– Все не так просто, как хотелось бы, – отстраненно ответила Грейс и положила журнал на колени. – Эллисон, в наших кругах женщина получает хорошее образование не для того, чтобы работать, а потому что так принято. Но, что таить, я была не прочь построить карьеру. Мне нравится покорять вершины. Однако, мой отец, а затем и мой муж выступили против этого. Родился Адам, и я посвятила себя его воспитанию, – тут она горько усмехнулась. – Как выяснилось после, лишь зря потратила годы.

– Зачем вы так говорите? – мягко возмутилась Эллисон. – Адам замечательный.

– Значит, ты недостаточно хорошо знаешь моего сына.

– По-вашему, он… плохой человек?

– Он меня разочаровал – вот, в чем все дело. Я растила его как продолжателя нашей семьи и традиций, а он предпочел семье этот проклятый баскетбол. Якшается со всяким сбродом. Он причинил нам много вреда своими выходками.

Эллисон задумчиво умолкла, не представляя, что такого мог сотворить добродушный Адам, раз его мать так о нем отзывается.

– Он тебе нравится? – Грейс застала ее врасплох своим вопросом.

Поерзав на сидении, Эллисон нервно улыбнулась.

– Он очень милый.

– Я имела в виду, рассматриваешь ли ты его как потенциального партнера для отношений?

Разумеется, она рассматривала его в таком качестве. И уже предпринимала шаги по реализации этой затеи. Но признаваться в этом его матери было как-то неловко.

– Я пока не думала об этом.

Грейс проницательно посмотрела на нее и усмехнулась уголками губ.

– Ты нравишься мне, Эллисон. Напоминаешь мне девушку, которой я была много лет назад. Умная, целеустремленная и, что немаловажно, быстро ориентируешься в разных ситуациях.

– Мне приятно, что вы сравнили меня с собой, – Эллисон вернула ей комплимент по правилам светской беседы.

– Ты не голодна? – спросив это, Грейс ленивым жестом подозвала стюардессу.

Было уже далеко за полночь, но две женщины, пребывающие в элегантной гостиной, словно бы не замечали течения времени за разговором. Грейс горделиво сидела в кресле, положив руку на его резной подлокотник, а Элинор стояла у камина спиной к ней в одолженном ей хозяйкой дома платье в клетку и, держа в руке бокал с вином, в раздумьях смотрела на огонь.

– Вы думаете, что повесить на меня убийство пытался тот, кто и убил Адриано?

– Это весьма вероятно, – заметила Грейс. – У него были дети?

– Сын, – ответила Элинор и обернулась. – И они были в плохих отношениях.

– Возможно, он испугался, что после заключения брака с его отцом вы получите право на семейное наследство или бизнес. Потому решил избавиться от отца до свадьбы, чтобы и вас оставить ни с чем, и прибрать все к рукам.

– И что же мне с этим делать?

– Обзавестись толковым адвокатом для начала. Я дам вам контакты нескольких стоящих специалистов.

– Вы мы мне очень помогли, Грейс, – Элинор повернулась к ней и вернулась на диван. – Я в долгу перед вами.

– Я всего лишь выполнил просьбу вашей дочери. Вам стоит ею гордиться.

Элинор хмыкнула и отпила вина из бокала.

– Вы так не считаете? – Грейс изогнула дугой одну бровь.

– Эллисон – худшее, что случалось со мной в жизни. Она разрушает мою жизнь в отместку за то, что я любила ее не так сильно, как она этого хотела. Моя дочь хочет очень многого и обижается, когда люди не оправдывают ее завышенных ожиданий. И еще она очень избалована деньгами, которым не знает цену. Наша семья еще держится на плаву только потому, что я вовремя выхожу замуж. И вместо понимания и благодарности я получаю лишь упреки и истерики.

– У Эллисон есть потенциал, но она жаждет любви и внимания. Мой сын тоже остро в этом нуждается. Ему нужна рядом женщина, которая знает, чего она хочет, и сможет его направить. Возможно, он и встанет на верный путь с нужным человеком рядом.

Элинор прищурилась, пытаясь понять, к чему она клонит.

– Наши семьи могли бы помочь друг другу, – довольно улыбнулась Грейс. – Мы богаты, но нам некому это передать. Вы, Элинор, нуждаетесь в деньгах, иначе потонете. Союз Эллисон и Адама решит все наши проблемы.

