Разлепив глаза на следующее утро, Гришка понял, что приоритеты расставил верно. На кухне встретила разжаренная колбаса с яичницей, хлеб и даже кружка дефицитного, довоенного кофе. Поцеловав льнущую к нему девушку, Гришка быстро справился с едой, и мысленно покорив себя за то, что так и не смог вспомнить имя своей пассии, исчез на улице до самого вечера.
Короткий северный день удалось потратить с пользой. Несколько заведенных им за дешевым ягодным вином дружков поведали, что Сема Воронок вскоре собирается уехать из города на очередные разборки. Это обнадеживало – во время изъятия чужих денег Гришка органически не терпел вокруг себя многолюдности.
Подождав, пока северный ветер выбьет из него хмель, вор наконец направился к бывшему зданию пожарной части, где и квартировал Сема Воронок вместе со всей своей бригадой.
Пожарная часть являла из себя сложенное на века двухэтажное кирпичное здание с пристроенной к нему башней каланчи, на верхнем этаже которой и располагался кабинет авторитета. Территория бандитов была заботливо обнесена железобетонным забором с заточенными металлическими штырями на нем (колючую проволоку Сема Воронок не любил по понятным причинам). Вся эта композиция, стоящая в центре города сильно напоминала замок феодала и это ощущение еще более усугублял мост перед воротами, что был перекинут через отрытый вокруг забора широкий, пять машин могли бы стать в ряд, ров, почти в два человеческих роста глубиной. Он уже успел немного оплыть, но стены рва все еще были достаточно крутыми, чтобы быть тяжелым препятствием для человека и зверя.
Потом, за очередной бутылкой, местные пьяницы рассказали, что несколько лет назад, в алмазном карьере копали новую, глубокую шахту и на беду разбудили тех, кто спал глубоко в земле. Из людей, что были в ту смену в карьере, на поверхность никто так и не поднялся, зато поднялось то, что они потревожили.
В живых тогда в городе остались только те, кто успел укрыться в многоэтажках, да в пожарной части Семы Воронка. Кирпич оказался не по зубам тем, кто пришел из темноты шахт, а автоматные очереди из окон верхних этажей заставили тварей отхлынуть.
Прошло время, город и карьер очистили самодельными огнеметами, злополучную шахту обвалили динамитом, а вход залили бетоном, новые люди наполнили Усть-Ажурск, но Сема все помнил и повторения подобных событий не желал. Авторитет привез в город инженера, чтобы тот вырыл ров вокруг его крепости, соединил его каналом с протекающей рядом рекой, и заполнил водой. Однако, то ли бездарным оказался инженер, то ли грунт подвел, то ли калькуляция не сошлась, но после долгих мук, канал тянущийся от реки забросили, а Сема лично скинул инженера в абсолютно сухой ров. На том и закончили, в тот же час запустив туда полудиких собак-волкодавов. С тех пор незваных гостей в пожарной части не было.
Некстати возникший ров оказался досадной помехой, но вскоре Гришка обмозговал план посещения негостеприимного хозяина. Остаток дня вор провел на рынке за покупками. Купил восемь трехлитровых банок соленых огурцов (все у разных торговцев), две крепкие синтетические сумки, в которые уложил свою покупку, и большой отрез грубой ткани. Дальше он долго выбирал между солидолом и медом, взяв в конце-концов банку пахучего северного медка. Потом купил несколько канистр солярки, молоток, два пучка больших гвоздей, пилу и несколько досок, добавив к этому бухту прочной веревки.
Что ж, учитывая, что крюк кошка, инструменты для взлома сейфа и верный кастет были привезены с собой, ограбление самого крупного криминального авторитета севера влетело Гришке в сто тридцать пять рублей и сорок копеек. Погрузив добро на сани скучающего у рынка извозчика и ухнув поверх купленного отрез дорогущего красного сукна – своей безымянной любви на платье, Гришка направился домой, вновь и вновь обдумывая по дороге план действий.
