Сколько всего пережил Гарри? Неужели он так и не заслужил того, чтобы выжить в этой битве? Ещё один маленький львенок, ещё один её ребёнок, которого она не смогла уберечь.

Минерва сама не осознавала того, что из её горла вырвался отчаянный вопль: «НЕТ!»

Рон смотрел на мёртвое тело своего лучшего друга и отчаянно хотел, чтобы всё это было сном, ужасным кошмаром, который должен вот-вот закончиться… Но нет, он прекрасно понимал, что это и есть реальность, страшная реальность, от которой никуда не деться. Хочется подойти к Гарри, отвесить ему оплеуху и прокричать, что он полный идиот и кретин, ведь он обещал им, что не пойдет на поводу у Волан-де-Морта, что будет сражаться, что не сдастся, что не бросит их ради своих дурацких благородных порывов… Или не обещал?

Но это уже не имеет смысла. Гарри больше никогда и ничего не услышит. Ещё один брат, которого он потерял, которого не смог защитить. В его сердце поднималась отчаянная, небывалая ярость, сметающая всё на своем пути.

Рон сам не понимал, что надрывно кричал: «НЕТ!»

Гермиона смотрела на мёртвое тело своего лучшего друга, мёртвое тело человека, с которым пережила столько всего с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать. На мёртвое тело человека, который стал её семьёй, который стал её братом. Она смотрит на него, и всё не может понять, как такое возможно.

Он не мог так поступить с ними, не мог, просто не мог…

Ноги под ней подкашиваются, и мир словно теряет чёткость.

Мог.

Это же Гарри, если его смерть могла спасти хоть кого-то – он бы пошёл на это.

И он пошёл.

О нет, Гарри, нет, ты должен был жить…

Горло словно разрывало в клочья, но Гермиона не обращала на это внимания: «НЕТ!»

Джинни смотрела на мёртвое тело человека, которого любила с тех самых пор, как впервые увидела. Она никогда не допускала в свою голову мысли о том, что он может умереть. Нет, пусть он никогда не будет с ней, пусть он никогда не посмотрит на неё, пусть он будет в милях и милях от неё – лишь бы он жил. И пока он будет жив – будет жива и она. А теперь он мертв…

Кажется, что вместе с его сердцем должно было остановиться и её. Тогда почему она до сих пор жива? Этого не может быть, он не мог умереть, просто не мог!

Если бы вместе с криком могла вырваться отчаянная боль сердца Джинни, она бы убила всех вокруг: «НЕТ!»

Невилл смотрел на мёртвое тело своего друга, а в ушах эхом отдавались его последние слова: «Убить змею… Убить змею…».

Знал ли Гарри в тот момент, что скоро умрет?

Знал. Конечно же, знал, и сейчас кажется – только полный идиот мог не понять этого. Нужно было догадаться, нужно было остановить его, нужно было…

Но теперь уже поздно. Гарри отдал свою жизнь ради того, чтобы жили они. И хотя Невилл чувствует, как в горле становится ком, чувствует, как хочется осесть на землю и просто сдаться, он понимает, что не может этого сделать.

Смерть Гарри, смерть любого, кто пал этой ночью, не должна быть напрасной.

Бороться – это всё, что они могут сделать в память о них.

Они должны это сделать.

***

Взгляд Драко был прикован к телу парня, которое, словно спящего ребёнка, держал на руках Хагрид. До него не доходило, что это — конец. Ни до кого ещё не дошло. Невозможно поверить в то, что Гарри Поттер, Мальчик, Который Выжил, знаменитый волшебник, которому предначертано было сразиться со злом, убит.

Страшно.

До дрожи в коленях страшно и до слёз обидно, потому что этого не должно было случиться. Всё не может так просто закончиться. Где же добро, на которое все так уповают и которое всегда и везде восхваляют, и почему зло сейчас выигрывает с таким огромным счётом?

Тёмный Лорд без особых усилий нашёл младшего Малфоя в толпе побитых и еле стоящих на ногах учеников Хогвартса. Он смотрел прямо на юношу, чей затравленный взгляд хаотично скакал по руинам, в которые превратилась школа. Боялся. Знал, что произойдёт в следующую секунду. Знал, что не сможет ослушаться.

— Драко, — окликнул его знакомый мужской голос.

