Юске же мог сколько угодно отрицать то, что Итан ему нравится, последнего этот факт ни капли не смущал, а только подогревал проснувшийся внутри азарт. Но в этот раз все было действительно по-другому. Если раньше чувства находящихся рядом объектов своего интереса Итана не заботили, потому что важны были только его собственные эмоции, то сейчас, осознав, что влюбился едва ли не впервые в жизни, он жадно ловил любое, даже малейшее, проявление хоть какой-то симпатии по отношению к себе.
***
— Что это? Я это есть не буду, — Итан с подозрением принюхался, а после брезгливо скривился и кончиком пальца отпихнул от себя заботливо поставленную перед носом тарелку. — Это похоже на недоваренную жертву аборта хомячка.
— Это рамэн, — терпеливо объяснил Юске, усаживаясь напротив и открывая палочки. — Ты же вроде японец, должен любить подобное.
В ответ раздалось презрительное фырканье.
— Я японец только по матери, и даже если так, совсем не обязательно любить кухню с этнической родины, — в это время года выбранный Юске пляж был пустым и безлюдным, а единственным работающим кафе оказалась какая-то сомнительного вида забегаловка японского стритфуда.
Юске просто пожал плечами:
— Как хочешь, тогда я заберу твою порцию себе, — и он уже потянулся рукой к тарелке Итана, как тот мигом пододвинул ее ближе.
— Ну уж нет, — живот предательски заурчал, напоминая, что проспавший Итан с утра так торопился в школу, что даже позавтракать не успел. — Но на нашем следующем свидании ресторан выбираю я.
— А у нас будет следующее свидание? — Юске недоверчиво приподнял бровь, в который раз поражаясь чужой непосредственности и самоуверенности.
— Конечно, и не одно!
Вместо ответа Юске предпочел заняться остывающим рамэном, насмешливо наблюдая за тем, с какой скоростью Итан поглощает свой. А говорил, что не будет, ну-ну.
— А как же недоваренный хомячок? — когда через пару минут Итан потребовал добавки, пропустив мимо ушей иронию в чужом голосе, Юске окончательно развеселился и с каким-то странным, несвойственным прежде умилением заказал еще одну порцию. Оказалось, что в этом субтильном тельце скрывается недюжинный аппетит.
— Фух, я наелся, — сыто облизнувшись, Итан изящным жестом вытащил из засаленной подставки салфетку и промокнул губы. Внезапно его внимание привлекло что-то большое и круглое, видневшееся на другом конце пляжа. — Это колесо обозрения?
Юске обернулся, всматриваясь в сизую даль, и неопределенно качнул головой.
— Вроде оно, а что ты хо…
Договорить он не успел, резко выдернутый из-за стола схватившим его за руку Итаном.
— Идем, мы должны прокатиться! — серые глаза, мельком мазнувшие по лицу Юске, вновь сияли, словно далекие звезды, полные нетерпеливой радости и восторга.
Итан с упорством танка тащил его за собой, намеренный посетить аттракцион во что бы то ни стало, и Юске ничего не оставалось, кроме как покорно идти следом. Тонкие теплые пальцы крепко сжимали его ладонь, и появившаяся было сперва мысль все же убрать руку и идти самостоятельно, вдруг куда-то исчезла, стоило упереться взглядом в растрепанную светлую макушку, покачивающуюся в такт решительным шагам.
Это действительно оказалось колесо обозрения, да к тому же работающее. Счастью Итана не было предела, он едва не подпрыгивал на месте и хлопал в ладоши, пока Юске покупал билет и слушал короткую инструкцию по технике безопасности.
— Ну круто же! — внутри кабинки Итан с ребяческим восторгом заозирался вокруг, мотая головой из стороны в сторону.
Удивительное дело, но в своей жизни он катался на колесе обозрения всего единожды, когда-то очень давно, когда посещал вместе с родителями парк аттракционов в детстве. И это был их первый и последний совместный выход куда-то, как семьи, поэтому именно о нем он хранил самые теплые воспоминания. А теперь рядом сидел Юске, и ощущая на себе его задумчивый взгляд, Итан чувствовал, как к щекам прилипает предательский румянец — ему было слишком хорошо, настолько, что и мысли о мести давно забылись, и даже авария с поломанным ребром. Но этот день все-равно закончится, а вместе с ним и их спонтанное свидание, и несмотря на то, как уверенно Итан заявлял о следующем, он в глубине души сомневался, что Юске вновь захочет его увидеть вновь. А значит, надо сделать так, чтобы захотел.
