Вытираю слезы с щек. Да, я помню. Как ему устраивали темную. Потому что слишком гордый и не признавал лидеров. Как избивали ночами, а воспитатели закрывали глаза. Как подставили, обвинив в краже. Его побеги, возвращения.

– И в том аду светлым лучиком для меня стала девочка Юля.

Я не дышу. Глохну от шума крови в ушах и дикого сердцебиения. Он помнит!

– И эта песня для нее. Так кого выбрать?

– Ее! – неожиданно вопит Света, тыча указательными пальцами на меня.

Женя садится на корточки напротив нас. Смотрит пристально на меня.

Неужели узнал?

– У моей подруги сегодня день рождение, – продолжает Света.

– Как тебя зовут? – он протягивает мне микрофон. Мое тело переполнилось адреналином. Он так близко. И он помнит девочку из приюта.

Даже в самых смелых мечтах не могла представить, что вот так запросто буду стоять напротив него. Дико волнуюсь.

Непослушный язык прилипает к небу. Я сплю! Или это моя буйная фантазия вышла из-под контроля. Это просто не может быть в реальности!

Светка пихает меня в бок, позади кричат: «скажи имя, тормоз!». А я неотрывно смотрю на глаза цвета карамели.

– Юля! – кричит за меня Таня.

– Ого! Юля, это судьба, – он протягивает руку, и я, как загипнотизированная вкладываю свою в его горячую ладошку.

Он тянет меня вверх, перехватывая за талию. Спотыкаюсь и оказываюсь прижатой к его телу. У меня сейчас микроинсульт случится.

– С днем рождения, Юля! Ну-ка! Поддержите, – машет руками и все кричат поздравления. – Ты красивая, Юля, – хриплый голос, его запах парфюма древесный с пряными нотками, цепкий взгляд, я теряю связь с реальностью.

Пропадает весь фоновый шум, вопли восторга, на грани истерики.

– И так похожа на нее, – он отходит и обращается к зрителям. – Я учил французский. До всей этой трагедии, мы собирались с родителями во Францию. Я называл ее на французский манер: моя Жужу.

Не узнал. Стучит в голове.

Звучит музыка, он поет, смотрит только на меня. Про наше тайное место, мечты. Первую влюбленность.

«Где ты моя Жужу?».

Хочется кричать: здесь я! Как ты мог меня не узнать?

Но все равно, это самый волнительный момент в моей жизни. Особенно, когда в конце он прижимает меня к себе. Смотрит проникновенно, словно в душу и ощущение, что хочет поцеловать. Я облизываю губы.

Если он это сделает, я просто умру от счастья. Итак, сердце работает с перебоями. Но Райс отодвигается, таким привычным родным движением зачесывает волосы назад. Провожает меня до вопящих подруг, помогает спуститься со сцены.

Света и Таня обнимают меня и скачут на месте. А я стою столбом. Как контуженная.

– Это так круто! Но почему ты столбом стояла? – упрекает Таня. – Покрутила бы бедрами, глазки состроила. Глядишь и понравилась бы ему.

– Да отстань ты от нее, – защищает Света, разглаживая мои волосы. – Не видишь, Юлька в шоке.

Я все еще чувствую его прикосновения, дыхание почти в губы.

Ну почему не поцеловал?

Его песня пробудила во мне воспоминания, я мысленно возвращаюсь в самый ужасный и самый прекрасный период моей жизни. В приют. Где я встретила Женю.

***

«Дурман цветущей яблони, легкий ветерок дарит прохладу. Наблюдаю как на соседнюю березу прилетела ворона. Свесившийся, серый птенец раскрывает клюв, прося пищи. Мама ворона кормит его, укрывает своим крылом. Счастливчик. У него есть родители, в отличие от меня.

Боль от яркой вспышки переросла в ноющую. Но ужасы самого страшного дня то и дело проносятся передо мной. Дым, жар огня от бани, которую отец построил своими собственными руками. Нина валит меня на землю. Я пытаюсь вырваться, ринуться в самое пекло. И мой крик вперемешку с всхлипами.

– Пусти! Там же мама с папой!

А потом женщина из опеки, полицейский, который уводит меня. И обещание Нины, что она меня заберет. В чем я сильно сомневаюсь. Она студентка педагогического института, работает по вечерам. Мужа нет. Денег тоже. Я пока в приюте, но скоро нас распределят по детдомам.

