С хмурым видом доктор Валкер сел на пол. Флуоресцентное освещение хранилища было неприятным, температура – низкой. Спасибо еще, что вентиляторы поставляли свежий воздух.

– Гм! – произнес Сикс. – Я правильно понял, что явно неуравновешенный молодой человек, загнавший нас сюда, – работник вашего отдела, не так ли? И племянник сенатора Купа?

– Откуда вы всех знаете? – спросил Стейн.

– Я занимался расследованием несколько месяцев. Выискивал необходимые сведения по крупицам – из фраз с завуалированным смыслом, найденных в отчетах о заседаниях конгресса, из отдельных, вызывающих интерес высказываний вице-президента Хэнда…

– Попросту говоря, – сказал Том, – вы шпион.

– Это упорно продолжающееся враждебное отношение ко мне весьма печально! – возмутился ящик. – Мы же оказались здесь все вместе, мы друзья по несчастью!

– Но вас никто не приглашал, – сказал Кэл.

– Да, конечно. Мое присутствие, тем не менее, не является прихотью капризной судьбы. Я готовился к проникновению в это учреждение очень тщательно, пока, наконец, не был доставлен сюда с последней партией костюмов. Находясь в одной из коробок, я из своего пункта наблюдения намеревался тайно обозревать отдел 239-Т до тех пор, пока не был бы готов объявить о своем присутствии.

Том вспомнил о дыре, проделанной в одном из нераспакованных ящиков, и упомянул о ней.

– Наблюдал ли я через эту дыру? Догадливый парень! Я планировал ночью выйти и осмотреть отдел. Когда я проснулся и предположил, что все ушли домой…

– Проснулся? – удивился Валкер. – Разве вы умеете спать?

– Ну, это не совсем сон. Время от времени я выключаюсь, чтобы охладить свои схемы. Когда я снова привел себя в действие, то обнаружил, что не учел крепости шнура, которым была завязана коробка. Поэтому пришлось применить некоторые усилия, чтобы освободиться. Только я это сделал, как тут же стал свидетелем удивительного происшествия. Итак, мы снова возвращаемся к Купу. Мне кажется, что он намерен вмешаться в какие-то события в прошлом. В какие события?

Кэл выглядел сейчас более собранным и спокойным.

– Не смейте отвечать этому смехотворному куску старого железа.

Сидней Сикс резко повернулся в сторону Кэла и, хмыкнув, сказал:

– Меня предупреждали, что вы авторитарная личность, доктор Линструм, – если не сказать, диктаторская. Должен заметить, что эти предупреждения не преувеличены. Еще немного – и я могу сильно невзлюбить вас.

Кэл передернул плечами:

– Мне очень жаль.

– Вы же говорили, что не можете испытывать эмоций, – сказал Стейн.

– Моя неприязнь, – заявил ящик, – полностью рациональна.

– Как вы получили имя Сидней? – спросил Валкер.

– Выбрали его мои редакторы. Мне оно не нравится, но меня никто не спрашивал. Однако я разделяю редакторскую точку зрения в том отношении, что не годится печатать сенсационные публичные разоблачения и подписывать их одним серийным номером. Вторая часть моего имени Сикс объясняется тем, что я родом из шестого поколения конструкций, самостоятельно выполняющих обязанности репортеров. Представители серийной партии под номером шесть – первые в совершенстве удавшиеся модели.

– Так, кроме вас, есть еще экземпляры? – спросил Том.

– Увы, дорогой юноша, в настоящее время нет. Они появятся через месяц-другой. Сейчас еще несколько моделей шестой серии находятся в процессе сборки. Мои предыдущие коллеги были разобраны, разукомплектованы или же использованы в нетронутом виде для совершенствования журналистского мастерства.

Кэл, обращаясь к своим сотрудникам, сказал:

– Не удивительно, что охрана не справилась с заданием. Они ожидали появления человека-репортера.

– Совершенно верно! Мои размеры чрезвычайно удобны для проникновения в секретные объекты и раскрытия тайны, которую…

– Еще одно слово, гаркнул Кэл, – и я отправлю вас в компанию ваших коллег, исполняющих роль наглядных пособий. Или на металлический лом.

Сидней Сикс демонстративно закачал своими стрелками в знак недовольства, но ничего не ответил.

