– И не было. – грубо повторил Вячеслав Владимирович, подбирая свисавшие рукава куртки и скручивая одежду в шар.

– Вот я нравился всем преподавателям…

– … и извлекал из этого выгоду, не забудь добавить.

– Извлекал. – немедля согласился студент и вытащил штаны, начавшие выпадать из шара свёрнутой одежды. – Тогда, если ты только всё время суток работал, чем был занят? Не может что-то завлечь настолько сильно.

– Готовился защитить докторскую.

– Не жить ради получения корочки? Я догадывался, что существование таких людей возможно, но не думал, что буду идти рядом с ним в психиатрической. И о чём ты так усердно писал?

«Не доверяй никому. – его слова. Хотел предупредить о других, но вызываешь больше подозрения, чем Клавдий.» – Вячеслав Владимирович остановил свой язык, готовый сказать те же слова вслух.

– Атомная физика. Физические явления на атомно-молекулярном уровне.

– Дальше и спрашивать бессмысленно – о таком я только в фильмах и слышал. Как мы – люди с одинаковым объёмом мозга – так отличаемся в понимании мира! – студент указал рукой, в которой держал штаны, на середину стены коридора.

– Как раз тем, что я занимался предметом, в то время как ты, судя по твоей точке зрения, не откладывал радости жизни в долгосрочный ящик.

– И знаешь, не жалею. Ведь в конце мы всё равно оказались на одном потопленном корабле. Вы со своими знаниями, а я с воспоминаниями. – Матвеевич прицокнул языком, посмотрев на друга.

– На кого учился? – отводил от темы Вячеслав Владимирович, рассказы о которой перепутались в его голове, и он забыл, что именно врал раньше.

– Инженер-наладчик станков лёгкой промышленности.

– Не удивительно, что из двух направлений студенческой жизни ты выбрал не учёбу. Давно я не слышал о достойных изобретениях в этой области, да и у нас развита она, по сравнению с другими отраслями, даже прилично, но в мировом сегменте однозначно проигрывает большинству стран.

– Рад, что ты пришвартовал наш разговор именно к этому берегу. Приятно общаться с таким человеком, который, рассуждая, пытается понять твой выбор. – несмотря на то, что пара шла быстро, большинство госпитализированных их обогнало и уже покинуло этаж.

– Но однозначно не приятно опаздывать на ужин, который должен начаться через несколько минут. – всматриваясь в часы, висевшие над входом в госпиталь, заметил учёный.

– Не беспокойтесь, к прачечной мы подойдём ровно через два… один. Вот и она.—студент остановился перед полудверью с отрезанным верхом, которая заканчивалась на середине живота Вячеслава Владимировича и имела пристрой в виде небольшой доски – импровизированного стола. – Извините! – протянул молодой человек, заглядывая в комнату.

– Никого. – заметив беззвучный ответ, сказал Вячеслав Владимирович.

– Оставь это здесь и пойдём. – студент показал на стол.

– А с этим что делать? – учёный вывернул руки так, чтобы напарник увидел разодранные локти.

– Я думал, что ты только куртку порвал. Так, сейчас… это должно быть здесь. – спохватился студент и, перевалившись через доску и отыскав задвижку, открыл полудверь.

– Пошли, найдём тебе сменку.

Бросив комплекты на пол прачечной, они остановившемуся в центре комнаты.

– Куда? – студент указал на два коридора, расположенных в противоположных стенах.

– Разделимся. Кто найдёт – крикнет.

Войдя в комнату поиска, перерыв несколько корзин с бельём, Вячеслав Владимирович отыскал отдел с чистой одеждой и, как было задумано, крикнул студенту, который, пока учёный переодевался, пришёл на зов. В этом же помещении нашлась корзина с грязными пижамами, куда была брошена и бывшая, превратившаяся в лоскутные тряпочки, одежда учёного. Повторяя способ открытия двери, студент совершил обратное действие, и после того как Вячеслав Владимирович поправил развалившуюся на полу кучу верхней одежды и припнул её ближе к стене, напарники направились в столовую.

