Свой престиж знатока,

А в научном законе

Нет такого пока.

Что же делать, коль дети

Попадут прямо в суть?

Ты же знаешь о свете

От других лишь чуть-чуть.

Это – «детско-недетский»,

Философский вопрос,

И придется вглядеться

Внутрь, проснувшись от грез.

Вилку вставишь в розетку –

Телевизор включен.

«Это ток, моя детка,

Электрический он».

Не начни углубляться!

Не дойдешь до конца,

Трудно будет признаться,

Что не знаешь Творца.

Не болтай про природу,

Про богов или свет!

Нет уму туда хода,

Объяснения нет.

Но в биении сердца

Ощутить сможешь ты

Не «амперы» и «герцы» -

Пульс живой пустоты.

25.01.2010 (попросила Ошо любовный сонет для меня)

Любовь распространяется

Во всяких направлениях.

Кто с ней соприкасается,

Тот не стоит в сомнениях.

Смиренно и доверчиво

Прими волну любовную!

Сиди с утра до вечера

И наливайся полною.

Любовь не будет лишнею

И через край пролитая,

Но расцветает вишнею

Засохшее, забытое.

Пути любви таинственны,

Но там внутри Единственный!

27.01.2010 (спросила, кто диктует мне стихи)

Венцом творения был этот человек,

Но совершенства не достигнуть в этом мире.

Проходит день или проходит век –

Все развивается и делается шире.

Уйдя из мира этого в другой,

Он вырос за пределы и другого,

Ведомый сей божественной рукой,

Доверчиво открытый, но без слова.

Молчание вело его туда,

Где обитает чистое сознанье.

Но не подумай: «Где-то есть места…»

Все здесь, а остальное – толкованья.

Но часть себя оставил он вдали,

В той темноте, что формы наполняет.

Иль можно так сказать, что он внутри,

А форма на поверхности страдает.

Наполнил он молчание свое

Звучанием, чтоб формы достигало.

Не мог оставить в темноте ее…

В ней сразу что-то изменяться стало.

Поймешь ли ты, о чем веду я речь?

Задай себе вопрос и сам ответишь.

В познании себя не нужно встреч,

Нагрейся от любви – и вдруг засветишь.

«Кто я, кто ты?» – вопросы не о том,

Что можно познавать, лишь существуя.

Мы все едины, ты и я в одном…

Вообще-то есть лишь Я, но понарошку сплю Я.

02.02.2010

Мертвецы невольные

Ходят по планете,

Вечно недовольные

Всем, что есть на свете,

Вечно проклинают

Тех, кто ходит рядом,

А себя пугают

Беспросветным адом.

В мнениях упорны,

Слушать не желают,

Но себя покорно

К стаду причисляют.

Вырастают дети

И идут туда же:

Потреблять, как эти,

Жить в ажиотаже.

Нервов не жалея,

Отдыха не зная,

Стать хотят умнее

И достигнуть рая.

Но чтоб рай был личный,

А не для кого-то.

Стать бы необычным –

Мертвеца забота.

Ведь ожить могли бы

И увидеть солнце,

Но на сердце глыбы,

И оно не бьется.

Если сдвинуть камень,

Сердце будет биться,

Расцветет цветами,

Сможет в мир влюбиться.

И мертвец оживший

Громко рассмеется,

Ведь желать наживы

Больше не придется.

08.02.2010 (перед сном попросила сказку)

Пантомима

Во мраке старинного замка,

Бесстрашия силой полна,

Бежала простая цыганка

На грани реальности-сна.

Веселого гордого нрава

Она не пыталась скрывать,

И часто кричали ей «браво»,

Уменью ее танцевать.

Отстала она от кибитки,

Везущей все племя ее,

И как-то сюда по ошибке

Попала – в чужое жилье.

Казалось ей, светится что-то,

Как будто в лесу огонек.

А в замке открыты ворота,

И путь до него недалек.

Не встретят ли добрые лица,

Чтоб дать ей еды и ночлег?

Ведь сможет она расплатиться

Гаданьем иль танцем для всех.

Со стен осыпается крошка,

Не видно внутри ничего.

Цыганка крадется как кошка

Под темные своды его.

Не встретит никто, это ясно,

Но где же светился очаг?

Под небом остаться опасно!

Усталость в прекрасных очах.

Большие пустынные залы

Она пробежала в ночи,

Но что-то внутри ей сказало: «Замедлись, вглядись и молчи».

Слегка пробивался под дверью

Там отблеск живого огня;

И с сердцем, открытым доверью,

Заходит, молчанье храня.

Что видит? Камин озаренный,

И в кресле пред ним восседал

Старик с бородой, убеленной

Годами, что он отсчитал.

Цыганка к камину подходит,

И старец открыл вдруг глаза.

В молчании время проходит.

Не надо ли что-то сказать?

Тут жестом старик приглашает

Садиться поближе ее,

Поленья в камине мешает,

В бокале вино подает.

Она же взглянула на руки: О боже! Там линии нет, Что жизнью зовется в науке, Кормившей цыган много лет.

Вот здесь стало страшно цыганке,

Но старец с улыбкой встает

И стелет постель на лежанке,

И девушке плед подает.

Как будто бы смертью подуло,

Но страх отогнало вино.

Цыганка легла и уснула,

Решив, что теперь все равно.

И снились ей горы и реки,

И вольный цыганский народ…

Но вдруг открываются веки,

И видит она небосвод.

Лежит под огромной луною,

И виден лик старца на ней,

Поляна покрыта травою,

Нет замка, камина, дверей.

Откуда-то мощная сила

В ней стала расти, созревать.

Цыганка безмолвно вскочила,

Начав под луной танцевать.

Она позабыла гаданья,

В движенье уйдя целиком,

Исчезли все мысли, желанья

В неистовом танце таком.

И музыка вдруг зазвучала

Небесной такой чистоты.

Молчание это прервало,

Вокруг распустились цветы…

Но сон тут прервался, а утро

Твои отворило глаза.

И думаешь ты: почему-то

Досматривать сны нам нельзя.

Проснись и из этого тоже!

Простись с вереницею снов!

Я знаю, ты бодрствовать сможешь,

Когда обойдешься без слов.