Грош покачал головой.
– Откуда у меня враги? Да еще смертельные.
– А вон те, помнишь?.. Тогда. Которые тебе нос разбили.
Он посмотрел на нее, как на маленькую, и снисходительно хмыкнул.
– Ты что, правда думаешь, что за это можно… или притворяешься?
– Ну, как-то же другие устраиваются! – сказала она с отчаяньем. – Как-то же проходят инициацию! Что, они все кровожадные звери, что ли?
– Я не знаю, –сказал Грош твердо. – Но инициироваться не буду. Пусть лучше убьют.
– И убьют, – прошептала она горестно. – И сожгут, и пепел развеют. Большая Охота, Сушь им всем в глотку.
– Ты чего ругаешься, как рикша? – удивленно сказал Грош. – С виду такая приличная барышня…
Она вскинула мокрые глаза.
– Я не приличная барышня. Слушай… хочешь, я тебя спрячу? Я могу.
Грош невесело улыбнулся.
– Куда? Под юбку, что ли?
– Нет, не под юбку! Есть в городе места…
Грош отодвинул опустевшую чашку.
– Ну, вот о чем мы с тобой разговариваем, а?.. У тебя своих дел нет? У меня лично их полно, знаешь ли. Что ты пристала – спрячу, не спрячу… Зачем я тебе сдался?
Она посмотрела на него с вызовом.
– А может быть, ты мне нравишься!
– Так «может быть» или нравлюсь? – Грош слышал что-то подобное в каком-то муве, и очень постарался звучать так же снисходительно-насмешливо, как главный герой. Но она только махнула рукой.
– Ничего ты не понимаешь, Грошик… Это потому, что ты еще маленький.
– Сама-то взрослая, что ли? – он был уязвлен до глубины души.
– Конечно, – она вздохнула. – Я же тебе говорила, у меня магистерская степень по сестринству, и вообще, меня еще в прошлом году хотели выдать замуж.
– Что ж не выдали?
– Я не захотела.
Грош чуть не расхохотался.
– Можно подумать, кто-то кого-то спрашивает!
– Меня – спрашивают.
Она сказала это с таким достоинством, что Грош даже не нашелся, что ответить. Балованная барышня попалась. Наверное, единственная дочь.
– Ты что – единственная дочь? – спросил он примирительно.
– Угу, – она грустно улыбнулась и зачем-то погладила его пальцы. – Единственная и очень любимая. Родная. Бесценная, можно сказать. Сокровище.
Что-то в ее тоне Грошу не понравилось, но он не любил лезть к людям в душу и поэтому промолчал. А Рыжая глубоко вздохнула, точно стряхивая какую-то ношу, и сказала:
– Дождь-то кончился, Купер. Пойдем погуляем.
Глава 7
Маленький домик небогатого кайна Друма в Рыбьей Слободке почти ничем не отличался от большинства слободских домов. Так же, как другие, он прижимался обоими боками к соседям, почти не оставляя места для прохода: земля в королевстве была на вес золота, строиться давно стало негде, разве что под стеной, но там слишком близко была Сушь, и даже через стену до города доносилось ее отравленное дыхание. Особенно летом.
Дом кайна Друма отличался от прочих лишь тем, что на его замшелой черепичной крыше вертелся потемневший жестяной флюгер в виде рыбы. Когда-то флюгера украшали крыши во многих поселениях, вольно раскинувшихся вокруг Старого Города, столицы Альквисты. Но после прихода Суши и постройки стены все городки и села стали одним целым, прибились к самой столице, точно овцы под бок вожака, а флюгера… Говорили, что они приносят несчастье. В год, когда Сушь надвинулась на королевство, флюгера на крышах непрерывно вертелись как сумасшедшие, и суеверные хозяева поснимали их и зарыли во дворах либо утопили в тогда еще полноводной Нерети.
Сегодня у кайна топился камин – вместе с осенью пришла промозглая сырость, которая забиралась даже в постели, делая одеяла тяжелыми и волглыми. Камины в Альквисте топили газом или курнаком – соломенными брикетами, пропитанными горючим. Одного брикета хватало на целые сутки, а если экономить, то и на сутки с четвертью.
Верба, жена хозяина, сидела у камина с вязанием, у ее ног возились двое младших, а старший с отцом разговаривали на кухне со стариком Браттом. Кайна Верба не доверяла старику и много раз говорила мужу, что ему не стоит вожжаться с таким отребьем. Но разве Друм послушает доброго совета!.. Еще и сына втягивает.
