– Верно, – вздохнул тот. – Мы больше не имеем права на ошибку.

– Сколько членов группы Хеелиха осталось в живых? – уточнил руководитель Службы внешней разведки.

– Трое – в Германии, один – в Израиле. Четверо, если не считать Шилковского, – задумчиво произнес Осипов. – Изначально их было восемь человек. Хеелих убит, один умер, Нигбур погиб несколько дней назад. Осталось пять человек.

– У вас есть твердая уверенность, что информатор Барлаха – член группы Хеелиха? Может, это другой человек? – спросил Светлицкий.

– Наши аналитики считают, что только сотрудник группы Хеелиха мог иметь доступ к этим материалам, – пояснил Осипов.

Наступило молчание. Три генерала внешней разведки и руководитель службы молчали. Каждый из присутствующих понимал серьезность случившегося. Случайные люди не могли стать руководителями СВР. Времена наивных демократов начала девяностых, когда к власти пробились дилетанты и романтики, давно прошли. Впрочем, во внешней разведке таких и не было. На это совещание могли попасть только те, кто прошел самый жесткий отбор и был проверен многолетней работой.

– Что вы предлагаете? – спросил руководитель СВР.

– У нас в запасе только десять дней, – сказал Осипов, – если учесть, что в октябре тридцать один день. И за десять дней мы должны вычислить напарника Барлаха. Попасть к Барлаху мы не сможем. Американцы выставили мощную охрану. Полагаю, что они хотят помешать немцам получить доступ к имеющейся у него информации. Однако нам ликвидация Барлаха ничего не даст. В любом случае его напарник останется на свободе и найдет способ связаться с американцами. Значит, мы обязаны вычислить этого человека. Одного из пятерых.

– Может быть, попробовать еще раз, – предложил генерал Минулин. – Мы сформируем пять групп и попытаемся все решить за один день. Одновременно. Снимем все наши сомнения раз и навсегда.

– Вы уже решили, – отмахнулся Осипов. У него были редкие седые волосы, зачесанные наверх, уставшие, внимательные глаза интеллектуала. Он поправил очки и покачал головой. – Извините меня, очевидно, в последнее время у меня сдают нервы. Можно, конечно, попытаться, но это не выход. У нас ничего не получится. К тому же один из бывших сотрудников Хеелиха живет в Израиле. Вы хотите и туда отправить свою группу? Испортить отношения с Израилем? Кроме того, нам не нужно пять групп. Достаточно четырех. Шилковский до сих пор живет в Москве. У него есть женщина.

– Что вы предлагаете? – разозлился Минулин. – Оставить все как есть? Сидеть и ждать, пока этот стукач полиции и его информатор выдадут американцам самую ценную сеть нашей разведки в Европе?

– Осталось пять человек, – ровным голосом напомнил Осипов. Он впервые в жизни сорвался, возражая Минулину, но теперь сумел совладать с собой и снова предстал как хладнокровный и выдержанный профессионал. – У меня другое предложение. Совершенно ясно, что американцы попытаются вычислить всех бывших сотрудников группы Хеелиха и установить за ними наблюдение. Рано или поздно, но это произойдет, если уже не произошло. В таком случае наш сотрудник или даже группа наших сотрудников, как только они появятся рядом с этим человеком, попадут под пристальное внимание и американской разведки и, конечно, немецкой, которые возьмут под контроль всех оставшихся в живых сотрудников группы Хеелиха. Из этого следует, что мы не можем и не должны посылать туда наших.

– В общем, сидеть и ждать, – снова вставил Минулин. Он был явно огорчен неудачей с Барлахом и хотел реабилитировать себя, уничтожив всех оставшихся в живых сотрудников группы.

– Нет, – ответил Осипов, – у меня другое предложение. Послать в Германию профессионального аналитика. Специалиста по подобным проблемам. Он должен выяснить, кто является напарником Барлаха, и вычислить этого агента. В случае успеха мы можем попытаться либо принять радикальное решение о его ликвидации, либо договориться.