Вскоре все живые существа, находившиеся в хранилище, сидели на полу. Стейну хотелось узнать, каким образом собирается металлический ящик удрать из отдела 239-Т, раз его присутствие обнаружено.

– Я хочу сказать, – поинтересовался Стейн, – что мешает нам демонтировать вас?

С явным беспокойством в голосе Сикс отвечал:

– Когда я проник на военно-воздушные ракетные площадки в Мексиканском заливе и раскрыл там их секреты, мне точно так же угрожали. В таких случаях я заключаю соглашение. В ответ на то, что я опускаю в своем репортаже некоторые самые деликатные аспекты чьей-либо деятельности – я не лишен совести, джентльмены, – должностные лица учреждения, как правило, даруют мне право обнародовать те факты, которые не являются национальной тайной. Как будто у них есть другой выход! Гм! А дальше они скрывают все от высших чинов разведки и не выдают ни моей личности, ни происхождения. Все… – и машина многозначительно замигала своими зелеными лампочками, – буквальнокаждый относится с уважением к силе прессы… и Сиднея Сикса!

Беседа прервалась. Холодное хранилище располагало ко сну, а болтливый робот, по всей вероятности, выдал все сведения о себе. Он попытался задать еще несколько вопросов о намерениях Дональда Купа. Но, не получив ответов, замолк и скрестил металлические руки у своего освещенного лица.

Том посмотрел на часы. Пятнадцать минут четвертого. Дональд посадил их в заключение около двух, значит, откроется помещение сейфа почти в семь. Том зевнул.

На лице доктора Валкера, казалось, прямо на глазах росла щетина. Доктор Стейн дремал. Кэл сидел опершись на стену и смотрел в пустоту.

Том закрыл глаза…

Проснулся он без пятнадцати пять от сильного холода и попытался встать на ноги.

И вдруг как будто молния сверкнула в голове, – Том узнал новость.

Он не понимал, как новость дошла до него. Но известие уже было в его голове, не совмещаясь с полной уверенностью в том, что он видел президента Арчибальда по телевидению всего лишь четыре дня назад.

Как же это возможно: недавно видеть Арчибальда и в то же время с полной ясностью осознавать реальность другого, холодящего душу факта, весть о котором прилетела через все запоры.

– Кэл?

По глазам Кэла, полным ужаса и тревоги, Том понял, что брат располагает тем же страшным известием. Том еле выдавил слова:

– У меня жуткое ощущение того, что я знаю… – он глотнул воздух и продолжал: – Президент Арчибальд был убит пять месяцев назад. Тринадцатого марта. Он был застрелен на даче Лукаут террористом, когда направлялся к вертолету, чтобы вернуться в Вашингтон. Убийца скрылся в лесу и не был пойман…

Том в бешенстве встал.

– Все уже известно. Но час назад я об этом не знал. Кэл, что происходит?

– Не чтопроисходит, Том, а чтопроизошло, – ответил Кэл.

– У меня такое впечатление, что в моей памяти все изменилось, так как в ней появился момент, когда Куп изменил историю. Гордон…

– Да, Стейн, – тихо сказал Уайт. – Я тоже знаю об этом. Да поможет нам Бог.

Сидней Сикс вдруг снова задвигал своими руками и начал спрашивать:

– Арчибальд мертв? Откуда вы знаете?

Никто не ответил ему. Валкер высказал сомнения, которые терзали и Тома:

– Я не могу разобраться, Кэл. Рассудок говорит мне, что Арчибальд погиб. Но в то же время я четко помню, что на прошлой неделе он был жив. Даже вчера! Неужели у нас у всех два направления памяти?

Все утвердительно закивали. Чувство страха возрастало.

– Но как это понять? – спросил Стейн.

– Я не знаю, – ответил Кэл.

– Важнее знать, какое из направлений памяти верно, – сказал Уайт.

Кэл медленно поднял правую руку и указательным и средним пальцами изобразил латинскую букву V.

– Исходя из теории об альтернативных течениях времени, оба направления потенциально реальны. По одной версии, Арчибальд убит. По другой – нет. Раздел между двумя вариантами произошел тринадцатого марта. В этот день одна реальность закончилась, другая началась. Почему мы знаем об обеих, я не готов сказать. Одно несомненно – на самом деле существует только один вариант…