И мы совсем не заметили, не услышали, занятые друг другом, как в дом вошли родители.

— Твоя жена беременна? — прозвучал голос свёкра.

Хотела встать на ноги, но Руслан не позволил:

— Не дёргайся, — прошептал он на ухо и пересадил меня на стул, а сам подошёл обнять мать, с которой ещё не виделся.

— Так это правда? У вас будет ребёнок? — Амина взглянула сначала на сына, потом на меня, и, конечно же, в голосе звучит радость.

Я неуверенно пожала плечами. Что тут скажешь… О своём якобы бесплодии не говорила. А то, что напророчила Надежда Николаевна, может случиться как в ближайшее время, так и через годы… И вряд ли её слова для кого-то будут иметь значение, как гарантия беременности. Это подаренная лично мне надежда. «Как снег ляжет — будут тебе новости…» — об этом тоже не стоит забывать.

— Пошли к соседке сходим? — предложила Амина. — Она тебя осмотрит.

— Она врач? — неужели, уже сейчас могу узнать: в положении я или нет?

— Нет, но роды принимает, и в целом — разбирается во многом, здесь больше никто не поможет либо ехать в город.

— Идите, идите, а мы пока с Русланом дела обсудим… — тут же подключился отец.

Любимый кивнул в ответ, мне осталось лишь согласиться…

…Зулейха, так зовут женщину, внимательно ощупала мой живот, а пальцами второй руки шарила внутри вагины до болезненных ощущений. И почему-то всё время цокала языком, качая головой. Такая реакция насторожила…

21.2

Руслан

— Ну, рассказывай… — отец жестом предложил присесть за стол. Что мы и сделали.

Я глубоко вздохнул, вспоминая события не только последних трёх недель, которые выдались тяжёлыми, выматывающими — как душевно, так физически, но и всю историю в целом, с чего началось, к чему привело, где я оказался «тёмной лошадкой», заняв выжидающую позицию, и добился своего.

— Всё получилось, как ты хотел? — он поторопил меня с рассказом, похлопав по плечу.

О планах говорил ему ранее. Так или иначе: всё задуманное мною, пусть с небольшими поправками и изменениями, свершилось в лучшем виде. Но это далеко не конец…

— Да, как хотел, — теперь осталось посмотреть, что дальше будет происходить, чего ждать… И ждать ли?

Ведь есть Кирилл — мутный опасный тип, без принципов и морали, с компроматом на меня, чем при желании может воспользоваться и шантажировать, этот человек найдёт где угодно, пойдёт на всё ради собственной выгоды…

Есть Женя — девушка-загадка, со своими «тараканами» в голове, фальшивая насквозь, и какая роль отведена ей — неизвестно, но в том, что она преследует свои цели — почти уверен, доказательств пока нет, уж очень осторожно себя ведёт, скрытничает и всегда начеку…

А ещё есть Игорь, и, скорее всего, он до сих пор не отказался от идеи найти Машу — даже не сомневаюсь. Лично общался с ним, когда приезжал в кафе за Константином. Стараясь не привлекать излишнего к себе внимания и не вызывать подозрений, всё аккуратно выяснил: что парень видел, что слышал — мне было важно знать, какой информацией он располагает. На прощание настоятельно рекомендовал ему выкинуть весь бред из головы, намекнул, что за девушкой стоят серьёзные люди, которым проще убить, чем разбираться (по сути, так и есть). И пусть понимает, как хочет, в меру умственных способностей, или если настолько смелый, а в запасе несколько жизней имеется — пусть рискнёт…

Я не шутил и не угрожал. Всё, о чём думал тогда: держать эмоции под контролем, чтоб не размазать назойливого поклонника по стенке или не придушить — был близок к этому, с трудом взял себя в руки. Единственное, что остановило в тот момент от непоправимых ошибок — мысли о любимой женщине, представляя её лицо перед глазами.

Константина тоже рано скидывать со счётов… Напомнит о своей персоне ещё не раз. Он уже звонил, выразив недовольство по поводу моего внезапного, хоть и ожидаемого, отъезда. Потом просил вернуться, именно просил, а не предлагал, говорил, насколько я ценный, незаменимый сотрудник, зарплату повысит и всё в таком духе.

«Когда это закончится? Устал…» — и вроде проблема решена, но как будто только наполовину, а опасения по-прежнему не покидают…

— Ты прости меня, сын… — произнёс отец, прервав поток моих тягостных размышлений.