Люциус стоял напротив него, среди других Пожирателей. Отец и сын стояли по разные стороны баррикад. Его взгляд — холодный и спокойный, впрочем, как и всегда. Он протянул руку парню, словно приглашая того перейти на его сторону, но даже дураку понятно, что за этим жестом — строжайший приказ, который обязаны исполнить сейчас же и ни секундой позже.

Взгляды учеников, как один, устремились в сторону Драко. Ему стало дурно. Хотелось просто исчезнуть, провалиться сквозь землю, лишь бы не находиться здесь, посреди бывших одноклассников и учителей, которые видели в нём лишь предателя и убийцу. Которые ждали, когда он сделает шаг навстречу Волан-де-Морту, чтобы, горько усмехнувшись, бросить своё едкое

«Я и не сомневался».

Он стоял, испепеляемый десятками пристальных глаз, едва дыша и стараясь не дать волю подступающей истерике. Ноги словно приросли к земле — он не мог сдвинуться с места, не хотел этого, но был ли у него выбор?

— Драко, — на этот раз его звала мать. На её лице ясно читалась вина и бесконечное сожаление. — Пожалуйста, иди к нам.

Он не злился на неё. Прекрасно понимал, что её действия вызваны лишь желанием помочь своему ребёнку, защитить его любой ценой, даже если для этого им обоим придётся примкнуть к вселенскому злу. Нарцисса нервничала, и далеко не без причины: её сын никак не мог решиться, колебался и сомневался в правильности своих действий, а ведь терпение Тёмного Лорда далеко не бесконечное и может иссякнуть в любой момент. В этом случае её мальчику не поможет ни она, ни её влиятельный муж, ни кто-либо другой.

Драко сжал руки в кулаки, судорожно сглотнул в попытке избавиться от кома в горле. Он продолжал стоять на месте, всё ещё на что-то надеясь. Оглянулся по сторонам, посмотрел на бывших учеников Хогвартса, которые тут же отвернулись и опустили головы, не желая встречаться с ним взглядами. Ждал хоть какого-то действия с их стороны, хотя бы малейший знак, который заставил бы его остаться. Малфой ведь всегда был таким. Ему спокойнее, когда он за кем-то следует, когда кто-то указывает ему верный путь, но сейчас он понимает, что его уже не ведут, а буквально тащат, и что происходящее сейчас — далеко не результаты верного выбора.

Ему не хотелось становиться Пожирателем, ему не хотелось войны, никогда не хотелось и всё ещё не хочется, чтобы проливалась кровь совершенно невинных людей, некоторые из которых когда-то были его знакомыми и учителями. Драко больше всего на свете хотел остаться там, где сейчас стоит, но видел, что на этой стороне его ничего не держало, ведь в глазах остальных он — прихвостень Волан-де-Морта, такой же жестокий и беспощадный.

Но это неправда. Он всего лишь подросток, который запутался и потерял себя в попытке стать гордостью своей мерзкой семьи. Жертва обстоятельств, которая просто хотела, чтобы её заметили, похвалили и по-настоящему полюбили.

Тяжёлый, вымученный вздох. Драко прикрыл глаза, мысленно начал считать до трёх: если за это время никто и ничто не остановит его, придётся перейти на сторону зла. Почему-то, в душе парня всё ещё теплилась надежда.

Один.

Он ещё раз пробежал взглядом по толпе, в которой стоял, выискивая взглядом кого-то определённого.

Два.

Он сделал неуверенный шаг вперёд, люди перед ним тут же расступились — его никто не держал.

Три.

С его губ сорвался истерический смешок, полный боли и разочарования. А чего ещё он ожидал?

***

Небо озарилось вспышками заклятий, что должны разрушить защитный барьер над Хогвартсом. Драко стоял рядом с матерью, но даже через это расстояние видел Т/И.

Всё тот же вызов в глазах.

Сердце Малфоя дрогнуло, когда он увидел блестящие дорожки на бледных щеках девушки. Когда её колени подогнулись и она опустилась в пыль, пытаясь спрятать лицо в ладонях.

Его руки сжались в кулаки, когда один из близнецов Уизли помог ей подняться на ноги. Рыжий парень придерживал её за талию и прижимал к себе, укрыв мантией.