– У меня для тебя есть сюрприз, где-то на входе.

Они выходят, в коридоре Ханна накидывает на себя халат, в кармане которого удобно лежит пачка сигарет и зажигалка.

В одном из коридоров стоит девушка, чуть пухловатая вообще, но тощая по сравнению с Ханной час назад. У неё рыжие волосы и зелёные, усталые глаза. Жан замирает на месте:

– Агния?

Она оборачивается на него и скромно улыбается.

– Привет.

Вот так, Ханна нашла его первую любовь, а всё для чего?..

– Ты очень добрая, – вдруг подходит к ней мальчик с золотистыми кудрями и чёрными очками, – теперь он не будет мучиться. Правда?

Ханна выдыхает дым ему в лицо.

– Нет. Где твои родители?

Она отвлекается, а мальчишка уже исчезает, словно его и не было. Ханна бы так и подумала, если бы не недавние слова Жана.

Докурив, она спускается в Оазис жриц любви и смеётся.

– Девочки, я всё сделала, делайте ставки, как скоро он вернётся ко мне! Зря она похудела, бедняжка…

Глава 3. Нуар

– В последнее время Фрэнк какой-то нервный, заметила? – спрашивает Ханну Лисичка, которая сидит в ногах и мнёт её ступни, втирая в них эфирное масло, от которого приятно кружится голова и тянет танцевать.

Она уже год прислуживает Ханне, как самой дорого́й проститутке в «Магнолии» и считает это гораздо более благодарной работой, чем то, что приходилось делать раньше. У Лисички рыжее каре прямых волос, раскосые карие глаза с зелёными вкраплениями и тонкий прямой нос. Её не назовёшь миленькой и красивой, симпатичной – пожалуй. Интересной даже. Это Ханна может заявить, как специалист по внешности.

– Неа, я на него не смотрю, времени нет, а почему?

Ханна курит, готовясь через полчаса встречать нового клиента. Он не очень вдохновляющий тип, скорее, рутинная работа. Она ещё не пробовала, но знает наверняка – по таким сразу всё видно. Будут хотеть некое идеальное послушное тело. Но, слава богу, гангстер этот оплатил всего-то три часа.

– Ну, ходит, оглядывает всех. Вопросы странные задаёт. Меня вот вчера спросил, какого числа я родилась. А я ему – да откуда ж мне знать, твою мать!

Ханна на это смеётся, выдыхая дым через ноздри, что вкупе с хамелеоньими, оранжевыми глазами выглядит как-то по драконьи грозно, и Лисичка прижимает уши. Да, лисьи такие, рыжие. За которые Ханна так любит иной раз её тискать.

– Да, это просто преждевременный маразм! Он такими темпами тут весь бизнес завалит… Жаль, я не могу принять его облик! Позаботился о защите, гад! Я бы тут всё расставила на свои места!

Лисичка цокает и качает головой:

– Ты была бы ужасным руководителем! Ну а он… – она округляет глаза, насколько это возможно, – торчал вчера час у главного входа, будто ждал чего-то или кого-то. И щупал стены!

– Интересно… Жаль, он ни с кем из наших не спит, тогда я бы перекинулась и узнала подробности.

– Ну конечно! – Лисёнок фыркает. – Чего это он будет спать со шлюхами, белоручка!

Снова раздаётся смех. Это работа делает чувство юмора жёстче и… укрепляет психику? Или делает всех полусумасшедшими? В любом случае, та жизнь, что была у Ханны до «Магнолии» не идёт ни в какое сравнение с тем, что есть сейчас, а направить свои способности в другое русло ей не дали.

– Ладно-ладно, Лис, не болтай, мне нужна настроиться… Этот скряга описывал ту, которая ему нужна, мне нужно настроиться и подумать о членах…

– Ага, давай, только не думай слишком громко, пожалуйста!

Редкие её клиенты покупали действительно Хамелеона, на это нужны большие деньги и безупречная репутация, чтобы её можно было порушить в случае раскрытия тайны. Остальные же думали, что Ханна всегда выглядит так, как они хотят. А потому от них нужна конкретика, и Ханна должна быть рядом в момент обсуждения заказа, притворяясь кем-нибудь другим, чтобы потом суметь перевоплотиться. В общем, муторно, но что поделать. Не хватало ещё, чтобы её к рукам решил прибрать ещё какой-нибудь имбецил.

