— Атропа никуда не пойдет, — сказал Макс, внезапно став серьёзным, так что Леся удивленно на него оглянулась.
— Да ладно? — она поднялась и, уперев руки в бока, с интересом на него посмотрела. — И кто это решил? Ты?
— Она останется дома, — как-то очень выразительно посмотрел на нее Фролов, — а ты не будешь ей докучать.
Леся пару раз моргнула, затем повернулась ко мне и, показав на мужчину пальцем, поинтересовалась:
— Я что-то пропустила? Он теперь твой парень и поэтому так раскомандовался?
— Ты ничего не пропустила, — решила исправить ситуацию, пока Леся не создала ещё больше проблем. — Так что выйди отсюда, пожалуйста.
— В смысле выйди? Эй! Я тут тоже живу, между прочим! — принялась возмущаться сестрица, но я начала тактично подталкивать ее к двери.
— Никуда я не пойду, останусь дома, — повторила, когда дотянула ее до выхода из комнаты, но сестра продолжила упираться.
— Подожди! Я же чего пришла, там твой Миша заходил, — сестрица выразительно посмотрела на Фролова, так, словно это должно было его задеть.
— Миша? Когда? Ты же говорила, что он ушёл, — удивилась и рванула дверь в коридор, но парня там уже не наблюдалось.
— Как пришёл, так и ушёл. Ты как раз с вот этим вот… разговаривала, — она изобразила многозначительный взгляд, будто бы мы тут явно непросто говорили. — Он как о Максе услышал, так сразу убежал.
— Давно? — спросил Фролов, проходя за нами в коридор. Он быстро обулся и схватил свою белую куртку с вешалки.
— Только что, — улыбнулась сестрица, и Фролов тут же выскочил за дверь. Не успела я и вдохнуть, как дверь снова открылась. Макс в пару шагов добрался до меня и крепко обнял.
— Не выходи из дома, — приказал он, отпуская меня так же резко, как и обнял. — Я позвоню тебе.
В этот раз дверь за ним сразу же закрыла Лахеса. Затем она повернулась ко мне и нехорошо прищурилась.
— Он жуткий собственник, если ты и правда решилась с ним мутить, не завидую, — прищурилась она.
— Не говори глупостей, — повернулась к своей двери.
— Вы ещё не встречаетесь, а он уже тебе приказывает, — продолжила сестра, — чем тебе не сигнал?
— Перестань, — попросила, передумав возвращаться в комнату, и направилась в кухню.
Присела и закрыла руками лицо, там куда светлее, чем в моей комнате. Сестра присела рядом, явно выжидая, когда меня прорвет на откровенность. Когда мы были маленькими, она всегда была рядом. Когда соседские мальчишки забросили мой трёхколёсный велосипед в мусор, а я его вытащила и пришла домой грязная и вонючая, бабушка и Клото отругали меня. Только Леся села рядом и ждала больше часа, пока я сама ей все не рассказала. Порой мне кажется, что у нее есть ключи к любому сердцу. Хочешь, не хочешь, расскажешь ей всю правду. Мальчишек она потом проучила, забросила в мусорный ящик их самих. Они даже пожаловались своим родителям, а к нам заявился участковый. Лесе тогда сильно досталось, но она никому не сказала, что все это из-за меня. Хотя и производит впечатление очень ненадежного человека из-за того, что говорит все, что придёт в её голову.
— У него невеста есть, — вырвалось у меня, после чего я подняла на сестру забитый взгляд. Она явно хотела сказать что-то колкое, но лишь присвистнула и нервно застучала пальцев по столу.
— Ну и дела, — пробормотала она, — я явно недооценила этого парнишку.
Сестрица бросила на меня осуждающий взгляд, пока я опустила голову на стол и закрыла лицо руками. Только ее осуждения мне не хватало.
— У вас что-то было? — уже совсем не той интонацией, что раньше, произнесла она.
— Нет? — слабо простонала, затем попыталась вспомнить ещё что-то.
Голова снова заболела, но перед глазами сразу же возникло воспоминание, как я целую Макса, и он целует меня в ответ, а затем темнота. Застонала, схватившись за голову.
— Все-таки было, — сестрица вздохнула и, поднявшись из-за стола, полезла под раковину. Оттуда она достала бутылку красного вина и сразу же разлила ее по кружкам.
— Сдурела с утра пить? — отодвинула кружку подальше.
— Какое утро? Обед уже! И это тебе надо, а то ты такая правильная, что у тебя сейчас инфаркт случится от банального секса по пьяни.
Зря она это сказала, потому что после озвучивания моей возможной проблемы стыд залил краской моё лицо.
