– Гаси их своими средствами.
– Да, командир, наводим. Сейчас отработаем.
Раздался еще один разрыв, теперь уже с явным перелетом, где-то внизу за дорогой. Через несколько минут Бритый доложил Ратнику, что мина духов подожгла только брикеты с порохом, снаряды и орудия были в недосягаемости от занявшегося пожара. Минометчики среагировали быстро, но стрелять они пока не могли. Им необходимо было сменить позицию: работать на этом месте было опасно – духи по зареву наверняка уже заприметили признаки удачного выстрела. Байкалу пришлось с двумя стволами минометов штурмовиков развернуть дуэль с противником, и через считанные минуты в духов полетели первые 82-миллиметровки от позиций легионеров. К пожару от загоревшихся порохов добавились звуки выстреливающих под воздействием температуры патронов, цинки с которыми оказались рядом.
Обстрел продолжался, и вот уже вспышка разрыва, поднявшего облако пыли, обозначилась за позициями Бритого – в районе дома, где размещались разведчики. Мартин по рации запросил своих, но ответа не последовало, и, уже имея все основания для тревоги, он быстрым шагом двинулся к месту расположения группы. Уже почти бегом достигнув знакомого строения, он застал парней за активным перемещением от дома на расположенную вблизи дороги площадку, укрытую от направления прилета мин. Взрыв был не без последствий, но, к большой удаче, убитых не было. Раненых не задетые осколками бойцы перетащили вниз и оказывали им помощь, время от времени забегая в дом, чтобы принести какие-нибудь принадлежности или одеяла. Мартин проверил состояние раненых – среди них был один тяжелый: у Шайтана был проломлен череп, и теперь от быстроты доставки в госпиталь зависело многое. Мартин сразу вызвал водителя КамАЗа, приказав подогнать машину как можно ближе, попутно отмахиваясь от совершенно неуместных на данный момент стенаний Тайги по поводу неразумности пребывания группы на этом месте – мол, ушли бы с вечера, не пострадали бы. Тяжелый КамАЗ подрулил к площадке задним ходом, раненых быстро уложили в кузов на принесенные из дома матрацы и одеяла, и вскоре они уже были на пути к базе. Переведя дух, Мартин направился к дому. Мина врезалась в угол, проделав дыру над входной дверью; части отколовшейся кладки и штукатурки разгромили прихожую и ближайшую к выходу комнату, заполненную теперь сломанной мебелью, осколками стекла и обломками камня. Лежак Мартина был придавлен большими фрагментами разрушенной стены, рядом валялась продырявленная фляга, оставленная им на столе перед уходом. Мартин подумал: если бы не служебное совещание, в лучшем случае он теперь бы ехал в КамАЗе среди раненых. «Место было выбрано поспешно и неудачно, – признался себе Мартин, – никуда не денешься, придется отнести оплошность на собственный счет». Но и бойцы его подразделения тоже были не на высоте: при прилете вражеской мины на батарею Бритого не ушли в безопасное место, а остались стоять на крыльце, глазея на зарево. «Эх, ребятки, вы же не первый раз под обстрелом, пора бы научиться соображать на войне», – сокрушался Мартин. Но было не до размышлений, ситуация требовала присутствия командира. Вернувшись на улицу, Мартин приказал перенести оружие в щель между стенкой какой-то постройки и вертикальным откосом примыкающей к ней скалы, а бойцам – расположиться в укромном, недосягаемом для вражеских мин месте.
Вскоре Байкалу, вступившему в единоборство с артиллеристами духов, все же удалось подбить один из мобильных минометных расчетов противника вместе с автомобилем, на котором он перемещался. Мартин узнал об этом из переговоров командиров легионеров по рации:
– Ратник, Ратник, это Байкал.
– Говори, братишка, – откликнулся Ратник.
– По ходу, одного срубили, дым вижу, – радостным голосом сообщил Байкал.
– Молодцы! Продолжайте давить этих хуесосов.
Бритому хотя и понадобилось больше двух часов на то, чтобы перебраться на новое место, но еще до рассвета его батарея сумела включиться в работу и своими залпами поддержать минометы Байкала. С рассветом же начался полноценный артобстрел: в дело вступили орудия крупного калибра и реактивные системы федералов. «Соколы» пошли в наступление. Впрочем, их воинственного пыла хватило ненадолго, можно сказать, он иссяк мгновенно и атака захлебнулась, едва начавшись. Подробности о сорвавшемся наступлении Мартин получил от Зодчего, когда они возвращались на базу.
