–Эд, зачем тебе это?

–Потому что я готов выслушать.

Мой друг посмотрел на меня внимательно:

– Я тогда тебе рассказал все, а ты многого не знал и психанул.

– Я готов.

– Ты услышал наш разговор с твоим отцом. Когда проект застопорился, пришлось найти конечный объект. Я видел эти отчеты – объектом был ты! В 8 лет ты заболел. Почему-то точного диагноза не было: менингитом или вирусным заболевание. Лечением он описал как действие вещества на пораженные участки мозга. Он вылечил тебя, но не остановился на этом. Ты помнишь, твои родители много работали, ты был постоянно в больнице, где твой отец работал уже с моим. Я навещал тебя каждый день. Потом на несколько лет ты уехал с мамой. Помнишь?

–Нет, этого я не помню. Хорошо только примерно первые восемь лет.

–Я это помню! – мой друг вздохнул, а мне снова казалось, что он рассказывает о ком то, но не обо мне. – Когда ты вернулся, я не сразу понял, что-то не так. Иногда ты был самим собой. Ты часто уезжал куда-то с родителями, чаще с мамой, как мне объяснял твой отец, когда я спрашивал о тебе. Он рассказал мне, что вылечил тебя, и теперь тебе всего лишь надо носить затемненные очки. Однажды я увидел выписку из медкарты, там впервые упоминалось о резистентности к анестетикам. У тебя часто болела голова, твой отец применил седацию. Ты проспал полгода.

– Разве это было полгода?

– Зачем ты меня заставляешь опять говорить об этом! – он возмущенно потер руки.

– Пожалуйста, продолжай.

– Он начал применять медикаментозный сон. Не понимаю, как до него не доходило, что это опасно. Но когда же ты написал программу для лаборатории по очистке веществ, твой отец предложил мне работать с тобой. Я думаю, это чтобы занять меня, потому что мой не давал мне такой свободы, пока был жив. Я действительно так занялся работой и учебой, а твой отец помогал мне, что я перестал лезть в его дела с тобой. Пока я не нашел те документы десять лет назад…Я спросил его, а он все подтвердил.

Это я помнил прекрасно.

–Но странно, что я просил его бросить тебя и это дело и уехать отсюда куда подальше, а он не был против. После этого он пропал, пока не объявился два года назад, когда ты услышал наш разговор.

В моей голове все перемешалось и встало на свои места. Сейчас я был совсем спокоен, в отличие от меня два года назад, когда отец снова появился, обратившись к Максу с якобы помощью для меня, а я впервые услышал, что являюсь частью эксперимента, опытов. И то, что я многое из этого не помню – побочный эффект.

Тогда я бросил все, взял машину, чтобы уехать как можно дальше, но увидел ту девушку…

–Как ты думаешь, что сейчас ему нужно?

Мой друг отвлекся на сообщение в телефоне, но все же ответил:

–У меня были мысли: возможно, он продолжает где-то работать и опять хочет испробовать на тебе что-то новенькое.

Я закашлял. Насколько Макс понимает и знает людей. Скорее всего, мне не утаить от него ничего. Значит, то, что было вчера вечером – дело рук моего отца. Но язык у меня не поворачивался рассказать сейчас об этом моему другу. Надо просто дышать, но даже слова Макса мне не помогали.

– Не беспокойся, я узнаю, где его носит. Если он больше не показался, значит, он тоже еще не готов. И у нас хорошая служба безопасности.

А я думаю, уже поздно. Мои мысли в основном о тех двадцати минутах. Значит, в проекте есть то, что он или забыл или не помнит в точности, поэтому он ему нужен сейчас. А как же таблетка? Это все для чего-то другого? Для чего? И как мне объяснить все партнеру?

–Где сейчас наш проект? – Мне нужно было посмотреть своими глазами и тогда возможно, все станет яснее.

–После того как мы пытались поработать над ним, но закрыли, он хранится у меня и только в бумажном виде. Я тебе его принесу, но зачем ты хочешь посмотреть его? Ты ничего не поймешь.

–Хочу взглянуть. Мой отец не доверял компьютеру? Почему только бумажный вид?

– Нет, это уже моя идея. А потом…Ты поймешь, когда увидишь.