– Пятидесяти миллионов долларов у нас нет в любом случае, – напомнил Светлицкий, – но ваша идея мне нравится. У вас есть такой аналитик? И учтите, что его почти наверняка вычислят американцы. А ведь ему еще придется лететь в Израиль.

– У меня есть такой человек, – впервые за время совещания чуть усмехнулся Осипов. – И мы можем абсолютно спокойно отправить его на встречу с любым агентом. Американцы знают о его статусе и не станут подозревать, что он подосланный нами профессиональный «ликвидатор».

– О ком вы говорите? – спросил Минулин.

– Дронго, – пояснил Осипов. – Я говорю о Дронго. Ведь он помог вашей службе разгромить известный вам Фонд в девяносто шестом. А вам, Владимир Николаевич, – обратился он к генералу Светлицкому, – оказал помощь в розыске небезызвестного вам «Мула» в девяносто седьмом. Я, кажется, ничего не перепутал.

– Дронго, – повторил Светлицкий, словно пробуя имя на вкус. – Интересная мысль. Американцы знают, что он бывший эксперт ООН по проблемам преступности. Это подходящая кандидатура, Георгий Самойлович. И неожиданная для американцев и немцев.

– Согласен, – кивнул Минулин.

– В таком случае не будем терять времени, – сказал хозяин кабинета. – Георгий Самойлович, вы лично возглавите операцию по розыску напарника Барлаха. Срок до девятого ноября, до двенадцати часов дня. Если до этого времени ваш Дронго не сумеет ничего обнаружить, мы вынуждены будем задействовать наши группы и в Германии, и в Израиле, и даже здесь, в России. Несмотря на возможное недовольство немцев, мы гарантированно уничтожим всех пятерых оставшихся в живых сотрудников группы Хеелиха. Генерал Минулин, вы готовите резервный вариант. И на этот раз – без ошибок. В случае провала первого варианта мы задействуем второй. В двенадцать часов дня девятого ноября ваши люди должны быть готовы нанести упреждающий удар. Израиль тоже находится не на Луне. Я думаю, у нас есть возможность добраться до нужного нам человека и в этой стране.

– Да, – твердо сказал Минулин, – мы это сделаем.

Москва.

30 октября 1999 года

Он вставал поздно. Это был его недостаток, известный всем «совам», для которых утреннее пробуждение перед выходом на работу всегда бывает маленькой пыткой. Много лет назад, когда после окончания юридического факультета он попал на закрытое военное предприятие, выяснилось, что необходимо являться на работу к восьми часам. Это означало, что вставать нужно в половине седьмого. Работа ему всегда нравилась, особенно работа с людьми, в коллективе, но столь ранний подъем изматывал. Хорошо еще, что ему приходилось ездить в длительные командировки, в которых он отсыпался.

Так продолжалось недолго. Потом он уехал за границу, и на этом его ранние пробуждения закончились. Но он до сих пор помнил начальника отдела кадров этого законспирированного «почтового ящика», который даже не разрешали упоминать в официальных изданиях. У каждого «почтового ящика» был свой войсковой номер.

Дронго просыпался не раньше одиннадцати. Это был своеобразный ритуал, ведь ночью он сидел порой у компьютера до четырех-пяти утра. Чтобы проводить свои знаменитые расследования, он должен был постоянно находиться в курсе всех мировых и местных новостей, читая огромное количество периодических изданий, которые можно было найти в Интернете. Он выписывал нужные ему имена, вводил в память своего компьютера новые данные и официальные биографии людей, которые его интересовали.

В этот день он проснулся в двенадцатом часу и прежде всего побрился и принял душ. После чего выпил традиционную чашку чая и уже собирался посмотреть свежие газеты, когда раздался телефонный звонок. Он поднял трубку.

– Доброе утро, – услышал он голос Владимира Владимировича. – Ты уже проснулся?

– Почти. Уже принял душ и позавтракал.

– Тогда все в порядке. С тобой хочет встретиться один твой знакомый. Не возражаешь, если через час за тобой придет машина?

– Я могу вызвать свою машину, – пробормотал Дронго. Для разъездов по Москве он взял автомобиль «Вольво» и водителя, который освобождал его от рутинных дел.