— Она погибла восемь лет назад, – прошептала Брэйден.

— Тебе не показалось, что её смерть была странной? – Ровена чуть наклонила голову в бок, продолжая приветливо улыбаться.

Сингер ничего не понимал, с чего вдруг эта женщина начала настолько издалека? Он проверял дело её матери, которое открылось и быстро закрылось восемь лет назад.

Это было обычное самоубийство, её нашла Лиза в ванной полной крови смешанной с водой.

— Она… – Лиза ухмыльнулась, переводя взгляд на агента, — покончила с собой.

— А какие у вас были отношения, Лиза? – беря свободной рукой за подбородок, женщина повернула лицо девушки к себе, чтобы восстановить потерянный зрительный контакт, — советую не врать мне, потому что я сразу узнаю это.

— Она ненавидела нас, – ладони девушки сжались в кулаки и Ровена убрала свою руку, — винила во всех своих проблемах. Когда от неё уходили её ухажёры, то виновата была я.

— Кого нас? – вмешался Бобби Сингер, но не успев получить ответа, задал следующий вопрос: — А Руфус Тёрнер тоже ушел, верно?

— Я сама его уговорила, – Лиза снова перевела взгляд на агента, — он был слишком хорошим для моей мамы и… я не хотела, чтобы он узнал.

Сингер хотел спросить о чем конкретно, но Ровена положила руку ему на бедро, одним лишь взглядом давая знать, что ему не стоит раскрывать рот.

Ровена задавала еще много непонятных вопросов для Роберта, все они касались ощущений Лизы от тех или иных действий, разговоров, людей и её памяти. Похоже она вытаскивала какую-то информацию из девушки, обходя прямой формулировки вопросов, чтобы не спугнуть её.

Когда они закончили и вышли в коридор, то женщина отвела агента Сингера в свою машину. Как она выразилась: «Мне нужна обстановка, в которой ни одна живая душа не услышит меня.»

— Зачем столько непонятных действий и вопросов? – возмутился агент, садясь в ярко-красную машину.

— Врачебная тайна должна распространяться даже на таких, как Лиза, – кокетливо улыбнулась Ровена, закрывая дверь со своей стороны, — кстати, агент Сингер, вы осматривали её руки?

— Если вы имеете ввиду снятие отпечаток…

— Нет, вы видели её запястья? Они все в царапинах, словно от ногтей, которых, кстати, не было у жертв, – женщина довольно хмыкнула, потому что оказалась на шаг впереди благодаря своей внимательности к деталям.

— Так у Лизы есть проблемы с психикой?

— Ну, не дурочку же она валяла все восемь лет в клинике. Идя к вам я уже знала, что у Лизы раздвоение личности. Своими вопросами вы ничего бы толком не добились, потому что она думает, что не совершала убийств, хотя я уверена, что они ей снятся, как кошмары.

Оказывается, Ровена задерживалась еще и потому, что внимательно изучала историю болезни Лизы. И хоть она ошибалась в последнем, в остальном Ровена раскусила убийцу.

Мать с самого детства издевалась над дочкой, которую она родила в пятнадцать лет. Лиза была для неё обузой и не более, поэтому в какой-то момент она решила, что если уж дочь ест её еду, то должна и вкладывать деньги в «семейный» бюджет.

С девяти лет Лиза несколько раз в неделю подвергалась интимным встречам с педофилами.

А если она начинала протестовать, то мать в порыве гнева могла избить Лизу, сказать, что та не достойна ничего в этом мире и единственное её предназначение в этой жизни – доставлять удовольствие мужчинам, которые готовы были платить за это.

Чтобы пережить все эти издевательства, ещё не окрепшая психика начала формирование новой личности, что выступает как механизм защиты.

За восемь лет в клинике, она стабилизировала свое состояние и могла контактировать с другими людьми.

Лиза вернулась в родной город, встретила парня с которым у неё была интрижка на одну ночь, но тот изменился. Он проявлял интерес к самой Лизе, а не её телу и даже позвал замуж.

Дин был человеком, которому она доверилась и начала чувствовать себя любимой, но узнав о предательствах, субличность{?}[Субличностью в психологии называют второе Я.] делала всё для защиты. Она захотела отомстить и сделать больно Винчестеру.