— Я бы на твоем месте тоже соблазнилась, так что не парься ты так, — она отпила из кружки и, ухмыльнувшись, хлопнула меня по руке. В смысле соблазнилась? На моего Макса?! Посмотрела на нее зло, так что сестрица поперхнулась вином.
— Эти твои линзы что-то с чем-то! Выглядишь так жутко, словно убить меня хочешь! — она слегка присвистнула и рассмеялась.
Нужно успокоиться, пока я не натворила дел. Прикрыла глаза и откинулась на спинку стула.
— И что ты теперь будешь делать? — поинтересовалась сестрица после длительной паузы.
— Спать, я буду спать, — повторила устало и потащилась к своей комнате, еле передвигая ноги.
— С ним? — предположила Леся и противно засмеялась. Я бросила на нее ещё один взгляд, от которого она поперхнулась и ушла к себе, хлопнув дверью.
Увы, не прошло и минуты, как дверь в мою комнату снова открылась. Даже не оторвала голову от подушки, скрутилась калачиком, смотря в стенку.
— Я забыла сказать, там же Миша тебе ноутбук принес, я его на столике положу, хорошо? — громко сообщила сестрица, но я даже не обернулась.
Когда тебе плохо, лучший способ с этим справиться — работа. Во время работы нужно быть внимательной, чтобы не ошибиться в расчетах, и, хочешь, не хочешь, забываешь обо всем на свете. В ноутбуке, что оставил Миша, остались все данные, отчет о прибылях и убытках, бухгалтерский баланс за прошлый год, да и другие документы, которые я успела разобрать.
Отчёт занял все моё время и внимание, но мысли то и дело ускакивают в сторону. Ноутбук новенький, тонкий и навороченный, но скорее всего ворованный. У Миши явно не было на него денег, значит он «одолжил» его так же, как ту машину. Надо будет заставить его вернуть обратно владельцу, как только закончу отчет. Вот закончу его и что тогда? Что я вообще делаю? Моя жизнь пошла под откос, в ней появилась какая-то паранормальщина. Бабушка не одобрила бы, ни Макса, ни то, что я ему помогаю.
Весь этот бизнес дурно пахнет, словно кто-то специально подводил его к банкротству последний год, по меньшей мере. Смотря на все это, хочется спросить, почему Фролова ещё в прошлом году не посадили? Мертвые души, на которых начисляется баснословная зарплата. Поставщики, задолженность по которым висит уже несколько лет. Почему никто не требует деньги обратно? Почему никто не судится, желая получить деньги за предоставленный товар? И где этот товар вообще? Что-то я не видела в том клубе склада дорогой мебели и бензопил. Зачем клубу целых пятнадцать бензопил?! Да ещё кто-то «умный» списал их на счёт основного производства. Что в клубе можно делать с пятнадцатью бензопилами?! Тот, кто вёл эту бухгалтерию, хоть раз план счетов открывал?! И ладно бы так было один раз, но там чуть ли не каждую неделю что-то подобное по накладным проходит. Что это вообще за поставщики, я даже их сайта не смогла найти в интернете? Ни одного, из более двадцати фирм! Главное, это я ещё только первый квартал проверила, благо в ежедневнике сделала себе записи подозрительных операций и контрагентов. Весь этот бизнес одно сплошное криминальное дно.
Надо как-то выбираться с этого дна, пока не увязла в нем по уши. Хотя, учитывая, во что я превратилась, вряд ли это возможно. Скосила взгляд на зеркало, глаза у меня уже нормальные. В комнате стемнело, но я не включаю свет и без него хорошо вижу. Хоть какой-то плюс у этих жутких глаз. Начинаю ловить себя на мысли, что предпочла бы поверить в версию Миши, где предполагалось, что уже завтра все это пройдёт, как очень специфическая инфекция. Как же все просто было, когда в этой истории не было никаких упырей, одни бандиты-наркодилеры. Сама эта мысль звучит абсурдно: я — упырь. Странное дело, я вспомнила почти весь наш разговор с Фроловым в прошлый вечер, но не могу вспомнить, признался ли он, что упырь или нет? Он всегда так говорит, что никакой конкретики в его словах нет. Как, например, о том, что он директор, или когда о своем враге говорил. Кто? Зачем? Почему? Ничего не объяснил, а я бросилась ему помогать, как всегда, совсем не думая о том, что делаю. Если его на самом деле подставили, то я ничем не могу помочь. Всё это зашло слишком далеко, нужно сворачивать с опасной дорожки, пока я не влюбилась в него окончательно. Моя любовь людей до добра не доводит, все, кого я люблю, умирают. Не хочу больше смотреть на их смерть. Лишь сестры всегда будут рядом, возможно потому мы и мойры, а не из-за любви Зинаиды к древней Греции и показной аристократичности.