После того как мы пообедали, Макс действительно принес мне коробку с папками. Некоторые были аккуратные, напечатаны и подшиты. Но несколько были заполнены отдельными листами с формулами от руки. Некоторые надписи были слишком неразборчивы, особенно на латинице. В папке были и стикеры и оторванные страницы тетради, тоже от руки. Это действительно невозможно было внести в программу, да и некому. Может уже и незачем. Хотя…

Оставшись наедине, я пытался прочесть. Но все, что я мог разобрать, ничего не давало и мне становилось не по себе. Я оставил эти папки и, заметив, что уже конец рабочего дня, решил узнать телефон Софии и позвонить ей. Она ответила не сразу, но как обычно для нее – много говорила:

–Да, слушаю, лаборатория. Кто это?– я слышал, как она дышит в трубку.

–Здравствуй.

– Кто это?

–Опять задержишься на работе? Как дела?

– Здравствуй, Э… Нет, я уже собралась домой, уходила, пришлось даже вернуться. Не ожидала тебя услышать.

– Давай поужинаем вместе? – мне показалось, это хорошая идея.

–Сейчас? Ты где? Ты сегодня здесь?

Опять много вопросов.

– Поднимайся туда, где мы впервые увиделись.

Я слышал, что она улыбнулась, и положил трубку.

Я попросил включить свет на последнем этаже, кроме комнаты 1010. Подумал, так ей будет комфортнее. Звук ее каблучков я услышал только минут через двадцать и начал волноваться.

Она сначала заглянула в комнату, затем вошла, увидев меня.

–А с тобой всегда романтично, – она встала со мной у окна. – Ты здесь был целый день?

–Да. Я заказал нам поесть. Подождем немного.

–Хорошо.

– Ты собиралась домой. Я тебя не очень задерживаю?

– Теперь я тебе составлю компанию? – она повернула ко мне голову, но я не разобрал ее лицо. – Я никуда не тороплюсь, что будем есть?

–Внизу есть ресторан.

–О, Боже! Ты имеешь в виду тот ресторан? Но там нет доставки, а столик вообще не заказать?!– она вскрикнула. Почему-то мне было приятно, что я смог ее удивить. – А-а-а-а, я поняла: ты их постоянный клиент!

–Надеюсь это не в копилку моих минусов? – мне было так легко с ней и хотелось улыбаться в ответ и очень нравилось все, что она говорила.

–Это будет зависеть от того, понравится ли мне, что ты заказал.

– Тогда я спокоен, иначе расторгну договор аренды..

–Нет, вот так лучше не говори, – кажется, она пригрозила пальцем и присела на стул. Я последовал за ней и сел напротив. Мне было смешно видеть ее такой.

– Я умею шутить.

Тут она заметила коробку с папками.

–А ты и, правда, иногда работаешь. Что это? – она взяла одну папку.

–Старое дело. Положи, пожалуйста, – но она уже открыла и очень внимательно вглядывалась в содержимое, подсвечивая телефоном. Тогда я наклонил документ к себе: на полях аккуратно напечатанных страниц, были какие-то пометки, которые я еще не просматривал. Они были оставлены зеленой ручкой и не совсем понятны. София задумчиво смотрела на них.

–Какой знакомый подчерк.

–Тебе знаком этот почерк?! Ты знаешь, чей он?!

–Нет, не знаю, – теперь она говорила тихо и спокойно. – Но очень знаком. Я его где-то видела. Не могу вспомнить. Как будто вот так же где-то небрежно оставлен. Есть еще?

– Да, – не знаю, почему я решил показать ей рукописные страницы. Но это еще больше удивило меня.

–Нет, это не то, – Она быстро пролистала. А я ничего не понял.

– Что это значит?

– Это другой почерк, разве не видишь? – Она сняла один стикер и поднесла к папке для сравнения. – Ты не знал?

Действительно они отличаются. Все записи были аккуратнее, чем небрежные пометки на полях. Взволнованный я собрал все бумаги и кинул в коробку.

–Забудь про это! – я сел, стараясь не выдавать возбуждение в голосе.

– Это совсем другая информация и она отличается от того, чем мы занимаемся в лаборатории. Здесь речь о… – она продолжала. Почему она меня не слышит? -…речь о расшифровке ДНК. Я это уже видела.

–Где? Как ты можешь не помнить?