о краже», – подумала девушка и тут же отогнала эту мысль подальше, опасаясь, что страх проявится на лице.

– Мы не займем много времени, – быстро заговорила Лисара, напоминая себе, что она больше не студентка и бояться этой женщины не должна. – Я помню, что Тишину хотят отправить в санаторий на каникулы по состоянию здоровья. Но я считаю допустимым отпустить ее повидаться с родственниками. Под мою ответственность, конечно же. Ее моральному и физическому здоровью пойдут на пользу родительские любовь и забота.

Миссис Далтон громко выдохнула, переместилась вперед, уткнувшись острыми локтями в обитую багровым сукном столешницу. На случай, если она решит ударить по больному и скажет, что Лисара не может нести такую ответственность, так как не врач, девушка стиснула ткань юбки. К этому разговору она готовилась не один день и не растеряется, не отступит.

– Хорошо, – устало вздохнула ректор, прикрывая глаза. – У вас есть неделя, и вы будете пристально наблюдать за состоянием девочки.