Проведя ночь в гостеприимной доме кажется все-таки Насти (вроде бы ее звали так, но может она была Аней), Гришка под утро снова ушел в город. Лучше всего ему думалось на свежем воздухе. Он еще раз прошелся мимо крепости Семы Воронка, оценивая высоту забора, глубину рва, злючесть живущих там волкодавов, после чего снова и снова смотрел на окно кабинета Семы.
Придуманный план выглядел надежно, и теперь Гришка лишь выжидал момента. Днем он ходил по Усть-Ажурску, болтал с братками, пил хороший коньяк и мутный самогон, да спускался в игровые притоны, чтобы немного перекинуться в картишки. Вечерами он возвращался в маленький уютный дом на неприметный улочке, туда, где за резными ставнями тикали часы ходики и мягко горела керосиновая лампа, уютно освещавшая старенькую советскую мебель, узорчатые домотканые покрывала и нелепые, но милые фарфоровые фигурки стоящие за стеклами шкафов рядом со старыми, довоенными книгами. Здесь он наслаждался компанией влюбленно смотрящей на него девушки, которая, расцветая от мужского внимания жигана, готовила ему еду по рецептам из довоенных кулинарных книг и проводила рядом с ним каждую из долгих северных ночей.
Наконец, через несколько дней, народ густо забил главную улицу – все смотрели как город покидала вереница разномастных машин – военный КамАЗ с наваренной на него броней и тремя пулеметами со щитками, две пожарных машины выкрашенные в зловещий черный цвет и «Чайка» Семы Воронка. Замыкал колонну еще один грузовик не понятной марки и модели со спаренной двадцати трех миллиметровой зенитной пушкой в кузове. Сема Воронок был человеком пожилым и обстоятельным, а потому знал, какие калибры склоняют людей к переговорам лучше всего.
Стоящий в толпе Гришка улыбался. Похоже, можно было начинать дело прямо этим вечером. Не теряя времени, он наведался к Остапу, договорившись за долю в деле о том, чтобы его караван отбыл из города прямо с утра, а купец предоставил Гришке самый надежный из тайников в его машинах. Затем, вернувшись домой, вор принялся готовиться к предстоящему вечеру.
Самое сложное во всем этом деле было, конечно, не вскрыть сейф и не проникнуть в охраняемый кабинет. Самое сложное было преодолеть заботливо вырытый ров. Сперва Гришка думал найти подельника и угнав автокран перебраться во двор по его стреле. Однако, видя как мало в городке машин, он решил, что излишнее внимание ему не нужно. Отказался Гришка и от покупки длинной лестницы – ночью в городе с ней можно было привлечь слишком много лишнего внимания, не говоря уж про то, что будет, если рядом с пожарной частью его ношу спалят братки из охраны Воронка…
Поработав с час молотком и пилой, Гришка набил палки поперек купленной им длинной доски. Приставив доску к стене, Гришка остался доволен – у него получилось что-то типа сходен – и взобраться по такой доске можно быстро и внимания не привлекает.
После сходен настал черед банок с огурцами, купленных на базаре. Каждая была вскрыта. Огурцы из каждой Гришка со значением попробовал, после чего содержимое трехлитровок отправилось в уличный нужник. Затем стеклотара до краев была заполнена соляркой и кое-как закупорена вощеной бумагой. Два больших куска ткани уже несколько дней дожидались своего часа, пропитываясь намазанным на них медом. Их Гришка упаковал особо тщательно – чтоб не замерзли. Затем он хорошенько отдохнул, подкрепился заботливо приготовленным дня него борщом и лег на кровать, уставившись в освещенный теплым светом керосиновой лампы потолок. Когда минула полночь и город крепко уснул, Гришка споро оделся, закинул за спину рюкзак, попрыгал – не зазвенит ли что из снаряжения, и, полностью удовлетворенный, взял сумки с соляркой и покинул дом. Он не оборачивался, не желая видеть, как на него с тревогой смотрит с крыльца молодая девушка в легком красном платье. Тайком оставив в ее комнате кошелек с приятной по меркам этого городка суммой денег, он сказал своей усть-ажурской пассии, что вернется под утро, когда решит кое-какие вопросы, однако, жиган прекрасно знал – выгорит его дело или нет, но в этом уютном домике, как и в этом городе, он не появится уже никогда.