Неплотно отужинав рыбной запеканкой в компании всей «небуйной», Вячеслав Владимирович вернулся на второй этаж. За оставшийся до вечернего обхода час, учёный успел: вернуть студенту книжку, объясняя это непониманием действий героя; выслушал нативные претензии от Бориса и Глеба, высказывавшиеся за его спиной, пока физик сидел на кровати друга; отобрав у Божков пищу для разговора, он сходил к Коле и Петру Семёновичу, обсуждая темы уроков ОБЖ, и выслушал возмущения Коли о том, что он был единственным соседом учёного, который не являлся его одногруппником ни на одном занятии. К этому моменту свободное время истекло и в комнату вошли два доктора. Госпитализированные устроились на своих кроватях в ожидании очереди.

Оставшись наедине с собой, Вячеслав Владимирович заметил, что и сейчас голова не перестала болеть, как и не затухала на протяжении всего дня, но к удивлению учёного, это чувство стало для него привычным, боль перестала его занимать, и он её беспрепятственно принял.

Упомянув головокружение как ещё один из чувствовавшийся симптомов, Вячеслав Владимирович принял таблетки и, перевернувшись на бок, продолжил наблюдение за осмотром сокамерников, перемещая зрачки с доктора на Интерна, иногда встречаясь с улыбавшимся взглядом последнего. Закончив осмотр, сотрудники госпиталя пожелали «небуйным» приятных снов и выключили свет.

Первые полчаса Вячеслав Владимирович исправно выполнял данное Клавдию обещание, ровно до того, как силы, окончательно утерянные после второго забега, отказали учёному в поддержке сознания в дееспособном состоянии. Начав с прикрывания глаз на несколько секунд, встревоженно открывая их в страхе сна, последующие разы соблазняясь несколькими минутами отдыха, и не замечая окончательного закатывания глаз, мужчина бессознательно перекатился на спину.

Клавдий, в своих первичных намерениях, пытался дошептаться до Вячеслава Владимировича и, принимая в ответ только размеренное дыхание учёного, сел у его кровати.

– И почему склоняемся к доверию

К тебе мы без всякого неверия,

Когда не спрашивая нас,

Свои слова ты с себя стряс. – сложив руки на правом колене, поставленном через левое, наклонившись к спящему, прохрипел король.

– Ваше Величество! Я заснул? Прошу прощения, я не хотел. – чуть не задев голову Клавдия, вздрогнул учёный.

– Оставь свои ты оправдания.

Слабы не те, которых в засыпания

Влекут сирены полнолуния,

А лишь боящиеся пробуждения.

Пойдём.

Укутавшись в одеяла и спрыгнув на землю, скованные клятвой отошли к ясеню.

– Мой Король, почему в полночь? Они уснули через пару минут после отбоя.

– Живём мы с ними больше твоего.

Последний, погружённый в сон,

Не раньше дюжины минут последнего

Свершил обдуманный последний стон.

Исполни наш приказ, и руки пусть возьмут,

Скрепишь же этим дружбу и доверие меж нами.

Слова летят, мысль остаётся тут.

Клавдий протянул тканевый свёрток, после раскрытия которого, по ладони Вячеслава Владимировича раскатились таблетки.

– Зачем они мне? – дрожа, как будто удерживая в руках незаконным путём добытый предмет, подняв несколько ссыпавшихся на землю таблеток, испуганно воскликнул Вячеслав Владимирович.

– Принять их должен собрат

Наш царственный сосед.

– ЛевГен? – помедлив, обдумывая аллегорию Клавдия, предположил Вячеслав Владимирович.

– Король, вы хотите, чтобы я подсыпал старику всё это?

– Понятна и чиста речь наша.

– Где вы столько взяли? Украли? – боязливо, в отвращении и страхе, собирая препараты в ткань, вспоминая слова студента «в саду… убил… яд», проговорил Вячеслав Владимирович.

– Противен унизительный поступок нашей крови.

Но нам и в их отсутствие здоровей.

– Я…я не знаю. Это же убийство!

– Усильем воли над собой, преодолеешь страх.

Покончи с тяжкими мучениями в существах.

Как только душу грешного взнесёшь ты над землёй,

Вобьёшь скрепляющий кирпичик шаткой мостовой

Для новых беженцев, изгнанников и отверженных.