А народу было много: их отдел, и кто-то из цехов, и та же бухгалтерия…

Виктор спустил с дивана ноги и потянулся за пультом: он всегда держал пульты от телевизора и приставки на табуретке рядом с диваном, потому что выключал их, уже засыпая, и включал, как только вставал.

Он чувствовал себя лучше. По крайней мере, уверенней. Все стало выглядеть логичным и объяснимым и перестало походить на дурацкий кошмарный сон.

Правда, был на записи еще и голос… Голос, который он помнил, и о котором никому не рассказывал. После которого зеленая, пронизанная солнечными лучами вода сменилась беспросветной темнотой.

Но надо было еще раз все внимательно просмотреть.

Виктор выбрал в меню "Смотреть записи" и прочитал строку "Записей нет".

Никакого "Лучшего видео канала СЛТ".

Рука замерла, и длинный серый пульт со скругленными боками стал похож на рукоятку картонного меча, направленного на призрачного противника.

Приснилось?

Виктор точно подумал бы, что приснилось, если бы СЛТ не было, а все прочие, нормальные, настоящие записи были.

Но записей не было вообще.

Никаких.

Он выключил приставку и телевизор, включил снова – ничего. Перезагрузил – ничего. Вырубил питание, несколько минут подождал, включил – никакого эффекта. "Смотреть записи" – и серый фон. Сверху – желтая шапка меню.

"Ну что ж, – подумал Виктор. – Остается или сходить с ума, или признать, что это был сбой в работе приставки. Просто сбой. Просто она потерла все записанное видео, а вчерашнего якобы ролика не было вовсе. Не было. Вот не было – и все".

Он взглянул на часы: стрелки подбиралась к семи. Пора было собираться на работу.

Свои продукты в холодильнике Виктор нашел с трудом. Сосиски – это Ритино. Йогурты, молочные коктейли, копченое мясо… Все, что не надо или почти не надо готовить – ее.

Сашина еда выглядела по-другому. Дочь заполняла холодильник овощами и фруктами экзотического вида. Из ее кастрюлек пахло острыми и пряными соусами, полка над столом была уставлена банками со множеством специй. Виктор никогда бы не решился попробовать: все, что готовила дочь, выглядело слишком необычно. Он проверил шкатулку общего фонда, из которого Саша брала деньги, и добавил туда пару тысяч, чувствуя смутную вину перед ней. Виктор попытался было сформулировать для себя это чувство, но не смог, словно что-то мешало ему думать о дочери.

Он вернулся к холодильнику и обнаружил свой кусок "Гауды" в целлофановом пакете и упаковку сливочного масла притиснутыми к задней стенке, а рядом – лоток с парой кусков жареного мяса. Виктор всегда думал, что нет ничего лучше простого бутерброда по утрам, а по вечерам – хорошего куска жареной с луком свинины, вареной картошки, огурца и пары веточек зелени.

Он заварил себе кофе и вернулся в свою комнату. Вернулся почти бегом, потому что услышал, что жена уже проснулась. Ему не хотелось сталкиваться с ней в коридоре.

Завтракая, Виктор снова включил телевизор и начал листать программу спортивных каналов. Он поставил на запись бокс по "Евроспорту" и два матча футбольной премьер-лиги по "России 2", допил кофе, аккуратно смел крошки со стола и отнес посуду на кухню.

Ему снова удалось не встретиться с Ритой – та как раз плескалась в ванной.

Из квартиры он вышел под натужный аккомпанемент фена.

И в тот момент, когда хлопнула за ним входная дверь, зажегся красный глазок приставки: она начала запись, не дожидаясь, пока начнутся запланированные программы.

2.

Из-за Риты Михаилу пришлось пойти в ночной клуб и снять себе девушку на ночь. Изначально делать этого он не планировал, и потому с неудовольствием думал, что Рита расшатывает и рушит его привычную жизнь. Она слишком волновала, слишком его тревожила.

Надо было подстроить Риту под себя, а не подстраиваться под нее, но решение этой задачи требовало времени, и приходилось терпеть. Приходилось пользоваться случайными девушками из клубов.