— О чём ты? — удивился его словам.

— О твоей Марии, — пояснил он, взглянув виновато.

— Что ты хочешь этим сказать? — не припомню, чтобы он извинялся когда-нибудь.

— Прости… не уберёг её… допустил грязь в своём доме… видел ведь, как Мансур смотрит на неё, но не предотвратил… Я даже не думал, что он опустится до такого…

— Не тебе отвечать за этот поступок, — перебил его.

Зря, конечно, отец поднял эту тему сейчас, сильнее разжигая во мне ядовитую ревность и дикий гнев. И так заведусь с пол-оборота, когда увижу… брата..?

— Вмешиваться в ваши разборки не стану, находишься в своём праве… — заверил мой родитель, но в его словах прозвучал явный подтекст или, скорее, просьба, гласящая как: «держи себя в руках».

Я кивнул. Хоть в этом разногласий между нами не возникло. А какой будет встреча? — посмотрим. Обещать ничего не стану.

— Признаться, был не прав. Поначалу, не скрою, не был уверен, как Маша впишется в нашу семью… — продолжил отец, ещё больше добавляя вопросов, а заметив мой непонимающий взгляд, пояснил: — Хорошую жену ты себе нашёл. Нравится она мне. И тебя любит, а если всё-таки беременна, то…

— То что? — отчётливо уловил нотки сомнений в голосе.

— Жениться вам надо — вот что и как можно быстрее, а ей, в первую очередь, принять ислам, — те самые условия, о чём уже говорил ранее. Но зачем опять давить?

— Всё будет, не торопи нас. По документам мы уже муж и жена — это главное.

— Главное… — вздохнул он. — Обсудим это позже. Лучше скажи, чем заниматься планируешь?

— У меня есть кое-какие накопления — хочу вложиться в семейное дело.

— Сам думал предложить тебе этот вариант. Значит, с женой будете жить здесь? — идея совместного проживания ему самому не по душе — на лице всё написано. Видимо, представил, как и я, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Нет, только временно поживём. Буду строить свой дом.

— Земли деда пустуют — забирай себе. Там остались какие-то постройки, но для жилья вряд ли пригодны… Надо смотреть: что снести, что оставить, возможно имеющийся фундамент подойдёт для строительства, — он выдержал паузу и продолжил: — Я не прогоняю вас, но… пойми…

— Спасибо, я понимаю, — и рассчитывал именно на такое решение.

Когда-то отец покинул родной дом ради моей матери, хотя у нас принято жить одной большой семьёй. И пусть родители не против Маши, в сложившихся обстоятельствах, жить отдельно — лучший выход. Даже можно сказать: наши судьбы чем-то похожи.

И всё, чего хочу — наслаждаться тихим семейным счастьем.

22.1

Маша

Зулейха вытащила из меня пальцы, сняв одноразовую стерильную перчатку и бросив ту в рядом стоящее ведро:

— Одевайся… — сказала на русском языке, но с сильным, режущим слух, акцентом. На её лице опять отразилось недовольство, словно противно или чем-то крайне возмущена. Интересно, чем? Что я сделала не так? А ведь она даже ничего не спрашивала, не уточняла и вообще — не разговаривала со мной. Только и цокала языком да боль причиняла, когда ощупывала мой живот…

Женщина хмуро взглянула на меня и, вновь покачав головой, вышла, оставляя в неизвестности, не давая элементарных ответов. И, несмотря на то, что по-русски изъясняться ей сложно, уж пару слов для успокоения можно связать…

«Ничего не понимаю…».

Быстро надев трусики и поправив одежду, покинула маленькую комнатку, что-то вроде «смотровой» — как для себя определила назначение помещения, явно нежилого. Там есть кушетка, шкафчики с прозрачными стёклами, в которых стояли разные лекарства, баночки, а также лежали бинты, шприцы и медицинские инструменты (больше всего напугали щипцы для родовспоможения).

«Она же не врач! Неужели кто-то соглашается на такие экстремальные роды?» — я точно не из их числа, даже если будет стерильно чисто, скажу больше: боюсь домашних родов, а с моим анамнезом — никогда рисковать не стану. Только больница и только высококвалифицированный персонал. Сейчас согласилась на осмотр по одной причине — никакого вреда в этом не видела.