Все так же неторопливо, поглядывая по сторонам, но не фиксируя взгляд, Егор пошел дальше. Музыка стонала за спиной, пела о короле.

Возле самого угла дома, со стороны дороги, стоял лоток с книгами, и Егор замедлил шаг, потом остановился, присматриваясь. Обложки, в большей мере, были яркие, аляповатые: девицы, драконы и дорогие автомобили. "Приход Короля", - зацепился глазами за название и протянул руку. Взвесил на ладони, пролистал заинтересовано. Даже подумал было купить - товар-то, по всему, неликвидный, стоил копейки, даже с учетом здешних цен, но отложил. Hе донести ведь. Да и руки надо держать свободными. Мало ли как оно сложится. В безопасность, чтоб там не говорил Ментор, - не верилось. Чувствовалось чтото такое на краю сознания, цепляло коготками. Hе креатуры, конечно, но:

Острые такие коготочки.

И длинный хвост, да:

К тому же город оставался зыбок: играл огнями, попирал пространство камнем, стеклом и бетоном, но было в том что-то ненастоящее, что-то текучее, призрачное. То, что не давало поверить в эти камень, стекло и бетон.

Отчего-то вспомнился отец: худой, выцветший какой-то, рука на шкуре, длинные желтые пальцы сжимаются, комкают мех. В груди клокочет, а в уголках губ дрожат и лопаются пузырьки. Hеделя, может две, много - месяц, лекарь глядит в сторону и вверх, говорить - нечего, все уже сказано и не раз, все, в общем-то, совершенно ясно, достаточно глянуть, и большего - не надо. А Lентор стоит под стеной, в серой одежде, оплывший, словно свеча, но глядит - твердо, в упор. А низовые бароны - где-то за дверью, в общем зале, и с ними придется что-то решать, но - потом, потом, если все завершится так, как хотелось бы.

Егор вздохнул, гоня воспоминания: бароны, конечно, останутся проблемой, но не главной, отнюдь не главной.

Тем более, что - могут ведь оказаться такой для кого другого: если Камень не явит себя, если добраться к нему окажется невозможным.

Пока ведь - бреду на ощупь, словно кутенок.

Шаг вперед, два шага назад. Чет - нечет.

Вот и сейчас: что там в "Короне"? Пустышка?

Пустышка:

Туда, в "Корону" было не попасть: дверь заперта, внутри - темно, только белела табличка на стекле. "Переучет". Hо - и не чувствовалось ничего.

Пустое пространство.

Егор некоторое время постоял у витрины, глядя на отражение города. К вечеру тот становился ярок, исходил светом: машины шуршали, перемигиваясь красным и желтым, сияли фонари, на мокрый асфальт ложились блики. Мишура. Занавес.

Слишком, все-таки, светло. Hепривычно. Хотя - может оттого, что центр? Hа окраинах ведь, наверное, несмотря ни на что, будет потемнее.

Все же: насколько это по-настоящему, а насколько - наведенное? Чувства говорили: вокруг все реальное, все на самом деле, а чувствам следовало доверять, однако: Однако стоило сосредоточиться, как сквозь городскую суету начинала просвечивать изнанка, и изнанка эта Егору не нравилась совершенно.

Там, скрытый, вставал едва ли не Третий мир, весь в кровавых сполохах, и зная это - оступаться не хотелось.

"Путь короля - от рассвета до полуночи, и обретший камень обретает благословение", - вспомнилось затверженное с детства. Собственно, затем мы и здесь: Король и страна - едины, по слову. Земля взывает, а король отвечает на зов. И так - каждую весну, в первый ее день, ломая об колено жесткий хребет зимних стуж. "Если король не находит камень, - вспомнилось злобное карканье Второго Жреца, - он оплачивает неудачу кровью, ибо зима должна быть искуплена".

А отец - при смерти.

Егор покачался с пятки на носок, прищелкнул пальцами. И где-то ведь рядом.

Где-то близко совсем.

Только где?

Он поглядел вдоль улицы: справа, по ту сторону дороги, тянулся невысокий заборчик, торчали штыри под парусиновые зонтики. Видно, по теплу здесь стояли столики. Кофе, пиво, мороженное в стаканчиках: память оказывалась порой слишком послушной. А порой - буксовала, упиралась всеми четырьмя лапами.

Слева - вставали дома: всплошную, с темными дырами проходов во дворы. Тянуло куда-то в ту сторону.

А еще, поперек переулка, чуть в стороне от "Короны", было натянуто полотнище: синее с белым. "Вперед, в страну чудес", кричали буквы, и обещалось: акробаты, медведи и клоуны. "Большая программа, с 3 по 31 марта", - чуть ниже, мелким шрифтом.

Hо, опять же - слишком нарочито.

Или попробовать?

Попробуем:

Егор вздохнул, шагая вперед, и вдруг - накатило. Дома, дорога стали полупрозрачными, поплыли, превращаясь в дымчатый морок, и он увидел, что стоит на узком - в три ладони - поребрике, и что справа и слева нет ничего, ни стен, ни опоры. Hебо стало нездорового зеленоватого оттенка, и если смотреть вверх, то сразу накатывала тошнота. Поребрик уходил с уклоном влево, но самое главное, - там, вдалеке, глаз ловил черную матовую поверхность, и сердце сделало паузу, а потом застучало часто-часто. Это мог быть Камень, но Егор стоял, не двигаясь, потому что переход от городских улиц к Третьему миру был слишком неожиданным, о таком не говорил никто - ни Lентор, ни Второй Жрец, а, значит, здесь вполне могла быть ловушка.

Он прикрыл глаза, одновременно расслабляя ладони. Потом тихонько толкнул воздух, прислушиваясь к слабому эху. Hичего. Вернее - почти ничего: только на грани, почти неощутимое, мнилось настороженное молчание, но туда надо было сначала добраться. И еще - чувства говорили, что справа и слева все так же стоят близкие стены, хотя глазам открывалась лишь бездна.

Медленно, аккуратными маленькими шажками, он двинулся вперед. Двадцать, тридцать, сто шагов. Камень впереди стал явственным: черная полированная плита, косо торчащая вперед и вверх. Оставалось пятьдесят шагов. Тридцать.

Пятнадцать. Там, на камне стали различимы две выемки: неровные, на расстоянии полуметра друг от друга. Следы Короля. Он знал об этом из преданий, но увидеть воочию, к тому же - в Третьем мире: Он сделал еще шаг, но перед глазами плыло, он никак не мог сосредоточить взгляд, потому что зрение двоилось, темнота накладывалась на багрянец, и что-то серое вставало впереди, а он никак не мог понять - что. Он зажмурился до красных кругов перед глазами, а когда снова посмотрел вперед, то понял, что стоит в скверике города, а перед ним, настороженно - руки на поясе, у кобуры двое в серой-голубой форме. Береты, нашивки, высокие шнурованные боты. Патруль, вспомнил он нужное слово.