Очередная осталась ночевать, а сейчас притворялась спящей и следила за Михаилом сквозь ресницы. Он заметил, но ему было плевать. Михаил не помнил даже, как ее звали. Он застегнул брючный ремень, стоя возле кровати, потом вышел из комнаты.

Девушка, которую звали Вика, тут же перестала притворяться спящей и села, натянув на себя одеяло. Высокие напольные часы, стоящие у стены напротив, показывали половину десятого. Вика не любила вставать так рано, но сейчас ее разбирало дикое любопытство. Ей хотелось знать, чем же все это закончится, и как долго она сможет тут продержаться.

Вика огляделась. Спальня была просторной, со светлыми стенами и светлым паркетом, а спальный гарнитур был контрастный, темного дерева. Все казалось лаконичным и дорогим. Вика добавила бы сюда какой-нибудь симпатичный коврик, стильное панно на стену, полочку с безделушками, а то глазу не на чем было остановиться. Кроме шкафа и кровати с парой тумбочек тут стояли только те самые напольные часы, да возле них – неглубокое кресло с жесткой спинкой.

Можно было бы подумать, что комната нежилая, если бы не Викины вещи.

В кресле лежала обмотанная бордовым топом туфля. На ее каблуке сверкал огромный страз. Из-под кресла выглядывали джинсы. Одна штанина трепетно обняла ножку, вторая стыдливо спряталась в тень.

Еще одна туфля стояла у двери, будто хотела сбежать, но была застигнута на полпути.

Вика подняла глаза и увидела над дверью еще одни часы, с белым циферблатом и черными четкими цифрами. Третьи часы – маленький будильник – обнаружились на тумбочке, под Викиным бюстгальтером.

Все часы шли секунда в секунду, и это было удивительно: у Вики и одни-то, наручные, раньше все время то отставали, то спешили минут на пятнадцать, а потом она и вовсе перестала их носить, полагаясь на мобильник.

Впрочем, часы занимали ее недолго.

Вика сладко потянулась и упала назад, на подушки. Упругий матрас мягко подкинул ее тело. Тут было замечательно.

И секс был замечательный. Ей всегда хотелось именно такого любовника. Михаил был сильным, настойчивым, и в этом чувствовалась настоящая страсть: когда желание настолько сильно, что некогда думать, некогда отвлекаться. Когда мужчина хочет только одного: брать, брать и брать, и ему наплевать, чего хочет женщина.

Вика потянулась, приподнялась на локтях и залюбовалась своими длинными стройными ногами. Да, она была молодой и красивой, с этим трудно было спорить.

На кухне зашумел чайник. Вика полежала еще немного, раздумывая, не подадут ли ей завтрак в постель, но потом все-таки встала и прошлась по комнате.

Определенно, тут можно было бы задержаться. Михаил был если не богатым, то, по крайней мере, не бедным. Страстным. Высоким. Довольно симпатичным. Довольно молодым – по крайней мере, сорока ему еще не было.

Такая удачная комбинация попадалась Вике впервые.

Она распахнула дверцы платяного шкафа, и ей показалось, что она попала в магазин. Джемпера были разложены на полках ровными стопками, рубашки висели по цветам: несколько белых, потом – голубые, следом – кремовые. Потом – классические костюмы разных оттенков. Тщательно вычищенные ботинки стояли на решетке внизу. Развязанные галстуки свисали с дверцы ровным рядом.

Вике стало как-то не по себе. Она словно попала на магазинную экспозицию: "Смотрите, как можно разместить все ваши вещи в нашем новом шкафу".

Она осторожно стянула с плечиков голубую рубашку и закрыла дверцы.

Накинув рубашку на голое тело, Вика вышла на кухню.

Михаил сидел за столом и завтракал. На красивой тарелке была сервирована глазунья с несколькими кусочками колбасы, кружками овощей и веточкой свежего укропа. Рядом стояла чашка горячего кофе. Вика огляделась и поняла, что ей завтрака никто не приготовил.

– Привет, – сказала она, пряча разочарование за широкой улыбкой.

Михаил кивнул и отправил в рот еще один кусочек яичницы.