Помощника шерифа в конторе не было. Ковбой, сидевший на верхней перекладине загона, крикнул, что помощник уехал на Хорс-Меса. Колючка Кид пошел обратно и заглянул в салун. Там было многолюдно. Он решил пропустить стаканчик, прежде чем покупать ситец, ведь это недолго.
У стойки толпилось несколько человек. Худой, гибкий кривоногий парень мрачно глянул на Колючку Кида и отвернулся. А тот, что стоял рядом с ним, рослый малый, уставился на Колючку Кида выпученными глазами, и Кид ощутил себя так, будто на него направлены дула револьверов. Эти двое, впрочем, были не вместе.
Но и сам Колючка Кид признавал, что достоин общего внимания. Одет он был по-пижонски. На голове - белое сомбреро с ленточкой из крашеного конского волоса, ярко-зеленая рубашка, кожаная жилетка, украшенная бусинами и иглами дикобраза. Перекрещивающиеся пояса для кольтов были из красновато-коричневой кожи и отделаны серебром, так же как и обе кобуры. Брюки из полосатой домотканой ткани. Сапоги начищены до блеска, что вообще было редкостью в этих краях.
Рослый мужчина пренебрежительно посмотрел на него. Кид привык к таким взглядам. Не знакомые с ним считали его новичком. Эта ошибка не раз предшествовала неприятностям, которые, казалось, поджидали его на каждом углу.
На прикладе револьвера у этого незнакомца Кид увидал несколько зарубок.
Кид заказал выпивку и решил, что ему не нравится человек с выпученными глазами. Он недолюбливал людей, которые демонстрировали револьверы с зарубками. Это было хвастовство.
Кид посмотрел на бармена Джо Чанса, тот с появлением Кида почувствовал себя явно не в своей тарелке.
Кид обещал Боните ни во что не ввязываться. Но он стал невольным свидетелем хладнокровного, жестокого убийства, и убийцей скорее всего был один из двоих незнакомцев. Оба недавно прибыли. Об этом говорила их грязная и запыленная одежда. И остальные люди в салуне поглядывали на них с интересом.
- Чанс, - обратился к бармену Кид, - что бы ты сказал о человеке, который на дороге стрелял в проезжавшего, ранил его, а потом выследил, подошел и хладнокровно всадил еще пару пуль, после чего забрал его деньги и лошадь?
Джон Чанс хорошо знал Колючку Кида. Он не забыл историю с зеркалом, висевшим на задней стенке бара. Киду пришлось потратить свое месячное жалованье, чтобы расплатиться за то зеркало. Теперь там висело новое.
Чанс посмотрел в сторону и стал протирать стаканы.
- Ну я бы сказал, что это грязный убийца и его надо повесить. - Не смев удержаться, Чанс спросил в наступившей тишине: - Кто же такое сделал?
- Ну, в данный момент я не знаю наверняка, но у меня есть соображения на этот счет, и, я думаю, мы все скоро будем это знать. Он проехал по дороге незадолго до меня и сейчас находится где-то в городе!
Кривоногий поднял глаза на Кида. В его глазах мелькнула усмешка. Они опасно блеснули.
- Я только что приехал, - спокойно произнес он.
- И я, - добавил рослый, стукнув стаканом о стойку. - Ты имеешь в виду нас?
- Нет, - неопределенно ответил Кид. - Не обоих, а одного из вас. Но второй слышал выстрелы.
- А ты что делал? - спросил кривоногий.
- Ничего. Убийца заметил меня, захотел разделаться и со мной. Если бы не это, я бы проскочил мимо и не увидел убитого. Его звали Уэйн Парсонс. Он из Силвер-Сити.
- Не слышал о таком. - Здоровяк поправил свой револьвер. - Я лично приехал из Томбстоуна. - Его взгляд задержался на Колючке Киде и не предвещал ничего хорошего. - Меня зовут Блэк Бантам.
- Не слышал о тебе, - соврал Кид, хотя Бантам был всем известный преступник, который, говорили, работает на пару с Кели Биллом.
- Меня многие знают, - угрожающе заметил Бантам. - И я бы на твоем месте, сосунок, пас коров и не приставал к взрослым. Если не хочешь запачкать кровью свою пижонскую одежду.
- Но я в городе ищу не овец, - спокойно ответил Колючка Кид. - Иначе бы давно запустил руку в твою шерсть. И приехал не за коровами, а всего-навсего купить ситец для невесты. И у меня не так уж много времени, чтобы заниматься твоей шерстью, Бантам. Я лишь говорю, что один из вас ездит на лошади убитого и платит за выпивку крадеными деньгами.
Бантам разозлился. Он сидел лицом к стойке, но при последних словах Кида медленно повернулся. Посетители отошли в углы салуна. Бармен замешкался и тоже отступил.
- Послушайте, - начал было он, - когда...
- Постой, Бантам! - Это сказал кривоногий. - Никто здесь не интересовался, кто я, и я не собираюсь ничего объяснять. Но если я тебе понадоблюсь, зови меня просто Тексас. Послушай-ка, Бантам, похоже, что это наше с тобой дело. Он говорит, что один из нас убийца, так почему бы нам самим не решить, кто именно? Тебе и мне? - Тексас улыбнулся. - Кроме того, думаю, тебе не захочется, чтобы тебя побил тот сопляк?
- Побил? С какой стати, я!..
- Нет, Бантам, ты не будешь. Я все про тебя знаю, ты никогда не затевал драку с тем, кто может дать тебе сдачи. Этот пижон - Колючка Кид. Поскольку дело касается нас двоих, давай выложим содержимое наши карманов на стол, чтобы все видели. Кид - зоркий парень, и он, возможно, увидит что-то, что подскажет ему, кто убийца. - Тексас придвинулся, в его глазах прыгали огоньки. - Ты как, Кид?
Кид переводил взгляд с одного на другого. Один был язвителен и вел себя вызывающе, другой злобно упрям.
- Почему бы и нет? - Бантам сунул ручищу в карман и стал вынимать содержимое.
Парень, который представился как Тексас, последовал его примеру.
- Вот, Кид, смотри!
Джо Чанс перегнулся через стойку, чтобы лучше все видеть. Слим Рейнолдс и Арт Вертриз подошли с той же целью. Остальных из салуна как ветром выдуло.
Тексас вынул кисет, складной нож, жевательный табак, несколько монет, моток сыромятной веревки, горсть золотых монет, завернутых в бумагу, и пару винтовочных патронов.
В кармане Бантама было примерно шестьдесят бумажных долларов, мелочь, мексиканский серебряный песо, складной нож, жевательный табак, сломанная трубка, комок бумаги, расческа и спички.
Колючка Кид смотрел на вещи, которые можно найти в карманах любого ковбоя. Кроме разве что этого: он взял скомканную бумагу и принялся расправлять ее. Это был лист для письма. Правда, на бумаге остались следы, как будто в нее что-то недавно заворачивали. Кид обратил внимание на пятно, вероятно, от пота, который пропитал эту бумагу.