– Может, в таком случае не тревожить её? – предположил он, усаживая Селию.

– Но что она будет делать здесь в полном одиночестве?

– Отдыхать от вашего любвеобильного общества, к примеру.

Селия с укором посмотрела на Люмьера, но тот и бровью не повёл.

– Ничего не понимаю, – вздохнула она. – Отчего она впала в такую апатию, ведь ещё на прошлой неделе всё было хорошо…

Ко всеобщему удивлению, наутро следующего дня Вильгельмина изменила своё решение, смущённо попросив прощения за доставленные нервные хлопоты, но что именно заставило её передумать, она так и не призналась, хотя румянец, заливший при этом её щёки, был весьма красноречив. Селия почти не сомневалась в том, что Вильгельмину уговорил Люмьер, несмотря на то, что сам наравне с Роганом призывал не давить на неё. В один момент Селию развеселила мысль, что Люмьер захотел иметь товарища по несчастью, так как сам не горел желанием ехать на этот приём, и с тех пор посматривала на князя с лёгкой насмешкой.

Вечером же все четверо, а также (к неудовольствию Селии) княжеский камердинер Розье, отправились к барону де Мору, каждый в разном настроении. Роган ожидал приёма в лёгком волнении, до сих пор неуверенный в том, что действительно получил приглашение такого уровня, будучи простым – хоть и известным – художником. Селия же, которой доводилось бывать на высокоранговых приёмах когда-то давно, ещё в девичестве, с родителями, ожидала этого с предвкушением, по всей видимости, уже забыв и простив безличную формулировку, которой её наградили в письме. Люмьер явно надел на этот приём свой самый лучший костюм – броню с острейшими иглами, и было очевидно, что любого, кто осмелится заговорить с ним сегодня, ждёт прискорбная участь. Что до Вильгельмины, та казалась безучастной к происходящему, но безучастность эта, как подметила Селия, вполглаза следившая за ней всю дорогу, была напускной. Казалось, она также предвкушала этот вечер, но по несколько иным причинам, нежели Селия, скрытыми от глаз.

Великолепие приёма барона Френсиса де Мора буквально кричало о том, что повод для него должен был быть довольно серьёзным. Гости были в ажиотаже и пытались вызнать друг у друга, что же за повод это может быть, но безуспешно, так что когда появился сам барон, все уже сгорали от любопытства. Френсис де Мор оказался статным, но невысоким мужчиной средних лет, немногим старше тридцати, с элегантными усами, из-под которых не переставала сверкать счастливая улыбка. Весь сияющий вид его почти не оставил у Селии сомнений, а через минуту после приветственной речи, её догадка подтвердилась: двумя вечерами ранее у барона де Мора родился наследник. Как только гости об этом услышали, по залу тут же прокатился вздох умиления со стороны женщин, и одобрительное ворчание со стороны мужчин.

– Каким же невероятно счастливым может сделать человека рождение ребёнка.

Селия посмотрела на Вильгельмину, произнёсшую эти слова. Её прекрасные глаза затуманили слёзы, отражавшие свет газовых рожков и свечей.

– Так вот что тревожило вас эти дни, Мина. Мысли о будущем, – предположила она мягко.

– О будущем. И вместе с тем о прошлом, которое уже нет возможности изменить, – произнесла Вильгельмина и улыбнулась через силу. – Но я не хочу, чтобы вы волновались за меня, тем более в такой вечер! Приглашение барона, должно быть, большая честь для вас с Роганом.

– Мина, – Селия решительно взяла её за руки, – меньше всего я хочу наслаждаться какими-то там приёмами, если знаю, что тем кого я люблю сейчас плохо. Я надеялась, что сегодняшний вечер поможет вам отвлечься от грустных мыслей, и я сделаю всё, чтобы так и было.

Растроганная до крайности Вильгельмина утёрла слезу и уже хотела что-то сказать, когда рядом с ними выросла высоченная фигура.

– Как прелестно! Вот что я люблю в женщинах больше всего – их сентиментальность.

Селия с удивлением и толикой ужаса узнала этот медоточивый баритон и обернулась, вскинув голову, чтобы встретиться взглядом с виконтом Аластором.

– О, неужели я вижу изумление в ваших глазах? – негромко рассмеялся он. – Я настолько неожиданный гость здесь?

– Что вы, виконт, просто я, – Селия кинула быстрый взгляд на Вильгельмину, которая ожидаемо взирала на виконта Аластора с толикой страха, – как раз недавно вспоминала о вас – и вот он вы, во плоти!

