Он сделал долгую паузу, потом продолжил:

- Наши люди быть мало. На юге и на севере есть много индейцев, но мы больше не хотеть сражаться. Мы смотрели с гор, как приходите белые люди. Когда-то давно я ездил далеко на восток, и я видел города белого человека. На севере я видел фургон, который выдыхает дым. Белый человек имеет сильное волшебство. Мы есть двадцать человек. Мы есть шесть воинов, семь женщин и семь детей. Скоро будут еще двое. Зима придет, и звери уйдут вниз с гор, и мы будем голодать. Мы не хотим идти с хикарилла. Мы не хотим идти с юта. Может снова быть война, а мы не хотим сражаться.

Он вдруг поднял глаза, и взгляд его был полон гордости.

- Мы были великие воины. За свою жизнь мы будем драться, но мы не можем оставить наших детей умирать от голода и холода. Ты - белый человек. Ты - воин. Ты сильный против боли и ты знать путь индейцев. Я приходить к тебе, как к старшему брату. Ты скажешь нам, что мы должны делать.

Ну и ну... Он был старше и, без сомнения, мудрее, чем я, и все же пришел ко мне за советом. Одно-единственное я знал такое, чего он не знал или, по крайней мере, не так хорошо знал. Я знал белого человека. И не все, что я знал, говорило о белых хорошо, но то же самое можно было сказать и о его народе. У всех у нас есть хорошие, и плохие стороны. Белый человек нарушал договоры, индеец убивал невинных людей без всякого предупреждения. Ну, белый человек тоже вносил свою долю в эти дела...

Советоваться с Галлоуэем не было нужды. Мы оба понимали друг друга так, как будто одной головой думали. Не знаю, что мог думать Ник Шэдоу, кроме разве того, что мы должны дела делать как можно лучше. Ну, а что мне делать, я знал.

- Мы собираемся устроить тут ранчо, - я широким жестом показал на окрестные холмы. - Мы собираемся разводить коров и лошадей. Нам понадобится помощь. Ваши молодые люди умеют ездить верхом?

- Наши старики тоже умеют ездить верхом, - ответил он гордо.

- Допустим, ты приведешь свой народ с гор и вы разобьете лагерь вон там, - я показал на участок поближе к горе. - Твой народ сможет жить там, а твои молодые люди могут работать у нас. Есть тут одна тонкость: поначалу твоему народу придется держаться поближе к нам. Здесь есть некоторые люди, которым не понравится, если вы будете жить здесь. Вам придется держаться поближе к ранчо или жить где-то в горах, пока они не привыкнут к вам.

Старик расположился на ночь неподалеку от нас, а утром его уже не было. Галлоуэй посмотрел на меня и хихикнул.

- Ну, купил ты себе хомут на шею, - сказал он. - В жизни такого не видел.

- А ты что, по-другому сделал бы?

Он улыбнулся.

- Точно так же. Только я не спрашивал бы у него, умеют ли его молодые люди ездить верхом. Это все равно, что спросить, умеет ли рыба плавать.

- Я действительно спросил, умеют ли они ездить верхом, - сказал я. Это называется "риторический вопрос". По крайней мере, так бы это назвал Ник Шэдоу.

- А как он к этому отнесется?

- Одобрит. Ник одобрит все, что противоречит предрассудкам окружающих. Да ему это просто понравится. Он сроду поступает по-своему, и ему наплевать, что говорят об этом в школе.

До прибытия скота надо было сделать очень много. Мы разведывали пастбища, которые собирались использовать, и собирали сушняк на топку. Обычно просто набрасывали на бревно петлю и волокли на такое место, откуда его удобно будет взять, когда ляжет снег. Вокруг было полно упавших деревьев, и мы их сволокли целую кучу, зная, что впереди долгая зима, а ходить за дровами у нас не всегда будет время.

Потом мы начали обтесывать бревна для хижины и соорудили лодочку-волокушу, чтобы подтаскивать камни для камина. Время от времени один из нас выбирался подальше от дому - подстрелить лося или оленя на мясо. По ручьям водилось много бобров, но мы не собирались их беспокоить. Пруды, которые разливаются перед бобровыми плотинами, помогают сдерживать паводки и сохраняют воду там, где она нужна.

Мы все время держали ухо востро, чтоб не прозевать эту данновскую шайку, но никто из них не показывался.

Галлоуэй съездил в Шалако купить дополнительно провианта и привез новость.

- Берглунд говорит, Данны выписали сюда одного парня. Он еще молод, двадцать один или двадцать два года, но, когда доходит до стрельбы из винтовки, сущий дьявол. Я так понял, этот Рыжий заглядывал к Берглунду и ему сказал пару слов, чтобы тот нам передал. Этот молодой стреляет без промаха, он из той породы, что залягут где-то в кустах и ждут, пока ты попадешься на мушку. Он говорит, Данны приехали в эти края после очень серьезной драки, и половина всех, кого они ухлопали, на счету этого малыша. А зовут его Верн Хадди.

М-да, когда на тебя начинает охотиться такой снайпер, жизнь становится небезопасной. Ему всего-то и дел - найти подходящее место и дождаться, пока представится возможность произвести прицельный выстрел, - обычно второй выстрел ему не требуется. И если такая охота началась, то все, что ты можешь сделать, - это не дать ему возможности для такого выстрела. Нельзя подставляться, торчать на фоне неба или стоять неподвижно на открытом месте; когда едешь на лошади - смотри во все глаза и следи за лошадью. Она обычно раньше тебя узнает, когда кто-то окажется поблизости. Всегда надо выбирать для себя подходящий фон, такой, чтоб твоя фигура на нем терялась...

А пока что мы продолжали разведывать местность. Без этого нам было не обойтись, просто мы старались теперь быть поосторожнее. Мы объезжали возле своего лагеря круг радиусом в сотню ярдов, проверяя, нет ли следов, потом второй круг, ярдов на триста, а потом и третий, на четверть мили.

И однажды я увидел волка.

Я подстрелил оленя и разделывал его, чтобы отвезти в лагерь, как вдруг заметил этого волка. Ну, я отрезал кусок свежего мяса и кинул ему. Он исчез но когда я через минуту снова глянул в ту сторону, мяса уже не было.

Что-то странное было в этом волке. Почему он бросил остальных и отправился следом за мной? Неужели от меня пахнет смертью?

Уже почти у самого лагеря я случайно повернулся в седле и краем глаза заметил этого волка - он в кусты шмыгнул. Ну, я выудил еще кусок мяса из шкуры, в которой его вез, и бросил на дорогу. Понятия не имею, зачем я это сделал. Может, решил, пускай лучше жрет оленье мясо, чем мое.