Первым порывом было сломать эту дверь к чертовой матери, но Егор сдержался. Даже отступил на пару шагов, привалился к стенке напротив. Впрочем, отсюда он тоже все неплохо слышал – охи-вздохи, возня, смех…. Стоявший рядом Юрка переглянулся с отцом, и сделал непроницаемую физиономию, уставился в стенку, при этом Егора он точно не замечал. Впрочем, он уже который день ходил сам не свой, точно с температурой или смертельно уставший. Может, так переживает разрыв с очередной своей пассией? Последняя из него крови вдоволь попила, и денег вытянула предостаточно… Администратор же «Астры», небольшого семейного отеля, высокий кудрявый шатен слегка за тридцать по имени Женя, наоборот – не сводил с Егора глаз, ловил каждое движение и сладенько улыбался. Егор на Женю старался не смотреть – если все подтвердится, то с тобой, дружок, короткий разговор будет. А вот с Юркой надо бы серьезно поговорить, и сегодня же.

С лестницы послышался стук каблуков, и все дружно посмотрели туда. Администратор «Астры», Матвеева, высокая полноватая женщина торопилась по коридору, шла чуть вперевалочку и опасливо поглядывала на компанию у торцевого окна. Женя, завидев женщину, гневно свел бровки к переносице, сморщил физиономию и подался ей навстречу, но Егор невежливо дернул его за ремень узких, в облипку, джинсов, вернул на место. Администратор пробежала мимо индифферентного Юрки, косо глянула на сурового Павлова и подошла к Егору.

– Вот, возьмите, – она подала тому ключ с треугольной пластиковой биркой, и заговорщицки подмигнула. Егор ответил тем же: женщину он знал давно, она работала в его отеле уже третий год, и, как сама говорила, была обязана хозяину «Астры» по гроб жизни. Егор здорово помог ей – квартирой тетки заинтересовались дальние родственники, как они сами себя обозвали. И обставили дело так, что жить бы бабе с ребенком в общаге или в коммуналке на окраине города, вместо «трешки» в центре, но тетке подсказали, куда обратиться. Егор помог, и не за деньги – «родственники» взбесили его своей незатейливостью и какой-то первобытной простотой, с которой проворачивали свои дела. Подобную породу людей он терпеть не мог, попросил Павлова вмешаться, и «родственники» в тот же день убрались из города. Матвеева пришла благодарить, даже пыталась заплатить, и немаленькую для нее сумму, но Егор отказался, а когда та стала настаивать, пригрозил, что выставит ее вслед за «родней». И предложил работать на него – такие кадры ценнее денег, искреннюю преданность не купишь, и с тех пор в «Астре» у него появилась лишняя пара глаз и ушей. В «Астре», семейном отеле в тихом зеленом пригороде, с детскими площадками, цветниками, прудами, полными разжиревших карпов, конюшней с двумя пони и суровым Префектом, что не каждого к себе и подпускал, но тележку по парку таскал исправно. Место считалось дорогим, респектабельным, номера пустовали редко, даже зимой, и через три года после открытия «Астра» стала приносить неплохой доход. А Женя, рекомендованный столичным кадровым агентством, как отличный специалист в области управления гостиничным хозяйством, пытается превратить это самое хозяйство в бордель. Сдает номера всякому сброду, любому, кто с улицы постучит, подрабатывает, проще говоря. Егора предупреждали уже не раз, и не два, та же Матвеева звонила Павлову и неделю и две назад, и вот сегодня Егор решил проверить. Дождался очередного звонка, и приехал, прихватив своего зама по общим вопросам. Павлов оказался консерватором почище английской королевы, и не желал для своей должности иного названия.

– Как при отце твоем оставь, – сказал он Егору, – помру – другого как хочешь обзови.

Егор спорить не стал: Павлову хоть и было уже хорошо за пятьдесят, он еще молодым мог дать фору, соображал быстро и видел чуть дальше и больше остальных. Он по-прежнему оставался почти единственным, с кем советовался Егор прежде, чем принять важное решение, не считая Юрки. Но это было само собой, грех не прислушаться к мнению человека, что зарабатывает для тебя деньги. «Астра», кстати, его идея, как и многое другое.