Хозяйка отложила вязание и прислушалась. Нет, ничего, кроме «быр-быр-быр», не слыхать. Сквозь гудение мужских голосов иногда прорывался ломкий голос Мотыля, но сын только поддакивал, так что ничего особо интересного кайна Верба так и не смогла разобрать.
– Мама, сказку! – потребовал самый младший, Лас, и полез к матери на колени, требуя внимания.
Верба вздохнула.
– Какую тебе сказку, сынок?
– Про оборотня! – заявил малыш.
– Нет, про принцессу, – возразила Рика, подняв голову от своих кукол. – Ты про оборотня уже рассказывала.
– Еще про оборотня хочу, – раскапризничался Лас и украдкой показал сестре кулак.
– Мама, Лас… – начала Рика обиженно, но Верба привычно протянула руку, погладила девочку по голове и сказала:
– Не ссорьтесь. Я вам про обоих расскажу – и про оборотня, и про принцессу… Ну, вот. Жила-была на белом свете прекрасная принцесса…
– Она в Старом Городе жила? – перебил Лас, блестя глазенками.
– Да, в Старом Городе, в королевском замке. Было это давным-давно, когда никакой Суши не было, а королевство Альквиста раскинулось широко-широко, до самого синего моря. Ну, вы знаете, море… Много-много воды, гораздо больше чем в Нерети. Даже берегов не видать… Кругом были плодородные равнины, широкие просторы, леса…
– Что такое леса, мама? – спросила Рика.
– Я же вам рассказывала. Леса – это много деревьев.
– Ой, –Рика спрятала лицо в материн подол. – Много деревьев – это же кладбище!..
– Нет, раньше было не так, – возразила мать. – Раньше деревья росли сами по себе, ветер разносил семена, и деревья вырастали, где хотели. Их не надо было сажать. Это потом, когда наступила Сушь, никакое зернышко не могло долететь до города. И деревья перестали расти в Альквисте. А вместе с ними и птицы почти пропали. Улицы Альквисты оделись в камень, но без деревьев не будет и чистого воздуха, и люди стали сохранять редкие ростки и сажать деревца над могилами покойников, чтобы слабые саженцы питались соками мертвых тел, а души наших мертвецов всегда были с нами…
– Это пропусти, – сказал Лас сердито. – Это я боюсь.
– Хорошо, – согласилась Верба безропотно. – Итак, Альквиста была большим и богатым королевством…
– Кайне Друм, я ухожу, до свидания, – старый Братт вежливо помахал от двери, но Верба только сухо кивнула в ответ и продолжала сказку.
– Ученые в Альквисте и других землях целыми днями бились над тем, чтобы вывести новую породу людей, улучшенную. Чтобы они не болели, не умирали, и не старели уж заодно. Они изучали зверей, птиц, рыб, гадов и даже насекомых, древних чудовищ и маленьких мышей, чтобы узнать, кто из них сильней, выносливей и устойчивей к болезням…
Лас зевнул.
– Это тоже пропусти, скучно, – велел он, и мать кротко кивнула.
– Альквистой правил король, и у него была дочь, прекрасная принцесса Алтын…
– Алтын? – живо спросила Рика. – Ее звали Алтын, как нашу принцессу?..
– Ну да. Ее тоже так звали. Жители королевства жили весело и счастливо, вот только в мире не бывает совершенства, и в Альквисте, кто знает почему, стали рождаться оборотни. Полулюди-полузвери, страшные чудовища, и распознать их было невозможно, потому что были они совсем как люди, лишь иногда превращаясь в наводящих ужас монстров. И так случилось, что юная принцесса полюбила одного из них.
– Она не знала?! – ахнула Рика.
– Да, она не знала, что этот юноша, сын богатого и знатного лорда, на самом деле оборотень. Но однажды на прогулке он превратился… превратился в ужасное существо, полу-льва, полуволка, и принцесса в страхе убежала от него и рассказала обо всем отцу. Король страшно разгневался и приказал убить юношу. Но тут наступил день осеннего равноденствия, а вы знаете, что в этот день все оборотни, достигшие восемнадцатилетия, одновременно становятся монстрами. Рыцари, которых послал король, растерялись, увидев на улицах стаи оборотней, потому что не могли узнать того, кто был им нужен, среди других. Они отправили в замок гонца, и гонец вернулся с ответом: король велел уничтожить всех оборотней поголовно. Так началась Большая Охота. За голову монстра король обещал любому горожанину хорошую награду.
