– Ты нездешняя, – медленно произнесла она, – ты из далекого края. Настолько далекого, что даже до луны ближе, чем до твоей земли.

Она поднесла мою руку к своему носу и шумно вдохнула. Мэнни обнюхивала мою кожу, как собака обнюхивает чьи-то следы. Я зачарованно следила за ней и не могла вымолвить ни слова. Травница провела пальцем по тыльной стороне ладони и пробормотала тихо, будто говорила с самой собой:

– Хм… Интересная кровь…Интересная…– затем, устремив на меня свой взор, твердо произнесла, – твои родители мертвы. Давно мертвы.

Я кивнула. Это правда. Они умерли, когда мне только-только исполнилось шестнадцать.

– У тебя есть враги. Видимый и невидимый. Скрытый и явный, – следующие слова она произнесла шепотом, – одного их них ты сможешь одолеть только когда откроешь глаза. Это причинит тебе боль.

В тот момент я плохо понимала смысл ее слов, но слушала внимательно, стараясь запомнить каждую сказанную фразу наизусть.

«Скрытый и явный, – повторяла я про себя, – открыть глаза».

– И запомни: ты никому не должна рассказывать о том, что я прочитала по твоей ладони и глазам. Это может навредить тебе.

Я ошеломленно кивнула, хотя и не понимала, чем мне может навредить это размытое предсказание, даже если я кому-то расскажу о нем.

– Ты сомневаешься, – прищурившись, произнесла Мэнни, – но я понимаю. Такова молодость. Но послушай-ка совета старой женщины. Молчи. Любое слово, сказанное тобой невзначай, может принести много бед. Поэтому держи язык за зубами, девочка. Особенно о том, что я поведала тебе.

– Хорошо, – прошептала я.

– Вот и славно, – уже веселым тоном произнесла травница, – боюсь, Хранитель там уже заскучал. Не дело это.

Мэнни с тихим стоном поднялась и вышла из комнаты. Я услышала, как скрипнула дверь, а через секунду старуха вернулась с Мораном. Он выглядел немного озадаченным.

Они сели за стол: Моран рядом со мной, старуха – напротив. Мэнни так же, как и мне, протянула Морану чашку с чаем. Я поднялась было, чтобы покинуть комнату, но травница схватила меня за руку и остановила.

– Останься, девочка. Негоже тебе одной бродить по местной дороге, – произнесла травница тихим, но властным тоном.

Я пожала плечами и села на место. На самом деле, не особо-то и хотелось уходить. Очень уж интересно было, что она Морану предскажет.

Мэнни внимательно следила за Хранителем. После того, как он сделал несколько глотков, она начала говорить, обращаясь теперь к нему:

– Ты мудр и силен, Хранитель. Твоя искра высших чиста и ослепительна. О твоей проницательности ходят легенды. Но порой ты не видишь дальше собственного носа. Изменения уже начались…

Она протянула руку, чтобы взять его ладонь, но он опередил ее и схватил ее за руку первым.

– О чем ты говоришь? – резко спросил он, – что ты знаешь?

– Я знаю лишь то, что говорю, – невозмутимо ответила Мэнни, не выпуская руку, – а говорю я то, что вижу. Порой видения мои четкие и ясные, порой – размытые, словно в черном тумане, – от последних слов я вздрогнула.

– Продолжай, – сказал Моран.

– Нити уже переплетены, – шепотом произнесла травница, – плетется новый узор на полотне судьбе. Много нитей и жизней будут повязаны в нем. Это уже началось… Будь осторожен, Хранитель, – голос ее становился громче, – и будь зорким. Порой разума и глаз недостаточно, чтобы увидеть.

Моран внимательно слушал. Он накрыл своей ладонью ладонь старухи и тихо спросил:

– Видишь ли ты другие нити в узоре? Видишь ли ты их лица или имена?

Но Мэнни шумно втянула воздух и произнесла:

– Ты требуешь от меня слишком многого, Хранитель. Я сказала все, что увидела. А теперь выпей-ка еще чаю, – она придвинула ему чашку, – он прогонит дурные мысли и подарит благость. Даже самым прославленным магам порой требуется простые человеческие радости, – с этими словами она подмигнула ему.

Моран изучающе смотрел на нее, а после взял чашку в руки и стал пить чай медленными глотками. С каждым глотком лицо его смягчалось, морщинки на лбу разгладились, а губы растянулись в легкой улыбке.

