Она будет сейчас представлять, что оказалась на необитаемой зеленой планете, которая полностью ей принадлежит. За тысячи световых лет людей нет. Лягушка, вынырнувшая из лужи, птица, планирующая в воздухе, уставились на Дуню с оторопью. Первая встреча с человеком – венцом творения в их галактике. Только комары не знают почтения, зло кружат вокруг лица, обработанного репеллентом.

– Моя планета… моя жизнь, – в такт шагам говорила Дуня. – Моя планета… моя жизнь…

Вот и Дальний. С опушки видно, что там отдельное царство – темное, сырое, угрюмое. И в то же время по-своему притягательное, влекущее и загадочное.

– Не заблужусь, – сказала себе Дуня. – Во-первых, я не буду углубляться, пойду в нескольких метрах от опушки, вдоль дороги. Во-вторых, буду ориентироваться по солнцу. Сейчас оно светит мне в правое ухо, значит, на обратном пути должно светить в левое.

Так папа учил ориентироваться по солнцу. Они ходили в лес за грибами, и папа приговаривал:

– Если едешь на Кавказ, солнце светит в правый глаз. Если едешь ты в Европу, солнце свети прямо в…

– Олег! – возмущенно перебивала его мама. – Прекрати! Тут дочь!

Дуню очень долго интересовало, куда же светит солнце тому, кто отправился в Европу.

Она только вошла в лес, сделала несколько шагов, и тут предстал он – громадный красноголовик. Белая прямая ножка, ярко-красная шапка размером с суповую тарелку.

– Зи-и-дравствуйте, – проблеяла Дуня. – Вы меня ждали? Очень приятно! Большое спасибо! Позвольте вас срезать? Со всем почтением, на червивость не буду проверять.

Дуня и потом разговаривала с грибами. Извинялась перед старыми подберезовиками со сморщенными, покосившимися шляпками: «Ребята, опоздала! Не обессудьте». Большущим белым, насквозь проеденным, в лабиринте червячных ходов, она говорила, что они чему-то все-таки послужили. Не каждый живописец или скульптор удостоится в музее предстать, то есть, в вашем случае, на сковородке. Вам сравнение сковородки с музеем кажется циничным? Давайте не будем дискутировать. Тем более, что на МОЕЙ ПЛАНЕТЕ правила поведения, морали и нравственности задаю Я!

Если бы бабушка была жива, Дуня рассказала бы ей, что нынче холостяки поженились. Дуня нашла несколько пар белых, идущих от одного корня. И еще «сватовство» – белые точно сбегались друг к другу. Красноголовики устраивали хороводы, а несчастным и бесчисленным сыроежкам Дуня говорила: «Не донесу, помнетесь. Множьтесь и плодитесь».

Собирать было легко и театрально красиво. В бору не росла трава, землю покрывал ковер из хвои и редких вкраплений мха. Грибы стояли как бутафорские, видные издалека. Дуня опьянела точно от спиртного: сначала удар возбуждения, потом эйфория самовосхищения и потребность рассказать всем, как жизнь прекрасна.

Корзина с горкой, надо возвращаться. Сколько она ходит? На часах девять. Тридцать минут шла до Дальнего, полтора часа собирала. Знатный улов!

– Пока, ребята! Спасибо! – помахала рукой Дуня и направилась туда, где, как ей казалось, опушка и дорога.

Она брела и брела, дороги все не было, а корзина становилась все тяжелее. Заблудилась. Грибы увели, заманили. Там видишь, тут усмотрела, три раза повернулась и направление потеряла – обычное дело. Повода для паники нет. В Дальнем блудят, то есть заблуждаются, словом, теряются, даже аборигены. Лес меняется из года в год: падают деревья, некоторые с корнем выворачивает, зарастают тропинки и дороги – и вот ты уже ничего не узнаешь.

Мы сейчас не будем паниковать. Мы просто определим необходимую последовательность действий в данной конкретной ситуации. Так Степан говорит: «Трезвая логичная последовательность действий в заданной ситуации». Чтоб ему! Нежится у моря, а она в дремучем лесу потерялась.

Итак, последовательность. Успокоиться. Сесть. Отдохнуть. Без истерик! Женская истерика в отсутствии зрителей – это паранойя. Разве что тихо поскулить. Не вспоминать, что слышала по радио, как пара пенсионеров, опытных грибников, вошла в лес в Тверской области, а вышла через три дня в Московской. И про ребенка, которого искали четыреста человек добровольцев и спасателей… Что мы за народ такой? Тянет нас в лес, грибы зовут, точно без них не проживем, не прокормимся.

