– И, представляешь, – в завершении своего рассказа добавил Миша, – нашлись врачи и все необходимые специалисты, которые согласились воплотить в жизнь наш научный проект. Правда, пока я единственный пациент, на ком опробовали эту методику, но, как видишь, результат превзошел все ожидания, и мы ждем дополнительного финансирования, чтобы сделать аналогичное лечение доступным как можно большему количеству людей.

– Это просто удивительно! – Алена слушала, затаив дыхание. – Я ни о чем подобном раньше не слышала!..

– Молодые люди, мы закрываемся, – вежливо сообщил официант, положив на стол счет.

На улице друзей окутали синеватые весенние сумерки. Приглушенный свет уличных фонарей выхватывал из полумрака изящные очертания невысоких зданий и теплыми мягкими бликами рассеивался по тротуарам. Алена сделала глубокий вдох и на несколько мгновений закрыла глаза, чтобы еще острее почувствовать. Почувствовать, что сейчас она проживает свою жизнь, а не смиряется с тем выбором, который сделали за нее родители. Почувствовать, как это здорово, когда рядом есть по-настоящему близкий человек, которому ты можешь безоговорочно доверять, и не нужно довольствоваться мимолетным ничего не значащим общением с одноклассниками. Все эти годы, не имея возможности решать самостоятельно, она убеждала себя, что сможет быть счастливой в одиночестве. Но теперь ее обман раскрылся, и это разоблачение принесло ей огромное облегчение.

В кармане ветровки зазвонил телефон. Девушка от неожиданности слегка вздрогнула и ответила на вызов.

– Алена, с тобой все в порядке? – взволнованный дедушкин голос вернул ее к реальности.

– Да, да, дед, все в порядке. Я недалеко от дома.

– Не мог до тебя дозвониться!

– Не переживай, мы скоро будем!

– Мы? – с явным удивлением переспросил Илья Васильевич.

– Именно! Ждите! – Алена скинула звонок и вопросительно взглянула на своего спутника. – Ты же не против сказать «привет» моим дедушке и бабушке? Я должна объяснить им, почему так долго отсутствовала.

– Даже наоборот! С удовольствием их повидаю! – без тени сомнения ответил Миша.

Илья Васильевич и Мария Леонидовна были удивлены встрече с Мишей не меньше внучки. Визит вежливости молодого человека ограничился чашкой чая и непродолжительной светской беседой, после чего он сослался на усталость и ушел домой. Но Алена знала, что столь поспешный уход не имел ничего общего с последствиями долгого трудового дня. Просто по дороге к дому они с Мишей решили, что расставаться еще рано…

2017 год, ноябрь

– Дедушка тебя не спохватится? – спросила Алена, кутаясь в широкий полосатый шарф и натягивая повыше шерстяные носки, с трудом поместившиеся в домашние тапочки. Она вытащила на балкон свое любимое пестрое кресло-мешок и теперь удобно устроилась в нем, подтянув под себя ноги.

– Я сказал, что пойду спать. Не думаю, что он решит проверить, – донеслось с соседнего балкона: сидя в инвалидном кресле, Миша поправил одеяло, которым прикрыл ноги, и слегка поежился от неожиданного порыва ветра.

На улице было холодно и сыро. Темное, затянутое облаками небо угрюмо нависло над разгоревшейся миллионами огней столицей. Во дворе дома было тихо и безлюдно. Только желтый свет фонарей искрился и поблескивал на мокром асфальте, да беззвучно покачивались макушки высоких, лишенных листвы деревьев.

– Меня сегодня опять возили к психологу, – призналась Алена.

– Это из-за того, что тебе вчера в школе плохо стало?

– Ну, если так можно сказать о припадке эпилепсии, то да… Директор вызвала родителей и предложила им подумать о переводе меня на домашнее обучение или в спецшколу какую-нибудь…

– Домашнее обучение – это не конец света. Я же так занимаюсь.

– Мой папа другого мнения. Он думает, что так  я совсем перестану со сверстниками общаться и окончательно превращусь в социопатку…

Миша только хмыкнул в ответ.

– А вообще, я тут погуглила… – продолжила девочка. – Так вот, ничего страшного в этом слове нет. Это даже не болезнь – социопатия. Это просто небольшие отклонения от нормы. А кто решает, где норма, а где нет? Может, как раз социопатом быть нормально, а вот все остальные в этом мире с отклонениями.

