Немного погодя дверь открылась и в палату вошла медсестра, женщина средних лет, с легкими морщинками вокруг усталых внимательных глаз. Вошедшая удовлетворенно кивнула головой, глядя на очнувшуюся девушку, подошла ближе, поправила капельницу и видя, как Василя открывает рот, взяла с тумбочки поильник.
– Как себя чувствуешь? – Спросила медсестра, убирая поильник от рта и вытерев салфеткой капли воды на подбородке.
Василя почмокала губами, перекатывая остатки жидкости во рту.
– Как будто по мне проехал грузовик. – Проглотив воду, хриплым голосом сказала она. – Вернулся, снова переехал и только потом отправился по своим делам.
– Ну жива и это главное. – Покачала головой женщина. – Ты третьи сутки лежишь.
– Что со мной? – Требовательно ткнула рукой в живот девушка. – И что с ребенком?
– Это тебе врач все расскажет, когда придет с осмотром. – Медсестра поправила подушку и отвязала руку, в которую спускалась трубка капельницы. – Потерпи немного. – Мягко прибавила она и прежде, чем Василя успела сказать хоть что-то, вышла из палаты.
Медленно, словно издеваясь, потянулись минуты. Василя уже успела изучить всю палату и теперь снова оглядывала её, от скуки считая про себя.
« – Стол – раз, стулья – два-два, то есть и стульев два и по номеру два, аппарат непонятный рядом с кроватью – три, люстра – четыре, лампочек на люстре – тоже четыре.. Кроватей, – девушка приподняла голову и осмотрелась, – тоже четыре. Вместе с моей..»
И тут её мысли прервали. Дверь открылась и в палату вошел высокий мужчина, одетый в традиционный белый халат и в белой же шапочке на голове. За ним робко жались трое – две девушки и о, чудо – один парень. И самое интересное – он был чернокожий.
– А нигга чего тут делает? – Невинно поинтересовалась Василя. – Просто посмотреть зашел? Типа любопытный?
– Это студент-практикант, будущий врач-гинеколог. – Спокойно ответил главный. – Он на практике.
– А-а-а-а, вон чего. – Понятливо сказала девушка. – Пусть он выйдет. Да и эти две курицы тоже – нефиг им тут делать. Не хочу их здесь видеть.
– Они имеют право здесь находится. – Непроницаемо ответил врач.
– А я имею право им запретить. Вы хотите поспорить об этом? Я ведь могу так же потребовать и врача сменить.
– А вам не кажется, что это как-то неправильно? – Удивился главный. – Им ведь нужно учится. Как они потом будут людей лечить?
– Вот пусть на других и учатся. – Отрезала Василя. – А на себе я им учиться не дам. А нигга пусть едет в свою Африку и там своим африканским бабам в пилотки заглядывает… Размеры измеряет..
– Да как ви мёжите .. – Начал было темнокожий студент, но замолчал, увидев выразительный жест руководителя.
Он двинулся к двери и за ним, повинуясь тому же жесту, потянулись девушки-практикантки.
– Ну и зачем вы так? – Усмехнулся врач, присаживаясь на стул рядом с кроватью.
– Если я и встречала в своей жизни больших свиней, чем негры, так это были арабы. Ответила девушка. – Но арабов здесь нет. И вообще я расистка. И мне нравятся анекдоты про черных. Хотите расскажу один? Скинхеды никогда не трогали негра по имени Манту, потому что манту мочить нельзя.
– Он может оскорбится. – Не обращая внимания на её слова проронил мужчина.
– Ну так пусть подаст на меня в суд!
– Хорошо-хорошо. – Примирительно сказал врач. – Как вы себя чувствуете?
– А вы вообще кто? Просто мужчина? И что вам надо? Просто зашли посмотреть?
– Как же вас переклинило-то. – Покрутил головой и улыбнулся мужчина. – Я ваш лечащий врач, зовут меня Овчаров Сергей Владимирович. Так как вы себя чувствуете?
– Плохо. – Сказала Василя.
– Что вас беспокоит? – Деловито поинтересовался доктор, сняв шапочку и приглаживая рукой взлохмаченные темные волосы с легкой сединой. Его лицо, с резкими чертами, как-то вдруг стало мягче и подобрело.