– Ты тоже допивай свой чай, девочка, – обратилась Мэнни ко мне.

Я сделала большой глоток и блаженно улыбнулась. В тот момент мне казалось, что в мире нет ничего, кроме этой уютной кухоньки, пожилой травницы с ее волшебной стряпней, да Хранителя с ледяными глазами, которые, впрочем, теперь вовсе не были холодными. От них веяло теплом и светом, как и все вокруг. Я смотрела на Морана, на то, как он смакует каждый глоток напитка и непроизвольно улыбалась. Моран поймал мой взгляд и улыбнулся теплой улыбкой.

Мэнни хитро поглядывала на нас и тихо посмеивалась. Так мы и сидели втроем за столом да пили чай. Травница принесла хрустящий пирог с малиной и взбитыми сливками, которые таяли во рту.

Ярко светило солнце, птицы вовсю щебетали за окном. В воздухе пахло тихой радостью и уютом. Больше ничего необычного Мэнни не говорила, и мы непринужденно разговаривали о погоде, о том, что в этом году весна рано пришла, о том, будет ли год урожайным да какими целебными свойствами обладают листья ежевики.

Точнее, разговаривали Мэнни и Моран, я же слушала их с открытым ртом. Было так уютно и светло, словно я попала домой.

Но чай был выпит, а местные новости рассказаны. Настало время уходить. Старая травница проводила нас до дверей.

– Благодарю тебя, травница Мэнни, за теплый прием и хороший завтрак, – произнес Хранитель, – как еще я могу отплатить за твое гостеприимство?

Старуха ухмыльнулась и, указав на меня пальцем, тихо произнесла:

– Не причини ей вреда, – я удивленно посмотрела на нее, – вот еще одно, о чем я прошу тебя.

Ее слова нисколько не удивили Хранителя. По крайней мере, лицо его оставалось абсолютно невозмутимым. Он молча кивнул в ответ. Мэнни, казалось, удовлетворил его кивок. Оба замолчали, не говоря больше ни слова. Но меня это не устраивало.

– Но почему? – не выдержала я, – почему вы говорите так?

Мэнни перевела на меня взгляд и ласково потрепала по щеке.

– Потому что ты такая же, как я. А теперь уходите. Легкой дороги!

Я открыла рот от изумления. Все слова прощания вылетели из головы. Я хотела остаться и еще поговорить с этой женщиной, но Моран уже взял меня за руку и вывел на заросшую тропу. Он шел вперед решительным шагом, я нехотя шла следом, постоянно оглядываясь на Мэнни, которая продолжала стоять на крыльце и смотреть нам вслед. Неожиданно она вскинула руку и прокричала:

– Ты еще придешь ко мне! Я буду ждать тебя, – и она скрылась из виду.

«Ты еще придешь ко мне». Эти слова были обращены мне. Я знала это.

– Моран, – сказала я, – что она имела в виду, когда говорила, что я такая же, как она?

– Возможно, она увидела в тебе дар травницы, – ответил он, замедлив шаг.

– Травницы? – удивилась я, – но я не разбираюсь в травах или в растениях, или в чем-то подобном. Меня никогда не привлекало ничего подобного. Она просто ошиблась.

– Мэнни никогда не ошибается, – с улыбкой ответил Моран, – уверен, что ты любишь деревья и лес. Тебя слушают собаки. А еще тебе понравилось в доме травницы.

– Как? Как ты узнал, что мне там понравилось? – спросила я с удивлением.

– На твоем лице все было написано, – ответил он.

– Да я же была сама серьезность! – воскликнула я и после минутного молчания добавила, – неужели это было так заметно?

Он с улыбкой кивнул. Настроение у него было явно хорошее. Видимо, еще волшебный чай травницы действовал.

– И часто на моем лице читаются мои эмоции? – спросила я.

– К сожалению, не всегда.

Я хмыкнула и некоторое время шла молча, наслаждаясь прохладной свежестью леса и ароматом диких цветов.

– Что тебе сказала травница? – прервал затянувшееся молчание Моран.

– Я не могу сказать тебе. Она запретила мне делать это. Но ничего нового я не узнала. Сплошные загадки, – ответила я.

– Это в духе провидицы, – с едва уловимой улыбкой произнес Моран.

– Так ты знал, кто именно живет в этой хижине? – осенило меня, – знал, кем является Мэнни?