На этом я успокоилась. Не начинать же орать и биться в дверь? Вроде пока не с чего.
Решила сначала поесть, а потом уж читать свое задание. Чтобы окончательно аппетита не лишиться. Потом, мне казалось, что если я не тороплюсь открывать конверт, я как бы владею ситуацией, как бы я контролирую события… Я медленно ела, не ощущая вкуса и почти не понимая, что я ем. Заварила зеленого чаю в чайнике. От очень привлекательной идеи выпить для храбрости и внутреннего равновесия стаканчик виски (до обеда… или после….) отказалась, чтобы не терять бдительности, если кто-нибудь будет нападать или еще что стрясется, что потребует ясной головы и способности быстро принимать решения и действовать. Дальше тянуть было невозможно. Я взяла конверт, вскрыла специальным приложенным тут же ножом.
– Каждый день Вашего пребывания здесь, как только проснетесь, сразу как можно подробнее записывайте свои сны. Не пытайтесь выстроить логически связанное повествование, записывайте все подряд, что можете вспомнить: образы, ощущения, свои переживания, мысли… Здесь же лежал толстый блокнот и красивая, видно, что дорогая, ручка.
Ну, ладно. Это мы можем. Очень захотелось спать, и я пошла умываться.
Я проснулась среди ночи, оттого, что нечем было дышать. Что-то держало меня, наваливалось, душило. Проснулась в поту и с сердцебиением. Честно попыталась записать, что же я видела во сне – тщетно. Вспоминалось только ощущение сдавливания, как будто меня затягивает в нутро питона, горячо и тесно. Или всасывает в бочку с горячим тяжелым медом. Я читала, что раньше была такая казнь – в бочку с медом сажали, и человек сваривался аккумулируемым собственным теплом. Я открыла окно. Там стояли темнота и тишина. Полная тишина, ни птиц, ни машин… немного остудившись холодным воздухом, вернулась в постель. У меня забрали часы, и вначале я даже не обратила на это внимание, но сейчас невозможность сориентироваться во времени вдруг стала пугающей проблемой, возникло ощущение утраты чувства реальности. Где я и когда я? Что со мной здесь делают? Утешала мысль, что меня, конечно, будут искать. Родители, по работе, друзья… И что? Я ведь никому не сказала про эту свою эскападу, как раз с мыслью, что никто не хватится. У меня еще неделя отпуска, я женщина свободная… То есть, когда-то искать, конечно, будут….
Наверное, я незаметно заснула снова, потому что дальше начался уже настоящий сон.
«И лезвие хрустальное измены
Как шмель, у горла моего дрожит…»
Я вожу по бумаге остро заточенным карандашом, бумага гладкая, атласная, молочного цвета, она мне приятна. Я должна придумать строчки до и после этой, про хрусталь. Передо мной как раз хрустальная ваза с сиренью. Сирень одуряюще пахнет, и мне это тоже нравится. Моя рука видна в разрезе шелкового рукава. Рука мне нравится. Мое кимоно из переливчатого ванильного шелка мне тоже нравится. Я пишу на бумаге:
Прозрачно кружево листвы и неба
Прозрачна синь, и странна эта ночь,
И мне давно – наверное – невмочь
Переносить… Без воздуха, без хлеба
Насколько легче было бы прожить!
Мне каждый час свинцом течет сквозь вены
И лезвие хрустальное измены
Как шмель, у горла моего дрожит.
Не режь! Помедли, если вдруг захочешь.
Помедли! Кровь моя не так тепла,
Как кажется.
Закат сгорел дотла
И падает холодной белой ночью.
Мне нравится то, что я пишу, я вслух читаю стих с начала и смеюсь. Потом поворачиваюсь, и в большом овальном зеркале вижу светлую атласную ленту в волосах и прекрасное тонкое лицо – совершенно чужое, не мое.
Я проснулась, как от толчка. Сразу, как человек ответственный, все записала. Мне стало по-настоящему интересно. Это сильно! Я как будто была в чужой чьей-то голове. Тут не обошлось без Коридоров. Как они это делают? Какая-то химия? Надеюсь, наркоманкой я тут не стану. И – неужели бред может порождать такое обостренное и полное чувство реальности? А стихи? Неужели я сочинила? Не может быть. Наверное, вспомнила где-то читанные или слышанные. Надо бы погуглить – и все найдется. Вот «выйду на свободу» – и узнаю…
Я снова заснула, и когда проснулась, уже было светло за окном, я попыталась понять, сколько сейчас времени, и моментально забыла, что мне под утро снилось. Что-то снилось, но оно было какое-то смутное и неуловимое, какими обычно и бывают нормальные сны под утро.
Утром к завтраку подали новый конверт с заданием. Сегодня мне предлагались спортивные занятия в парке. В шкафу нашлась соответствующая одежда и обувь для прогулок по пересеченной местности и бега.
Красивая дама спортивного, и очень ухоженного вида пригласила меня «на выход». Мы вышли в парк и подошли к высокой зеленой изгороди. Здесь я получила инструкции. Мы находимся у входа в зеленый лабиринт (т.е. лабиринт из зеленых изгородей, высотой метра три, аккуратно и ровно подстриженных, плотных). Моя задача – дойти до центра, взять там артефакт – цель этой «прогулки» – и вернуться ко входу. За артефакт я получу очки, которые засчитываются при финальной аттестации по тренингу. В центре лабиринта находится некоторый набор артефактов, разной «цены». В лабиринте я буду не одна – у меня, оказывается, есть “товарищи” по прохождению тренинга. Знакомство наше не предполагается. Каждый действует сам по себе и старается обойти других. Дошедший до центра лабиринта может взять любой из имеющихся там артефактов. Первый добравшийся туда может взять самый дорогой, в нем столько же очков, сколько во всех остальных вместе взятых. Последнему артефакта не достанется вообще. В борьбе за артефакты нанесение участниками увечий друг другу строго запрещено, как и вообще физический контакт. За этим строго следят. Допускаются психологические меры воздействия участников друг на друга.