– Чё борзый такой, Жека? – доносится до меня крики нашего местного лидера Ромки Селиванова. – Что хочешь делай, но чтобы бабки были. Бутылки сдавай, милостыню проси, воруй. Все платят и ты будешь.

– Пусть платят, а я не буду!

Ромка свистит и к диссиденту направляется толпа ребят с палками и битами.

Я начинаю переживать за малознакомого человека.

Парень, которого как я помню зовут Женя, отступает, а потом бежит. Подняв с асфальта бутылку, кидает в толпу, та разбивается на осколки, а шантрапа разбегается в разные стороны.

Женя бежит прямо в мою сторону. Я, обняв ствол ногами, мартышкой свешиваюсь вниз головой.

– Сюда! Быстрее! – он карабкается по стволу, буркнув: я сам, отвергает протянутую руку. – Пригнись! – притаившись пережидаем, когда мимо нас пронесется шайка Ромки.

– Вроде ушли, – сажусь, свесив ноги. Женя смотрит на меня изучающе.

– Я тебя знаю. Ты из нашего приюта.

– Ага. Классно ты метнул в них бутылкой, – от его улыбки солнце начинает припекать изнутри. – Я Юля. А это мое тайное место. Но ты можешь приходить сюда.»

– Куда мы? Еще же одна песня, – Таня ледоколом прокладывает путь к выходу.

– Женя не дает автографов. Но мы достанем. А если будем ждать, то нас просто растопчут.

Пока мы обходим здание, Света звонит Арсу.

– Вот служебный вход, – Таня показывает на железную лестницу и белый джип.

– Куда вы, девушки, – тормозят нас два охранника.

– К Жене Райсу. У нашей подруги день рождения…

– Это неважно, – обрывает ее бугай и прикладывает палец к уху. – Понял. Безопасность обеспечу.

Таню и Свету отодвигают в сторону.

– Эй! Вы не имеете права! – вопит Таня, брыкается и бьет его. На меня, как на самую спокойную не обращают внимания.

По ступеням спускается Женя. Набрав в легкие кислорода, выпалила на одном дыхании:

– Можно попросить у тебя автограф?

– А, моя партнерша. Ну давай. Только быстро.

Я протягиваю ему блокнот с его изображением и ручку. Он кладет ее на крышу машины. Резко чиркает.

– Не пишет, – засада. Кусаю щеку изнутри. Неужели у меня не будет ничего кроме воспоминаний.

– Значит я останусь без автографа? – до нас долетает дружный визг и топот стада бегемотов. Так мне кажется. На самом деле всё хуже. На нас несется толпа фанаток.

Невозмутимые охранники бросают моих подруг и скрепив руки, перекрывают дорогу к машине. Цепи кованные.

– Женя! Я тебя люблю! – тянут руки. Скоро они прорвутся и затопчут нас. Становится реально страшно.

– Садись в машину! – командует Женя, открывая мне дверь. – Быстро!

Машина с визгом срывается с места. Бугаев не видно, зато беснующаяся толпа со скоростью ягуара несется за нами. Охранники едва успевают открыть ворота. Я сворачиваю себе шею, смотрю как самые упертые девчонки скидывают туфли и бегут за нами босиком.

– Так бывает всегда? – веселясь, спрашиваю Женю.

– Это еще повезло! Сколько раз я не успевал скрыться – знают только мои порванные футболки. Наконец и самые стойкие отстали.

– Останови здесь, дальше я сама доберусь, – говорю с разочарованием в голосе. Не хочу уходить, но и быть похожей на тех чокнутых нет никакого желания.

– Ты торопишься?

– Нет, – тут же слетает с языка, хотя я уверена, что Нина сейчас не спит, ждет моего звонка, переживает.

– Поедем ко мне в гостиницу? Обещаю, что не буду приставать.

– Я не знаю.

– Будет суши и пицца, – я уже мысленно рисую его номер, что общаюсь с ним, как со старым знакомым и горло спирает от эйфории от этой дерзкой мысли.

– Весомые доводы. Как я могу отказаться?

Женя просит ключ от номера, администратор с нескрываемой завистью смотрит на меня.

– Пошли, – берет меня за руку. Я чувствую тепло его руки с тонкими красивыми пальцами. Смотрю на красивый профиль. Не верю в то что происходит. Сказка. Самый чудесный сон. Это просто лучший мой день рождения!

– Проходи, – пропускает меня в номер. Чувствую себя скованно. Неловко топчусь на месте. – Не бойся, я не кусаюсь.