– Никакая ты не социопатка, – уверенно заявил Миша. – Директору просто легче от тебя избавиться, чем время свое тратить.

– Я тоже так думаю. Да я бы и сама оттуда ушла… А психолог этот говорит, что нужно учиться общаться с другими людьми. Что дело вовсе не в моих припадках, а в том, что я ни с кем не лажу… А я и не хочу ни с кем ладить! Нужны они мне, эти другие…

2023 год, май

– Прям как в старые добрые времена! – улыбнулась Алена, усаживаясь в кресло-мешок и накидывая на ноги флисовый пледик из Икеи. Она уже переоделась в футболку и пижамные клетчатые штаны, а на плечи накинула уютную толстовку.

– Да, все почти как раньше,  – согласился Миша, перегнувшись через перила и помахав девушке рукой. Их неостекленные балконы частично были разделены стеной, а частично кованым парапетом, но, как и много лет назад, ни одно, ни другое не было преградой для общения.

Алена поднялась на ноги и встала рядом: теперь сосед был от нее на расстоянии вытянутой руки. В детстве ей очень хотелось, чтобы в этой разделявшей их стене была маленькая лазейка, через которую можно было бы пробраться на Мишин балкон. Друзья даже думали, каким образом можно такой проход сделать. Но, к сожалению, надежная конструкция сталинских времен не оставляла им шансов.

– Так странно, – заметил Миша, глядя куда-то вдаль, – Но мне кажется, что между нами все осталось по-прежнему. Как будто не было этих пяти лет, и еще только вчера мы стояли здесь, каждый на своем балконе, и разговаривали обо всем, что нас беспокоило…

– И мне так кажется, – согласилась девушка. Глядя на Мишин профиль, она вдруг заметила несколько тонких черных вертикальных линий у него на шее, которые прежде скрывались за воротничком рубашки. Алена чуть перегнулась через перила и протянула руку, чтобы повнимательнее рассмотреть то, что ей показалось краем татуировки. Но в это мгновение странное тревожное чувство накрыло ее с головой, и резкая, хоть и терпимая боль пронзила вытянутую руку. В ту же секунду она увидела как напряглись Мишины плечи, а его руки сжались в кулаки… и еще ей послышался какой-то тихий звуковой сигнал…

– Что происходит? – Алена испуганно вглядывалась в исказившиеся словно от боли черты друга.

– Все в порядке, – коротко и очень напряженно отозвался Миша. – Я должен идти.

И он скрылся за балконной дверью так быстро, что Алена и слова не успела сказать. Боль отступила. В полной растерянности она постояла на балконе еще некоторое время, а потом, будто опомнившись, быстро вернулась в комнату и выглянула в коридор. Через приоткрытую дверь в спальню бабушки и дедушки лился теплый свет, но голосов слышно не было. Алена на цыпочках прокралась мимо и почти беззвучно вышла из квартиры на лестничную клетку. Чуть помешкав, она нерешительно позвонила в  Мишину квартиру, но никто ей не открыл. Она подождала, потом позвонила еще несколько раз, но ответа не было. Вернувшись в комнату, она взяла в руки телефон, но тут же поняла, что не знает номера своего друга… Вариант спросить телефон Мишиного дедушки у своих предков она даже рассматривать не стала. Но настойчивое тревожное чувство не отпускало Алену. Почти всю ночь она провела без сна, сидя с ногами на диване и нервно перебирая в руках кулон, и уснула только под утро. За завтраком дедушка и бабушка списали ее состояние на разницу во времени, и Алена в душе была признательна им за такую догадку и за то, что они никак не прокомментировали ее желание весь день оставаться в своей комнате, разбирая старые игрушки, тетрадки и прочие мелочи, притаившиеся в шкафах и на полках со времени ее отъезда в США.

Оставаясь дома и разбирая вещи из своего прошлого, Алена преследовала две цели. Во-первых, она всеми силами старалась отвлечься от мысли о Мише и его поспешном уходе, а во-вторых, ей не давали покоя все еще не достаточно четкие воспоминания о кулоне. Рассматривая старые фотографии, разрисованные альбомы и исписанные тетрадки прошлых лет, она пыталась найти хоть что-то, способное освежить ее память. И вот на глаза ей попалась потрепанная тетрадка в темной обложке на сорок восемь листов. Руки девушки сами потянулись к находке, хотя она и не помнила, что именно там записывала. Но тетрадь оказалась неким подобием дневника.