Лиза пришла в себя в сарае на заднем дворе своего дома, держа в руке нож, по которому стекала ещё тёплая кровь Джессики. Вся одежда была испачкана в красных пятнах.

Джессика боролась за жизнь до последнего и оставила на Лизе множество царапин. Кровь и эпителии Лизы смешались под ногтями жертвы. Ей срочно нужен был кто-то, чтобы скрыть то, что она натворила.

Во всем городе она доверяла только одному человеку – Руфусу. Как только он приехал и оценил всю ситуацию, решил, что выдернуть ногтевые пластины будет лучшим решением.

Он ей уже когда-то давно помог скрыть убийство.

Шериф ей буквально заменил отца, хоть и не знал, что делала его бывшая жена с Лизой. Руфус узнал о всем кошмаре, через который прошла его падчерица только после убийства матери субличностью. Лиза также очнулась над окровавленным телом и позвонила Тёрнеру, который после разговора с ней понял, что с психикой девушки не всё в порядке.

Руфус быстро замял дело под самоубийство и отправил Лизу в Детройт на лечение. Он оплачивал её больничные счета через кредитку, оформленную на имя одного из городских бомжей, чтобы не привлекать внимание к их с Лизой связи.

Также он и помогал Лизе с её новыми жертвами. Ему всё это вовсе не нравилось, но также Руфус искренне сожалел судьбе девушки и чувствовал вину, что будучи служителем закона, не смог увидеть под своим носом такие ужасы.

Шериф знал, что рано или поздно нужен будет человек, на которого можно было бы скинуть вину за убийства. Дин Винчестер был идеальным вариантом: три девушки были любовницами в разные периоды жизни мужчины, а одна и вовсе девушка его брата. Лиза ни раз рассказывала, как Дин привязан к Сэму, поэтому выстроить всё так, словно старший Винчестер съехал с катушек было легко. Оставалось добавить почерк маньяку-Дину в виде волос, ногтей и чуть больше ран по всему телу.

Все убийства происходили на заднем дворе дома Лизы и Дина, а тела увозили на машине последнего, пока тот был в баре или у друзей, каждый раз оставляя улики в виде «случайно» пропущенного пятна крови в багажнике.

Но Тёрнер слишком поздно узнал, что агент Новак, который должен был расследовать это дело – друг Дина.

***

— Сэмми, ты можешь сходить в магазин за яйцами? Я даже омлет себе сделать не могу, – проворчал недовольный Дин, стоя перед раскрытым холодильником. Создавалось впечатление, словно он какой-то зверёк в клетке.

— Дин, мне только что звонил агент Сингер, – улыбаясь, сообщил Сэм, заходя на кухню и кидая телефон на стол от радости.

— И что он сказал? – выгнув бровь, Дин посмотрел на мобильник брата, захлопывая дверцу холодильника.

— Ты переходишь из подозреваемого в свидетеля, они с Брэдбери должны скоро приехать и задать вопросы по поводу Лизы, – Сэм подошел и крепко обнял брата, пытаясь сдержать вновь подступающие слезы, из-за которых вышло лишь прошептать:

— Какое же облегчение, что ты не убивал никого… не убивал Джессику, – на последних словах Сэм закусил изнутри нижнюю губу, не в силах больше сдерживать свои слёзы.

— Всё будет хорошо, Сэмми, – успокаивающе произнёс Дин, похлопывая брата по спине. Сердце разрывалось за Сэма, он бы забрал всю боль, что сейчас бушевала внутри младшего, но это невозможно.

Новости о Лизе не особо волновали Дина, сейчас он видел ещё более психованную девушку, которая решила убивать всех налево и направо.

Возможно, если он узнает через что прошла она в детстве, то ему станет жаль её, но он ни за что не простит Лизу за отнятые жизни.

Он не простит и себя.

Сейчас, обнимая своего брата, Дин прекрасно осознает, что это именно из-за него Сэм не женится по-настоящему на Джессике. Из-за него на сердцах брата и близких убитых девушек, огромные раны, что будут напоминать о себе всю их жизнь. Из-за него все беды вокруг.

— Дин? – Сэм отстранился, вытирая глаза рукавом своей толстовки.

— Что, Сэмми? – старший обхватил за плечи брата, внимательно смотря в мокрые глаза, ощущая, как на собственных появляются непрошенные слезы.