Пока Лисичка её гладит, Ханна принимает облик хрупкой блондинки с большой, упругой грудью, смотрящими вверх сосками, осиной талией и округлыми ягодицами. В общем, почти то же, что и в самый первый раз. Только тут губы чувственнее, родинка у уголка скулы, другой разрез глаз… Раньше, помнится, она так не заморачивалась с лицом, но с годами мастерство выросло, как и фантазия.

Она гладит себя пониже живота, на что Лисичка зажмуривается.

– Ну ладно, ладно… Дай мне волчий хвост, так быстрее будет.

Она снова закуривает и накидывает халат.

– Много нельзя.

– Но он урод…

И Лисичка подаёт ей стакан с голубоватой водой, что усиливает возбуждение.

– Ну, я полетела, – улыбается Ханна.

– С Богом! То есть, к чёрту! То есть…

– Да-да…

Непонятно Гомер – это кличка или имя, и с чего бы в любом случае. Но как бы то ни было, он сидит на том же месте, где недавно был Жан и открывает рот, когда Ханна заходит. Сам он похож на продолжение тёмной комнаты – чёрные как кочерга всклоченные волосы, узковатые глаза, у которых невозможно издали определить цвет, щетина, квадратное лицо с выдающимся вперёд подбородком, несколько раз переломанный нос с горбинкой, съехавший влево, шрамы, рассекающие бровь и щёку. Местами золотые зубы. Костюм, что выглядит на нём нелепо, словно он собрался на встречу выпускников – довершает дело.

– Ты именно то, что нужно, и чего ж тебя так прятали? Я ж подумал, что надуют… – он тянет к ней руку и внезапно убирает её, словно осекаясь.

Ханна же подходит ближе, едва ли не в золотом свечении.

– Ты просто ангел, я пойму, если откажешься провести со мной ночь…

Она приподнимает бровь и обнажает молочное плечо, легкомысленно высунув красный язычок и облизнув уголок губ.

– Мне нравятся сильные и уверенные в себе мужчины.

Гомер опускает взгляд.

– Моя девочка, – улыбается он, и Ханна садится к нему на колено, обняв за шею, – я ведь страшный убийца и способен на многое, но делает ли это меня сильным? А уверенным? Ты просто ангел, – и на этом он касается её груди, и тут она замечает его нетерпение и дрожь, – а я – чудовище.

Она едва заметно кивает и щурится, думая, отчего шлюх и барменов так часто используют в качестве личных психологов.

– Ну, милый, – запускает пальцы в его космы, заставляя его закатить глаза от удовольствия, – я видела и похуже…

В таких клиентах хорошо то, что они воспринимают этот облик за её настоящую внешность, а потому ведут себя чуточку скромнее, чем могли бы. Почти всегда.

Он качает головой, запуская руку с тёмными волосами на фалангах под её халат.

– Это не хорошо, что тебе, такой как ты, приходится сталкиваться с этим… Милая, милая… Как забрать тебя с собой? Может, сбежим?

На такое предложение Ханна смеётся звонко, как девчонка со двора, то ли чтобы расслабить Гомера, то ли, как обычно, забив на образ роковой женщины. Она надавливает на его плечи, чтобы он лёг на кроваво-красный шёлк и нависает сверху.

– Ну-с, что мы будем делать, зайчик? Часики тикают, так что можешь поделиться фантазией или доверить всё мне.

Гомер тяжело сглатывает, её мягкие локоны, пахнущие чем-то сладким, касаются его лица, отчего он закатывает глаза, словно в экстазе, и Ханна на мгновение отстраняется, будто бы испугавшись. Или от отвращения. А это крайне нежелательно.

– Сделай со мной что-нибудь, что ещё никогда не делала…

Ханна приподнимает бровь и усмехается:

– Это невозможно, потому что я уже сделала с мужчинами всё, что когда-либо хотелось.

– А что они делали с тобой?

Ханна ведёт плечом:

– Тут спектр ограничен.

Гомер кивает, поднимается и дрожащими пальцами принимается гладить её бёдра, ведя руку чуть выше.

– Мм, – Ханна решает прикрыть веки и подождать, что будет дальше.

Её касается будто чёрно-белый мужчина, гангстер из старых фильмов, урод, в то время, как она, прекрасная, нежная блондинка, снизошедшая до него, единственная здесь имеет цвет, не считая алой кровати.