Зодчий привел группу к назначенному месту чуть раньше определенного Мартином времени, и у парней была возможность еще раз осмотреться, проверить оружие и снаряжение. Вскоре на паре пикапов подъехали командир «Соколов» и переводчик. Союзники прибыли с опозданием от намеченного времени всего минут на пятнадцать, не более, и, если принимать во внимание, что несоблюдение временных нормативов у сирийцев являлось делом обыденным, можно сказать, что в этом случае они проявили сверхпунктуальность. Ночь провели на высоте, подступающей к линии фронта. Позиции духов хорошо просматривались, и через приборы наблюдения можно было видеть резвые передвижения групп или одиночек между каменными кладками.
Ночной минометный обстрел противника группа Зодчего восприняла как попытку атаки под прикрытием темноты. Духи хорошо знали местность и могли по известным только им тропкам зайти с тыла и произвести внезапную атаку. Находясь на небольшом пятачке высоты вместе с немногочисленной группой «Соколов», в боеспособности которых были большие сомнения, разведчики не могли не испытывать состояние повышенной тревожности. Из радиообмена между Мартином и Ратником они знали о попадании мины в дом с оставшейся частью группы и о наличии раненых и понимали, что усиливать их уже некому. Ратник заверил Зодчего и его парней в том, что ситуация находится под контролем, чем успокоил бойцов передового НП. Ратник не лукавил: с его позиций высотка с разведчиками просматривалась хорошо, и расстояние до нее позволяло в случае необходимости прикрыть отход.
Как только предрассветную тьму озарили яркие всполохи разрывов в районе укреплений противника, разведчики, размяв озябшие от ночной прохлады ноги, начали подготовку к движению. «Соколы» тем временем не предпринимали никаких попыток приблизиться к укреплениям противника. Сирийцы просто не представляли себе, как можно наступать, в то время как над головой завывают снаряды, и двинулись вперед только после завершения обстрела. Ночная тьма к этому моменту уже рассеялась, и все перемещения садыков хорошо просматривались. Когда до укреплений противника осталось не более пятисот метров, мощный взрыв накрыл пылью и дымом одну из групп «Соколов». Сразу же вслед за этим с позиции духов началась активная стрельба. Сирийцы тотчас в панике бросились бежать. Совсем скоро стало понятно, что союзники отходят не на исходную линию, а откатываются дальше в тыл, уже не помышляя о продвижении вперед. Зодчий доложил Ратнику о паническом бегстве сирипутов с поля боя. Ратник дал команду разведчикам отходить и для обеспечения прикрытия открыл минометный огонь.
Мартин, получив от Ратника команду эвакуировать группу Зодчего, вызвал пикап разведчиков и, сев на переднее сиденье, дал команду водителю двигаться вперед. До места встречи добрались быстро, буквально за пять минут. Это был тот самый мост, где местная дорога выходила на магистральную трассу в Алеппо. Мартин, выйдя из машины, стал наблюдать за «Соколами», которые после бегства с поля боя небольшими группами лежали на земле под широким козырьком автомобильного моста. Здесь же сосредоточилась компания командиров, которые о чем-то переговаривались друг с другом. Бритые и ухоженные физиономии сирийских начальников в чистых камуфляжах подтверждали догадку Мартина о том, что рядовые шли в атаку без командирского участия. Предоставленные сами себе солдаты действовали по привычному для них сценарию: получится – дойдем до вражеских укреплений, а если нет – убежим к себе в тыл, ну а кому не повезет, того убьют.
Через некоторое время один из сирийских командиров, гладко выбритый и аккуратно постриженный щеголь, обратил внимание на присутствие Мартина и, подойдя к нему, деланно возмущенным тоном через переводчика заявил о том, что русские покинули поля боя и тем самым подставили его солдат, которые упорно атаковали позиции врага под плотным огнем, но в итоге были вынуждены отступить. Как проходил бой, Мартин в тот момент еще не знал, но, не считая нужным придерживаться дипломатического тона, в довольно грубой форме обратил внимание командира «Соколов» на то, что сирийские солдаты уже почти все здесь, а группа его разведчиков все еще в пути. Щеголь, поняв, что поторопился с заявлениями, ретировался. Мартина не удивили жалобы командира садыков – для них это дело привычное, у них всегда «то собаки лают, то руины говорят». Повернувшись, он увидел появившихся из-за каменистых выступов разведчиков: все были живы и здоровы, и это было для него самым главным. Пока парни, устало отвечая на приветствие, складывали снаряжение в кузов, Мартин попросил Зодчего описать вкратце произошедшее. Тогда-то он и узнал, что «сирийцы двинулись толпой на духов, а там то ли прилет мины случился, то ли фугас взорвался, непонятно. Духи опомнились от артналета и открыли огонь, и не сказать чтобы слишком сильный, но и его оказалось достаточно, чтобы эти сразу дернули в тыл. После этого Ратник и дал добро на отход». Комментарии излишни.