Мне дали небольшой рюкзачок. Там была литровая бутылка воды, почему-то фонарик и еще какая-то дребедень. Я задала два вопроса: можно ли получить карту лабиринта и как позвать на помощь, если я заблужусь в лабиринте и не смогу сама найти выхода. Получила два ответа: карту не дадут, обращение за помощью не предусмотрено. Я спросила еще, сколько ориентировочно времени продлится мое путешествие по лабиринту. Ответ был «бывает по-разному».
Прозвучал гонг, и моя сопровождающая показала мне на вход – проход между зелеными изгородями, ведущий в глубину лабиринта. Я пошла. Насколько я могла слышать, кто-то еще также двигался по зеленым аллеям, однако, не зная даже приблизительно размеров лабиринта, я не могла представить, сколько нас всего и насколько мы далеко друг от друга.
Сначала дорога, слава Богу, шла прямо, никуда не сворачивая, и я быстро продвигалась, полагая, что двигаюсь к центру лабиринта, раз иду от входа прямо вперед. Однако скоро я уперлась в развилку – либо направо, либо налево. Пришлось остановиться и включить мозг. Плана лабиринта у меня не было. Компаса, чтобы как-то хоть понять, где какая сторона, тоже. Я никогда не занималась туризмом и не владею никакими навыками ориентации на местности. Живая изгородь выглядит везде абсолютно одинаково. Я села на землю и постаралась вспомнить все психологические уловки, какие могли мне тут помочь. Ничего не получалось. Оставалось сидеть здесь или идти вперед, положившись на авось, на инстинкт, на женскую интуицию … Я встала и пошла направо, пытаясь в целом удерживать первоначальное направление, но развилки все учащались, повороты крутили, и очень скоро я вообще перестала понимать, где я нахожусь и в каком направлении двигаюсь. Подступала паника. Я вспомнила, что где-то читала, что в лабиринтах надо все время поворачивать в одну сторону. Я уцепилась за эту мысль, совершенно очевидно, не гарантирующую успеха, и попробовала двигаться таким образом – все время направо, раз уж в первый раз я пошла направо. Надежда была очень слабой, я сама не верила, что это дурацкая система поможет. Она и не помогала. Я совсем заблудилась. Высокие стены лабиринта погружали аллеи в глубокую тень. Стояла тишина, так как ветер сюда тоже не попадал. Я ничего не слышала, кроме собственного дыхания и скрипа песка под ногами. И вдруг совсем рядом раздался вой. Кровь кинулась мне в голову, меня кипятком ошпарил ужас. Вой приближался. Он то напоминал вопли мартовских котов, то человеческие рыдания. Ноги не держали меня, я сидела на корточках, борясь с приступом тошноты от страха. Господи! Господи, помилуй! Помоги и спаси! Господи! Я поняла, что от страха описалась. Хорошо, не обкакалась…. Вой куда-то удалился и стих. Я поднялась на ватных ногах. В конце концов, двух смертей не бывать, а одной – не миновать. Если раньше у меня была подспудная мысль найти кого-то из «товарищей по несчастью», теперь я уже никого встретить не хотела – в моем нынешнем виде… Я побрела по аллее, уже не пытаясь понять, куда я иду. Хотелось пить. Вода давно закончилась, и я выбросила бутылку прямо на дорожку. Пройдя буквально несколько шагов, я решила вернуться и бутылку поднять: ну, не совсем же я свинья, бутылками разбрасываться… Я пошла назад. Передо мной лежала ровная аллея, без поворотов. Бутылки не было. Почему-то на этом я успокоилась. Села прямо на землю, на желтый песок аллеи. По голубому небу плыли легкие белые облака. Одно было похоже на яблоко, второе – на кошку… Пахло травой и какими-то цветами. На песок накатывались голубые волны моря, они шелестели и пенились, Мне захотелось попробовать, насколько вода теплая. Я наступила на гальку в полосе прибоя. Вода была как раз такая, как надо – не слишком теплая и не холодная. Я заходила все глубже, дно уходило испод ног, я поплыла. Передо мной струилась лунная дорожка, по ней кто-то шел мне навстречу. Я не могла разглядеть лица, но радость ожидания этой встречи переполняла меня. Я протянула руки и закричала от радости. Мы побежали по лунной дорожке навстречу друг другу, и я знала, что все теперь будет хорошо, все паззлы моей жизни чудесно сложились, все лакуны заполнились, все мои грехи прощены, и я бегу домой, бегу туда, где меня ждут и где я хочу быть и буду теперь всегда. Но лунная дорожка вибрирует и колыхается, она изгибается и расплывается, в середине намечается какое-то пульсирующее ядро, оно взрывается, и дорожка рассыпается на множество сверкающих дуг. Я вижу, что та дуга, по которой я бегу, поворачивает и уходит в сторону от места, где меня встречают. Я пытаюсь свернуть, но спирали раскручиваются, меня придавливает, сносит в сторону потоком, я пытаюсь кричать – и просыпаюсь в своей кровати, вся в слезах. Сердце колотится, как будто я пробежала стометровку. Прямо у кровати на тумбочке лежит блокнот для записи снов – я знаю, что, если не записать сразу, все забудешь. Честно записываю, все, что могу вспомнить.