Дуня села на поваленное дерево. Лес по-прежнему был сказочным, но уже не добрым, а насмешливо-равнодушным. Видел он таких охотников за его дарами. Надо корзину облегчить, эту тяжесть она не дотащит. Дуня принялась срезать ножки у грибов, оставляя только шляпки. На дне корзины лежал «приветственный» красноголовик.

– Живи, – сказала Дуня, заваливая его трудами своего отбора. – Почему я не взяла сотовый телефон? И куда бы позвонила? В МЧС. Спасите, я заблудилась! А где вы? Если бы я знала, то вам не звонила!

По руке бежал муравей, за ним другой, Дуня смахнула их и увидела, что по ее ногам движется целая армия насекомых.

Она вскочила и заорала:

– Гадство!

Дерево, на котором она сидела, упало на край большого, не замеченного муравейника. И теперь воинственные насекомые атаковали врага. Дуне казалось, что они везде: ползут по ее спине, ногам и рукам, копошатся на голове, кусают подмышки, уже в трусы пробрались. Вереща, поскуливая и дергаясь как под током, Дуня лихорадочно раздевалась.

– Ой, мамочки, мамочки! – сбрасывала она сапоги, ветровку, стягивала носки, брюки, запуталась в футболке, лифчик никак не расстегивался, пальцы дрожали.

У груды своей одежды Дуня стояла голая, вертелась на месте, осматривала себя, быстрыми скользящими движениями хлопала по телу. Она не могла понять, есть ли на ней насекомые. Хотелось бежать прочь, немедленно и быстро.

Усилием воли подавляя ужас, клацая зубами не от холода, а от страха, проблеяла:

– Куда ты побежишь голая и заблудившаяся? И вообще муравьи очень умные. Ты ведь читала Бернара Вербера. У них цивилизация, чтоб им сгореть! Нет! Миленькие, хорошие, добрые муравьи, уползайте, пожалуйста! Опасности для вас нет, и я невкусная.

Она сгребла свою одежду и отошла на несколько метров. Надо все проверить и вытрясти. А какой-нибудь маленький поганенький ударник муравьиного труда заполз в складку и будет гулять по ее телу и кусаться! Спокойно! Кажется, у них запаса яда только на один укус.

Дуня почти закончила вытряхивание и обследование одежды, когда услышала посторонний звук, вроде треска сломавшейся ветки. Она оглянулась. Между деревьев стоял мужик и пялился на нее. Дуня не испугалась, что он сейчас на нее набросится и совершит подлое насилие. Только разозлилась: на тысячи световых лет вокруг ни души, а стоит раздеться донага – пожалуйста! Выползают из кустов.

– Чего таращишься?! – гаркнула Дуня. – Не видел голой бабы?!

– Нет, то есть, да. Простите!

– Пошел вон отсюда!

– Конечно, извините!

Он отходил пятясь, оступился и, кажется, упал. Так ему и надо! Вуайерист недобитый.

Дуня быстро оделась, подхватила корзину и двинулась вперед. То есть куда глаза глядели. Солнце заштукатурили облака, никакой ориентировки. Надо просто идти.

Мужик плелся следом, через несколько минут приблизился:

– Простите! Я заблудился. Не могли бы вы меня сориентировать, как выйти к деревне Недодюрино или Передюрино… Как-то похоже, в начале то ли «недо», то ли «пере». Там дом моих друзей, мы приехали с ними. Дернула меня нелегкая сходить за грибами.

– Есть Пересказово и Недроги. Обе деревни километрах в пятнадцати от нашей.

– Так вы местная? – обрадовался мужчина.

– В определенном смысле. Я тоже заблудилась.

– Как же вы, черт подери! Уже три часа круги нарезаю. Послушайте, у вас есть телефон, смартфон?

– Позвонить в МЧС и сказать: спасите меня неизвестно откуда?

– Определить точку геолокации.

«Голова садовая, – обругала себя Дуня. – Он правильно говорит. Я ведь подержала в руках телефон и отложила. Не хотела со Степаном, он каждое утро звонит, разговаривать».

– Нет у меня телефона, – сказала она. – Да и связи тут, в Дальнем, наверное, нет.