Она рассмеялась слегка нервно и неохотно представила ему Вильгельмину. Виконт галантно склонился, чтобы поцеловать ей руку.

– Очарован. Мне начинает казаться, моя дорогая Селия, – вы же не против, если я зову вас так, вы с Роганом для меня уже почти как семья – что в вашем обществе собираются только прекраснейшие люди! К слову, миссис Галлахер, вас должно быть тоже покорил некий князь, Люмьер д’Экзиле? Он ведь тоже был приглашён сегодня, но что-то я его не вижу… – виконт начал оглядываться по сторонам.

Вильгельмина предательски залилась краской после упоминания о Люмьере, и Селия поспешила ей на помощь.

– Конечно же, очаровал, по-другому он, по всей видимости, не умеет. Должно быть он захотел засвидетельствовать своё почтение барону де Мору и поздравить его…

Виконт Аластор расхохотался.

– Трудно представить, чтобы такой гордый с виду человек вдруг решил засвидетельствовать своё почтение кому-либо. Видится мне, что если бы он умер и предстал перед Господом Богом, он и перед Ним не склонил бы головы.

Селия, чувствуя неимоверную неловкость и стыд от его слов, искала предлог, чтобы проститься с виконтом и спасти Вильгельмину, когда она внезапно спросила:

– А вы сами верите в Бога, виконт? Я вижу у вас на груди интересную брошь.

Селия непонимающе перевела взгляд сначала на Вильгельмину, а затем на грудь виконта. Там посверкивала небольшая брошь из чёрных и белых камней, формируя собой цветок.

– Ах это! – Виконт Аластор нежно коснулся пальцем броши. – Это цветок анемона.

– Что он значит? – спросила Вильгельмина без всякого выражения, будто заворожённая.

– Много чего, моя дорогая, – улыбнулся он. – Как и любой цветок: у каждого могут быть разнообразные значения, зачастую совершенно противоположные. Для кого-то анемоны могут быть символом чистоты и лёгкости. Но мне они напоминают о быстротечности жизни и о том, что всех нас ждёт после смерти…

Не в силах больше выносить его разговоров, Селия решительно взяла Вильгельмину за руку и потянула за собой.

– Кажется, я вижу там мисс Делакруа, я как раз хотела познакомить вас с ней, Мина, она шьёт великолепные шляпки! Простите, виконт, увидимся позже!

Вслед им донеслось:

– Если вы хотите, я могу подарить вам такую же в любое время, миссис Галлахер! Только скажите!

В его словах было столько приторной насмешки и в то же время угрозы, что у Селии чуть не подкосились ноги. Когда они отошли достаточно далеко, Селия выдохнула и повернулась к Вильгельмине.

– Какой же это страшный человек! Клянусь, если он держит в подземельях своего поместья бездомных с улицы просто чтобы над ними издеваться, я ничуть не удивлюсь!

– О ком это вы?

Селия чуть не подпрыгнула от испуга. Впрочем, то же самое сделала и Вильгельмина, поскольку на этот раз к ним подошла Дева-Смерть, озорно улыбаясь. Разглядев, кто перед ней, Селия рассмеялась от облегчения.

– Как же я рада видеть ваше лицо после лица того человека, мисс!

– Да о ком вы хоть говорите? – рассмеялась Дева-Смерть.

Узнав, что им повстречался виконт Аластор, хозяйка театра скривилась.

– Чудо, что я его ещё не встретила, – проворчала она. – Миссис Галлахер, рада видеть вас в добром здравии, я думала о вас.

– Взаимно, – ответила Вильгельмина, скупо улыбнувшись. – Вы, мисс, как я вижу, полностью оправились после позорного рукоприкладства моего… моего… – Вильгельмина прочистила горло, но предложение так и не закончила.

– Большое спасибо! – с готовностью отозвалась Дева-Смерть и улыбнулась. – Кажется, в начале мы не очень хорошо поладили, но я надеюсь, что это в прошлом.

Селия покосилась на Вильгельмину, опасаясь, что та снова обозлится, как в тот день, и ответит грубостью, но Вильгельмина только неопределённо кивнула, ничего не сказав. Тут дверь за спиной Девы-Смерть чуть приоткрылась и оттуда показалось смуглое лицо, а затем и рука, которая опустилась на плечо Девы-Смерть.