– У меня все болит. А больше всего беспокоит и бесит то, что я не знаю, что произошло. Что со мной было?
Врач помолчал, словно собирался с духом.
– На фоне нервного потрясения, – нехотя начал он, – и общего эмоционального стресса начались преждевременные роды. Возможно, ещё до этого у вас была отслойка плаценты, не замеченная врачом.
– Я регулярно проходила обследования. – Заметила девушка.
– Это могла развиться позже. Вас никто не бил в живот? Или может была травма?
– Нет. – Отрицательно помотала Василя головой.
– Вы не принимали лекарства? Может какие-то вредные привычки – курение, алкоголь, наркотики? – На все вопросы девушка лишь отрицательно мотала головой. – Вас привезли с большой кровопотерей и в состоянии шока. До состояния клинической смерти и остановки сердца вы не дошли совсем чуть-чуть. Так сказать – остановились на черте. Сердце ребенка не прослушивалось и нам пришлось экстренно извлекать плод…
– Вы меня разрезали? – Спокойно спросила Василя.
– Нет. Кесарево не делали, после стимуляции вы, как ни странно, родили практически сами, пришлось сделать несколько разрезов, но потом все ушили..
– А ребенок? – Внутренне похолодев, спросила Василя.
– Девочка не выжила. – Отрицательно помотал головой врач. – Поверьте, мы сделали все возможное. Но когда вас привезли сердцебиения уже не было, её подключили к аппарату, но легкие не развернулись и она не задышала..
Будто огромный колокол зазвучал внутри похоронным боем. Раз за разом, гулко и громко, отдаваясь в висках. Она не слышала, что говорил врач, только как молитву шептала про себя..
« – Руслана больше нет.. Ребенка больше нет.. Нас больше нет..»
– А мой.. – Василя запнулась и через силу продолжила. – А вы знаете что-нибудь о мужчине из того же дома, Аксарин Руслан?
– Да, знаю. К сожалению. – Вздохнул врач. – Ваша подруга рассказала, кем он вам приходился. Это ведь был отец вашего ребенка? – Спросил он и увидев утвердительный кивок, продолжил. – Он скончался ещё до приезда скорой. Травмы головы несовместимые с жизнью.
Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула. На удивление в этот раз тело не отозвалось болью, словно с ней ничего не произошло и она была здорова.
– Когда меня выпишут? – Спросила Василя, не открывая глаз и изо всех сил сдерживая слезы.
– Нам нужно несколько дней вас понаблюдать. Не лежите. Вставайте и как можно больше ходите. Расхаживайте себя. Сначала будет больно, но постепенно все должно наладится. Если все будет в порядке и не будет температуры, то выпишем вас долечиваться домой.
– Понятно. А теперь уйдите.. – Девушка открыла глаза и увидела взгляд доктора, внимательно смотревшего на неё. – Пожалуйста. – Тихо добавила она. – Я хочу побыть одна.
– Не получится. – Сказал Овчаров. – Там, в коридоре, ваша мама. Она уже третьи сутки тут дежурит. Неужели вы не хотите увидеть мать? Я не имею права не пустить её к вам.
– Маму хочу. – Едва слышно сказала Василя.
– Вот и хорошо. – Врач легко встал. И вообще было непонятно, сколько ему лет. Выглядел он молодо, но глаза – ах, эти глаза, они всегда выдают людей, уже имеющих определенный житейский опыт. Хотя это может быть и профессиональная деформация. Кто знает? – Если вы захотите поплакать, то не сдерживайте себя. – Сказал доктор, дернув уголком рта. – Это бывает очень полезно – выплакаться. Позже к вам придет психолог. И не спорьте, – поднял он руку, пресекая в зародыше любые возражения, – это обязательная, стандартная процедура.
Доктор повернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Если бы это было так легко. – Вздохнула Василя. – Плакать-то совсем нечем.
Она попыталась заплакать, но глаза, ещё несколько минут назад набухавшие влагой, остались предательски сухие. Девушка глубоко и прерывисто вздохнула. Ребенка, не родившейся дочери больше нет. Частичка её и любимого мужчины так и не пришла на этот свет. И любимого тоже нет. Его убили. И она это знала.
Не успел доктор уйти, как дверь снова открылась и в палату вошла женщина.
– Мама.. – Тихо всхлипнула Василя.