На примере фантастического рассказа В. Сапарина "Последний извозчик" Ю. Рюриков интересно анализирует один из возможных вариантов решения подобной проблемы в социалистическом обществе. Герой Сапарина - пилот, которого процесс автоматизации службы управления все больше "отчуждает" от его любимой профессии и даже начинает постепенно внушать к ней полное равнодушие, чуть ли не ненависть. Чуткие, совершенные приборы не только способны отлично вести самолет, но могут и сами предотвратить внезапную аварию, исправить во время воздушного рейса каждую поломку. Бывший ас нужен еще в кабине самолета лишь для того, чтобы суметь предотвратить одну из тысячи возможных комбинаций при аварии, именно ту, что пока не предусмотрена, не записана на реле автоматической памяти прибора. Когда же однажды такое сложнейшее сочетание все-таки наступает и пилот уже счастлив, что его искусство, наконец, понадобилось, в действие вступает новый, еще неиспытанный механизм, и быстрее человека устраняет аварию.
Значит, капитуляция? Значит, окончательная отмена человека, его знаний, его опыта? К этой ли мысли подводит читателя автор? Нет. Сапарин иначе решает эту проблему. Да, новый прибор совершеннее, его реакция оказывается более быстрой. Но человек будет теперь занимать иной командный пост: ему поручат с Земли, с помощью приборов, вести управление сразу несколькими десятками самолетов. Словом, "уступая" машине в одном, он с помощью тех же машин становится еще более могущественным, техника вовсе не "подминает" его.
Вот, собственно, одно из тех возможных направлений, по какому может пойти в будущем внедрение сложнейших автоматических устройств в нашу жизнь. Думается поэтому, что глубоко прав Ю. Рюриков, когда он, говоря о судьбе такого "лишнего человека" в будущем коммунистическом обществе, подчеркивает, что проблема "лишних людей" станет решаться совсем иначе, не так, как она решалась прежде, как решается сейчас на Западе. "Конечно, - пишет Рюриков, - они будут "лишними" совсем не в старом смысле этого слова... не как личности, и не вообще в сфере труда, а только в старых профессиях. Их функции в этих профессиях возьмет на себя автоматика... Люди освободятся от черновой, "серийной" работы, смогут полностью отдать свои силы творческому труду".
Со всей остротой перед человеком коммунизма встанет, однако, другая проблема: внедрение автоматики, усложнение производства заставит его постоянно совершенствоваться, расти интеллектуально, если он действительно захочет сохранить свое главенствующее положение и впредь не спасовать перед "разумными машинами". Как и перед пилотом рассказа Сапарина, перед ним встанет однажды проблема: необходимость расширить шкалу своих профессий, постоянно идти в ногу со временем, не отставать от него, чтобы не очутиться в хвосте...
Рюрикову подобный "зачин" книги - с рассуждений о проблеме "ноль или бесконечность" - необходим для широкого разговора об идеале человека будущего, каким он встает на страницах наших научно-фантастических книг. Потому что не узкая профессионализация, а разносторонность, а значит, и масштабность взглядов, духовных горизонтов - вот что станет необходимым условием, определяющим весь облик грядущего человека-Рассуждения о гармонически развитой личности - это опять же вовсе не пустая схоластическая проблема. Истоки ее Рюриков верно нащупывает все в том же споре "физиков" и "лириков", когда на стороне этих последних вступает в полемику с инженером Полетаевым. Мы помним, как на страницах "Комсомольской правды" Полетаев писал: "Наука и техника создают лицо сегодняшней эпохи... Мы живем творчеством разума, а не чувства, поэзией идей, теорий, экспериментов, строительства. Это наша эпоха. Она требует всего человека без остатка, и некогда нам восклицать "ах, Бах! ах, Блок!" Конечно же, они устарели и стали не в рост с нашей жизнью. Хотим мы этого или нет, они стали досугом, развлечением, а не жизнью".
Цитируя слова Полетаева и споря с ними, Ю. Рюриков видит в них как бы своеобразное "теоретическое" подведение итогов тем суждениям, которые уже довольно продолжительное время высказывались авторами многих фантастических произведений. Рисуя картины будущего мира, фантасты прошлого представляли его подчас этаким царством абсолютной технократии, когда у людей не останется ни времени, ни желания заниматься столь бесполезным делом, как искусство.
Да, именно из прошлого выводит критик "родословную" всех этих теорий, из эпохи, когда капиталистическое производство привело к тому, что человек сделался близким придатком машин, был лишен возможности всестороннего развития. Социалистическое же общество, подчеркивает автор книги, вместе с уничтожением классового гнета приступило к ликвидации и классового разделения труда, к уничтожению человеческой "частичности".
Рюриков стремится доказать, что для человека коммунистического будущего трагического в своей неразрешимости противопоставления науки и искусства не возникнет. Не возникнет именно потому, что по своему складу он станет иным гармонически развитой личностью, а не тем узким специалистом, о котором Козьма Прутков говорил, что он "подобен флюсу".
Но может быть, в этих утверждениях критика больше заклинаний и громких фраз, чем убедительности и логики? Возможна ли в самом деле та широкая универсальность, единение в одном человеке той "алгебры и гармонии", которое, например, доступно героям "Туманности Андромеды" Ефремова? Может быть, все это лишь свободная фантазия писателя, не имеющая никаких "опор" в действительности?
Рюриков, однако, стремится своеобразно "подтвердить" гипотезу Ефремова теми данными, которые свидетельствуют, что для завтрашних устремлений науки будет неизбежен именно синтез наук, а не рассредоточение на разных полюсах. Уже в современной науке при всем ее дроблении и делении заметны тенденции к новому синтезу на более высокой основе. Доказателен под этим углом зрения тот анализ Рюриковым романа "Генератор чудес" Ю. Долгушина, где, рассказывая о новых открытиях в физике, химии, биологии, писатель всей логикой своего произведения подводит читателя к мысли, что новый скачок в развитии этих наук по плечу только ученому энциклопедических знаний, ученому-"совместителю". Именно таким совместителем у Долгушина оказывается физиолог Ридан, который, стремясь постигнуть сложнейшие процессы, происходящие в коре головного мозга человека, убеждается, что для продвижения вперед в своей области науки ему недостает познаний в современной физике. И вот Ридан становится физиком, ломая старые рамки своей узкой специализации, и тем самым добивается искомого результата.