Павлов перехватил у Егора ключ, аккуратно вставил в замок, повернул. Осторожничал он напрасно, возня и смех с той стороны нарастали, послышался хлопок, точно там открыли шампанское, снова смех. Егор уже примерно представлял, что увидит за дверью, как и Женя: он глядел то в пол, то в сторону лестницы, явно собираясь бежать, Егор же сделал вид, что ничего не замечает, а сам держал «специалиста» краем глаза. Юрка не шевелился, смотрел в пол, и Егор в который раз пожалел, что прихватил своего финдиректора с собой. Не место ему тут, не его это дело…

– Воркуют, голубки. – Павлов перестал шифроваться и толкнул дверь. Та распахнулась, Женя дернулся бежать, Егор перехватил его и втолкнул в номер, пнул коленом так, что Женя затормозил лишь у окна, едва не оборвал с карниза плотную цветастую штору. Повернулся спиной к подоконнику, потом отпрыгнул к стенке. Возня и смех стихли, Павлов хитро глянул на Егора, на сына и вошел в номер, Егор шагнул следом.

Надо отдать Жене должное – он не борзел, на люксовые номера не покушался, сдавал «на часок» комнаты попроще, «у забора», как называли их сотрудники. Забор в «Астре» имелся, основательный, высокий, с камерами слежения по периметру поместья, но как в каждом заборе в нем имелась дырка. Ее регулярно латали, но лаз возрождался на новом месте – тут к городу вела короткая тропка, и «безлошадным» сотрудникам «Астры» было удобно добираться домой и на работу. Егор в конце концов сдался, и дыра стала калиткой, не утратив при этом свой сути черного хода, а вела она через лесок прямиком к федеральной трассе, оживленной в любое время дня и ночи. И Женя повадился через эту калитку протаскивать в «Астру» шлюх с их клиентами.

Номер был проще некуда – две кровати, две тумбочки, санузел, небольшая «плазма» на стене, зато чистый и светлый. Впрочем, чистый условно – одна кровать завалена барахлом, тумбочки сдвинуты на манер стола, накрыты полотенцем, сверху лежат куски колбасы, копченая рыба, нарубленная здоровенными кусками, три полных бутылки пива, на полу еще две пустых, рядом валяются пробки. А пахнет отвратно, аж до тошноты, причем Егор не мог сообразить, от чего именно его сейчас вырвет – от вонючего «натюрморта» на столе, или резкого острого запаха дешевых духов барышни, что пряталась под одеялом.

Чувство такое, будто в твоем доме похозяйничали чужие, загадили все, до чего дотянулись, заплевали и свалили, довольные. Впрочем, эта парочка бежать не собиралась, хотя с ними все было просто – без штанов не очень-то разбегаешься. Тощий с загорелой лысиной дядька сидел на краю кровати, прикрывался краем одеяла и зло глядел на вошедших. Его подружка наоборот – смотрела с любопытством, ситуация ее веселила, барышня оказалась из бывалых, видала, похоже, еще и не такое. Шалава с той самой трассы, это к гадалке не ходи, их породу издалека видно: дешевые яркие тряпки, размалеванные физиономии, наглый оценивающий взгляд – Егор отвернулся, и смотрел на Женю. Тот побледнел, испуганно заморгал: специалист не ожидал, что Егор доведет игру до финала, и вдруг понял, что сейчас его будут бить, причем больно. Егор шагнул к нему, и тут перед глазами нарисовался «клиент» – дядя прикрывался полотенцем, торопливо обматывался им и наступал на Егора.

– Слышь, я заплатил, как договорились, – он набычился, нагнул голову и сощурился, только что не рычал в этот момент. Шалава устроилась поудобнее, прилегла на бочок, подложив руку под голову и приготовилась смотреть представление. Этой суке кроме пинка под зад ничего более не грозило, она отлично это знала, и похабно улыбалась.

– Я заплатил, – повторил ее дружок, – как положено.

Он глянул на бледного Женю, на Егора, обернулся на Павлова и Юрку, что маячил за спиной отца, на Матвееву.

– Здесь вам не бордель! – выкрикнула та, – а приличное заведение…

Шлюха изящно выразилась на ее счет, Матвеева замолкла, сраженная наповал – за свои почти что пятьдесят лет она вряд ли слышала подобные обороты и словосочетания. Как и Егор, он и сам подивился словесному запасу проститутки, и решил, что пора заканчивать эту комедь, или дело зайдет слишком далеко.