– Предлагаете помолвку? – заинтересованно отозвалась Элинор, уже представляя, как ее дочь породнится с одной из линий королевской семьи и станет наследницей несметного богатства Рестлеров.

– Это неплохое решение, на мой взгляд, – ухмыльнулась Грейс и взяла со столика свой бокал с вином. – Ну так что, соединим юные сердца ради общего благополучия?

Элинор ответила ей заговорщической улыбкой, и они чокнулись бокалами. А в это время на втором этаже замка Адам прямо в брюках и рубашке лежал на своей кровати и подкидывал в потолок теннисный мячик. Эллисон боком примостилась на широком подоконнике и уныло смотрела на ночной пейзаж за мокрым стеклом. Они уже довольно долго молчали, и Адам тихо спросил, продолжая подкидывать в воздух мячик:

– Думаешь о Стаффорде?

Губы Эллисон дрогнули от печальной улыбки, но тут же опустились. Да, она думала о нем, хотя и обещала себе навсегда о нем забыть. Почему так происходит? Искренне хочешь выбросить человека из сердца, а он проникает еще глубже.

– А ты о ком? – спросила она хрипло.

Адам поймал мячик, но больше не подбросил его и вздохнул. У него из головы не шел взгляд Габриэль, когда он спросил у нее, ради кого она просит забыть все, что между ними произошло: ради того, чтобы Кэл его не тронул, или ради того, чтобы оставить себе шанс быть с ним. Ответ был ясно виден в ее глазах. Она хочет быть с Харди, а он… Он просто недоразумение, о котором ей хочется поскорее забыть.

– Ну все, хватит страдать, – деловито воскликнула Эллисон и, встав с подоконника, ищущим взглядом обвела его комнату. – Где тут у тебя тайник с алкоголем?

– Я спортсмен, если ты не забыла, – хмыкнул Адам, приподнявшись на локтях.

Эллисон скептически изогнула губы, мол хватить заливать, и он со смешком сказал:

– В третьем ящике комода валяется какая-то бутылка.

Открыв нужный ящик, Эллисон отыскала среди футболок и маек ополовиненную бутылку коньяка и усмехнулась.

– Да ты к ней даже не притрагивался, спортсмен.

– Это было давно, – дернул плечом Адам, сев на кровати.

Закинув ногу на ногу, Эллисон села рядом с ним и небрежно отпила прямо из бутылки, словно делала это тысячу раз.

– Отсутствие стаканов тебя явно не смущает, – ухмыльнулся Адам, забрав у нее бутылку и тоже сделав из нее пару глотков.

– В детстве я любила представлять себя взрослой: наряжалась в мамины платья и опустошала ее тайники. Она прятала от меня алкоголь и сигареты, зная о моих играх, но я всегда их находила.

– Выходит, тебе нравятся игры и тайны, – проговорил Адам. – И еще коньяк.

Эллисон усмехнулась на это.

– А тебе нравятся баскетбол, классическая литература и… – она окинула его взглядом. – Скучные рубашки.

Глянув на свою белую рубашку, Адам пожал плечами.

– Тебе больше по нраву растянутые свитера?

Улыбка Эллисон дрогнула, когда она поняла, на кого он намекает.

– Ты знаешь, по кому страдаю я. Будет честно, если я узнаю, кто не дает покоя тебе.

Адам повертел в руке бутылку и снова отпил из нее.

– Ридли? – предположила Эллисон, когда он не ответил. – В нее все влюблены. Тейдж, Стаффорд…

– Она милая, но… – Адам честно ответил. – Не мое.

– Тогда кто?

– У меня никого нет, Элли, – на этот раз он солгал.

– Но ты же думаешь о ком-то.

– Этот человек уже в прошлом, – отмахнулся Адам.

– А-а, – понимающе покивала Эллисон. – Та девушка, которая изменила тебе с твоим лучшим другом.

Насторожившись, Адам повернул к ней хмурое лицо.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Я знаю все и обо всех, – с шутливой важностью заявила Эллисон. – Я слышала, что вы с тем парнем устроили драку из-за девушки. Твои родители наверняка это замяли и перевели тебя в другую школу. Детские шалости.

– Пожалуй, да, – уклончиво ответил Адам и опустил взгляд.

Он просто убил его. Убил своего лучшего друга, ослепленный яростью из-за предательства. Мелочи, правда?