— Смотри, там парусник, — кабинка медленно ползла вверх, а Итан привстал со своего места и опасно перегнулся через толстые перила, ограждавшие вот таких незадачливых посетителей от необдуманных поступков. Юске, вовремя опомнившись, едва успел схватить его за полу пиджака и дернуть на себя.
— Ты что творишь, вывалиться хочешь?!
Итан покачнулся и, неловко взмахнув руками, приземлился точно на чужие колени, тут же тихо ойкнув, потому что о себе напомнило пострадавшее ребро. Юске смотрел на него одновременно сердито и встревоженно, а Итан, словно не замечая мечущихся в карих глазах гневных молний, обнял того за плечи и проникновенно заверил:
— Ты очень красивый, — комплименты Итан делать тоже не умел, поэтому говорил прямо о том, что чувствует, и пользуясь тем, что Юске пока не нашелся с ответом на его откровения, положил ладонь на вдруг порозовевшую щеку, и просто поцеловал.
========== Часть 8 ==========
Юске
Губы мазнули по губам, Юске почувствовал, как теплый и юркий язык Итана скользнул в его приоткрытый от невысказанного возмущения рот, и он не смог не ответить на эту напористую ласку. Присутствие этого ребёнка в такой ощутимой близости сводило с ума, и это на самом деле очень пугало и возбуждало одновременно. Наверняка, парень сам не знает, что делает, или играет с ним намеренно, но ключевое слово — играет. В любом из двух вариантов в результате Юске был тем, кто ощущал себя трофеем, бессмысленной прихотью разбалованного ребёнка. Только вот загвоздка вся в том, что такому дитяте проще дать, чем объяснить почему «нет». Почему-то Юске был абсолютно уверен в том, что даже если он сейчас вновь разойдётся в объяснениях и приведёт кучу причин в подтверждение своих доводов, Итан назовет ему в ответ на одну тысячу причин больше в оправдание своих действий и желаний, не захотев никого и ничто слушать. Ещё ни с кем и никогда Юске не было так сложно, в этом он был уверен так же, как и в том, что ему на коленки только что упали совсем не случайно.
Юное тело мелко подрагивало в его руках, пока он сжимал пальцами чужую талию, скользил ладонями вдоль спины и ласкал сквозь ткань школьной униформы впалую линию позвоночника. Этот поцелуй отличался от предыдущего, он был медленным и неторопливым. Словно они хотели как следует распробовать его вкус, в отсутствие спешки понять естественность и правильность этого действия, почувствовать готовность стать ближе, жаром льнущего тела ощутить степень силы, с которой их к друг другу притягивает.
Колесо почти завершило полный круг, и их кабинка возвращалась к исходной точке, когда Итан в объятьях Юске прерывисто застонал, и стало понятно, что им обоим уже не хватает воздуха, чтобы дышать. Улыбаясь в чужие припухшие от поцелуя губы, Юске отстранился и помог парню сесть обратно на сидение рядом.
— Итак, колесо обозрения мне понравилось, — заключил он, всё ещё не спуская внимательного взгляда с юного соблазнителя. — Нужно как-нибудь повторить.
— Поездку на колесе? — расслабленно, но с ноткой подозрения в голосе переспрашивает Итан.
— Поцелуй.
— М-м-м, значит, понравился, — довольно лыбясь чеширским котом, парень щурит блестящие озорством глаза.
— Понравился бы ещё больше, не делай ты вид, что собираешься выпрыгнуть из кабинки, — вспомнил Юске причину, по которой хотел паренька отчитать до того, как их губы впечатались друг в друга.
Итан на ворчание закатил глаза и протяжно вздохнул. Но спорить уже не было смысла, так как их кабинка медленно приближалась к мостику, и нужно было её покидать. Юске спрыгнул первый и подал руку Итану, который тут же последовал его примеру, и, подходя к машине, они всё ещё держались за руки. Никто из них не захотел разжимать пальцы или отдергивать руку, ведь чувствовать чужое тепло, щекочущее ладонь, было так чертовски приятно.
