Антон и сам не мог понять, зачем он нагрубил главе морильщиков. Фимка ему друг? Нет. У него был зуб на морильщиков? Тоже нет. Наверное, сработало желание защитить свое. Фимка как ни крути был свой. А морильщики – чужие. Еще и противные. Везде лезут, везде что-то вынюхивают. Не хуже тех тараканов.

– Тааак, – протянул Димка. – Похоже, вам нужны проблемы.

– Проблемы нам не нужны, – скороговоркой произнес Борька. – Вы это… Зла не держите. Антон у нас устал. И расстроился. Мы уже уходим. Располагайтесь.

Борька схватил Антона под локоть и потащил к выходу. Морильщики стояли как вкопанные. У входа Антон протянул свободную руку Фимке.

– Пошли!

Фимка не взял протянутую руку. Но встал и вышел вслед за Антоном с Борькой.

Морильщики так и не двинулись с места. Уже оказавшись на улице, Антон посмотрел в широкое окно школьного кафе. Димка стоял и смотрел прямо на Антона. Его губы шевелились, а и без того небольшие глаза стали совсем узкими. Что он там бормочет? Угрозы?

Антон решил не думать о плохом. Во всяком случае, раньше времени. Он обернулся и поискал глазами Фимку. Антон решил, что как раз пора узнать, что Фимка хотел сказать ему там, в кафе. Но Фимки нигде не было. Только Борька переступал с ноги на ногу, спрятавшись от дождя под раскидистым дубом.

Дождь пошел. Антон только сейчас это заметил. Стало еще холоднее. И так на душе тошно, еще и беспросветная серая пелена кругом. Один только дуб хорош: с сочной зеленой листвой, высоченный и крепкий. Очень хорош дуб. Неестественно хорош. Зимой и летом одним цветом – искусственный потому что.

Мелкая морось превратилась в ливень.

– Побежали, – крикнул Антон Борьке, стараясь перекричать шум дождя.

Борька кивнул и они побежали. По ровному асфальту вдоль учебного корпуса, покрашенного в унылый серый цвет. Антон вспомнил, что Эмме этот цвет всегда нравился. Она называла его благородным.

Бежать было далеко. Учебный корпус был длиной ровно километр. Пятиэтажное здание легко вмещало всех сверходаренных детей со всего мира. Ну и таких, как Фимка – тоже.

Осталось еще пятьсот метров, думал Антон, подстраиваясь под неспешный Борькин темп. Потом направо и еще восемьсот метров по ровной дороге до их корпуса. В школе специально были такие большие расстояния, чтобы ученики получали должную кардионагрузку. Даже те, кто умело увиливал от физкультуры.

Антон не заметил, как прямо из-за стены дождя появилась Эмма. Он налетел на нее и схватил Эмму за руку, испугавшись, что она может упасть. Эмма галантности не оценила и оттолкнула Антона.

– Ты чего к людям пристаешь? – черные следы от косметики текли по красивому лицу, придавая Эмме пугающий вид. – Чего лезешь? Я с тобой общаться больше не буду. Хоть что сделай. А не отстанешь – отцу твоему позвоню. Понял?

Не дожидаясь ответа, Эмма понеслась дальше. В сторону кафе. К морильщикам что ли? Ерунда какая-то.

– Как все серьезно, – присвистнул Борька. – Беру свои слова обратно.

– Какие именно?

– Что вы помиритесь. Что-то она совсем недружелюбно настроена.

– Я заметил.

Дождь утих. Борька пошел медленнее. Антон плелся сзади.

– Я знаю, что делать.

Борька остановился и повернулся к Антону.

– Ну выкладывай свои безумные идеи, – Антону казалось, что сегодняшний день никогда не закончится. Он хотел поскорее распрощаться с Борькой, пойти в свою комнату, принять душ и лечь спать.

– Надо сделать человекоподобного робота. Похожего на Эмму. Подкрутишь там в настройках. Будет у тебя настоящий друг без всяких там ссор.

Антон горько расхохотался от нелепости Борькиного предложения.

– И как, по-твоему, я это сделаю? Тебе ли не знать, что разрешение завести робота, похожего на человека, выдают в исключительных случаях.

– Конечно, знаю, – подобные распоряжения выдавала Борькина мама и еще один человек на другом конце страны. – Ну я маму уговорю. Она жалостливая. Если видит, что тяжелая психологическая травма – точно разрешение даст.

– А у меня тяжелая? Травма? – с сомнением спросил Антон.

– Тебе виднее, – рассердился Борька. – Мне это, что ли, надо? Я предложил. А ты уж сам думай.

– Подумаю, – пообещал Антон. – Давай расходиться. Спать пора.

Отправляясь спать, Антон думал, что скорее всего не согласится на Борькино предложение. Вряд ли мама Борьки сочтет, что Антон так уж сильно страдает. Да и робот – пусть он будет даже полной копией Эммы – это все равно не то.

Засыпал Антон уже с уверенностью, что никакой человекоподобный робот ему не нужен. Он еще не знал, что события предстоящего дня заставят его полностью изменить свое мнение.

Глава 3. Назло. Назло?

– А расскажет нам о событиях две тысячи двадцатых годов… Нам расскажет…

Игорь Игоревич – или Гор Горыч, как называли его школьники, рассеянно водил ручкой по спискам фамилий в журнале. Владельцы этих фамилий обливались холодным потом в надежде, что вызовут кого-то другого – точно так же, как их предки пятьдесят, двести и даже триста лет назад.

Антон ничего не выучил. Из-за беготни накануне сил на уроки у него не осталось. Но можно было не волноваться. Антон носил фамилию Певцов, которая находилась ровнехонько в середине журнала. Так что до Антона учителя доходили крайне редко, обычно не везло тем, чьи фамилии начинались на первые буквы алфавита. Ну или на последние. Смотря откуда учитель выбирал жертву: с начала списка или с конца.

– Певцов Антон нам расскажет, – наконец объявил историк.

Не везет так сразу во всем, с тоской подумал Антон, поднимаясь со своего места. Отвечать можно было и сидя, никто этого не запрещал. Но Антону хотелось потянуть время. Вот же! Не Борьку спросили с фамилией Бобров, первого в списке. Не Эмму с загадочной фамилией Янь, в списке последнюю. Хотя она-то уж точно все выучила, что ей размолвки с бывшим другом!

– Антон, мы ждем, – напомнил Гор Горыч.

– А чего мы ждем? – уточнил Антон.

По классу пронеслись первые робкие смешки. Историк сделал вид, что так и надо.

– Ждем, когда ты расскажешь нам о событиях две тысячи двадцатых годов.

– А, да, конечно. Ну что сказать. Времена были непростые.

– Как и любые другие времена, – съязвили в классе.

Смеялись уже громче. Автором колкой реплики была Эмма. И даже если Антон что-то и помнил о том, что случилось двести лет назад, то напрочь забыл. Прозвучи эта шутка от любого другого человека, Антон бы не обиделся. Но от Эммы…

Собираясь с мыслями, Антон смотрел в окно. У окна мельтешил кудрявый Вовка Дорогин. Вовка изображал кашель и почему-то зверски таращил глаза.

– В этот период, – неуверенно сказал Антон, – все часто кашляли.

Вовка схватился за голову и зажмурился, словно у него разыгралась мигрень.

– Страдали от головной боли, – продолжил Антон.

На этот раз Вовка часто-часто задышал и высунул язык.

– Заводили собак? – с сомнением закончил Антон.

Класс грохнул так, что слышно было, наверное, на всех этажах. Ну вот почему их так строго проверяют, чтобы не носили гаджеты на уроки? Сейчас бы Антон так не опозорился и не слышал бы презрительный смех красавицы Эммы. Все остальные голоса сливались и Антон их не различал. И только Эмму слышал отчетливо.

– Тогда в мире была пандемия, Антон.

Гор Горыч казался озадаченным. Антон всегда сдавал работы по истории на десять, высший балл. Иногда на девять.

– Потише, пожалуйста! – историк постучал ручкой по столу. Молодой, а такой старомодный, ручкой на бумаге продолжали писать только учителя русского языка, остальным хватало олфонов.

Олфон выполнял все, что нужно владельцу. В случае с учителями выставлял оценки, отмечал посещаемость, писал планы, отчеты и что там еще полагается. Все равно гаджет опирался на знания хозяина. Так что это было не мошенничество. Почти.

– Даже единица за твой ответ – это многовато. Ответишь на следующем уроке.

Заиграла бодрая мелодия, оповещающая о конце получасового урока. Гор Горыч махнул рукой и вышел из класса. Говорили, он как-то задержал детей после урока на три минуты, так дело чуть не дошло до увольнения. Перегружать учеников было строго-настрого запрещено.