Малфой спешно убрал руку с плеча девушки, заметив её удивлённый взгляд, и, кивнув в сторону шрама, произнёс:

- Знаешь, это ничего не значит.

Т/И только улыбнулась и бросила взгляд на Чёрную Метку, уже почти исчезнувшую с предплечья парня.

- Это тоже ничего не значит.

Драко усмехнулся в ответ и отвернулся, думая о своём.

Так они и сидели, пока лучи утреннего солнца не пробьются через ветви деревьев.

Девушка, которая потеряла всё в этой войне.

И парень, у которого не было выбора.

========== Глава 10 ==========

Ирония жизни скрыта в том, что причинить самую острую боль способен не тот, кого ты считаешь врагом, а тот, кто вчера обещал подарить тебе счастье.

Год после битвы за Хогвартс был другим.

Год, когда испуганные первокурсники жались друг к другу и боялись поднимать глаза от пола.

Год, когда все знали, что лучше не окликать кого-либо со спины, потому что рискуешь попасть под заклятие.

Год, когда старшекурсники неосознанно парами сопровождали младшекурсников, куда бы те не пошли.

Год, когда новый учитель ЗОТИ приходил в кабинет директора и в отчаянии рассказывал, как сложно ему преподавать, когда на него смотрят так, словно он в любую секунду может достать волшебную палочку и начать кого-то пытать.

Год, когда на очередном уроке ухода за магическими существами изучали фестралов, и большая часть курса подняла руки в ответ на вопрос, кто может их видеть.

Год, когда второкурсник испуганно отшарахнулся от резкого звука упавшей на пол сумки и забился в ближайшую нишу, но никто даже не думал над ним смеяться.

Год, когда каждый вечер, перед отбоем, весь факультет собирался в гостиной, и старосты проверяли, все ли на месте.

Год, когда преподаватели каждую ночь надеялись, что сегодня после отбоя по школе будет бродить хотя бы один студент.

Год, когда кто-то просто решил недолго прогуляться в одиночестве, а его однокурсники уже подняли тревогу.

Год, когда знаешь, что кого-то от падения в пропасть защищает лишь воспоминание о лежащем в кармане спасительном фальшивом галлеоне.

Год, когда студенты старались не ходить в больничное крыло без острой необходимости, потому что то зелье, которое потратят на них, может куда больше понадобиться кому-то другому.

Год, когда каждый смешок во время урока воспринимался преподавателями как благословение.

Год, когда в спальнях бывшего профессора зельеварения, декана Слизерина и директора Хогвартса никто не жил, но иногда под дверью кто-то оставлял свежие цветы.

Год, когда у многих студентов в карманах, в блокнотах, под подушками, в чемоданах лежали фотографии близких людей, с которыми они уже никогда не смогут поговорить.

Год, когда лёжа в своей постели темными, бессонными ночами можно услышать, как кто-то приглушённо всхлипывал.

Год, когда каждую ночь кто-нибудь просыпался с криками от собственных кошмаров.

Год, когда у некоторых старших курсов было место в классе, на которое никто и никогда не садится.

Год, когда все уже привыкли к тому, что иногда некоторые студенты просто застывают на месте и невидящим взглядом смотрят куда-то вдаль.

Год, когда слизеринцы уже не враги, но вряд ли когда-то станут друзьями.

Год, когда те, кто совсем недавно были детьми, заново учатся жить.

Год, когда война закончилась, но кажется, что все ещё только начиналось

***

На ужине Т/И сидела за столом Гриффиндора рядом с Джорджем.

Всё было хорошо, пока кто-то из них не упомянул имя Фреда. Слово за слово, и вспыхнула ссора.

Т/И не помнит, кто первый начал, но она отлично помнит слова Джорджа, брошенные в лицо девушки:

— Это ты во всём виновата! Если бы не ты, он был бы жив! Ты могла помочь ему! Почему он мёртв, а ты жива?..

Его голос дрожал, в глазах плескалось настоящее отчаяние. И Т/И еле держалась, чтобы не накричать на него в ответ.

Он думал, только ему трудно?

Она тоже страдала, она тоже боялась. Но нельзя же опускать руки.

Слова Джорджа задели за живое. Он крикнул это настолько громко, что абсолютно все лица были повёрнуты в их сторону.

Боль в груди разрасталась, и Т/И на несколько секунд забыла, как дышать. Молча встав со своего места, она, не посмотрев больше ни разу в сторону Джорджа, вышла из Большого зала. Девушка была готова просто упасть и кричать от боли, но не могла себе позволить, чтобы другие видели её в таком состоянии.

Она не знала, куда ей идти, но понимала, что нужно убраться отсюда куда подальше.

***

Малфой слышал каждое слово и не понимал, как Уизли посмел сказать такое. Он поднялся и побежал вслед за Т/И. Она направлялась в сторону гостиной Когтеврана.

***

До Джорджа сразу же дошёл смысл сказанного. Он не понимал, как мог сказать такое, но слов назад не воротишь.

Он ненавидел себя за то, что обидел единственного близкого и родного ему человека.

Нужно срочно извиниться.

Он ведь вовсе не имел этого в виду. Джордж никогда не винил Т/И. Он винил только себя. Она здесь совсем не при чём.

Уизли вышел из зала и направился к гостиной Когтеврана. Наверняка, Т/И пошла на крышу башни Когтеврана.

За столько лет он изучил все её повадки.

Дойдя до двери, Джордж увидел, что Малфой вошёл внутрь. Уизли был уверен, что слизеринец пошёл к Т/И. Что ж, ладно… Пусть поговорят.

Джордж всё объяснит ей завтра.

***

Т/И сидела на крыше и смотрела вдаль.

— Прошу, пожалуйста, Фредди, окажись рядом, — шептала она в пустоту, понимая, что никто её не услышит, а может и услышит, но только не он.

Фред Уизли, Фредди, возлюбленный рыжый весёлый мальчуган, который погиб как герой.

Она не успела с ним попрощаться…

Его искренняя улыбка, отпечаталась в её памяти, звонкий смех парня. Она бы сделала всё возможное, чтобы просто вернуть его.

Чтобы они снова были вместе.

***

Драко всегда нравилось смотреть на её кудрявые, слегка запутанные каштановые волосы, на то, как усердно она тянула руку во время вопроса преподавателя, как закатывала глаза, когда дружки Уизли говорили глупость.

Ему нравилось смотреть на её нахмуренные брови, когда наступал очередной приступа гнева, на быстрые, а со временем плавные движения.

Он любил наблюдать за изменениями черт лица — от наивного детского до повзрослевшего женственного. Как со временем изменилась её фигура, голос, волосы. Каждый год она менялась, становилась прекраснее.

Он смотрел, как она обнимала друзей после долгой разлуки на летних каникулах, и ненавидел себя за то, что она не обнимает его с такой же нежностью; как улыбалась рыжим во время очередной дурацкой шутки.

Он ненавидел себя за то, что называл её «грязнокровкой» при всех, а потом долго над этим смеялся, глядя ей прямо в глаза. Он знал, что потом она плакала, и за это ненавидел себя ещё больше.

Как же он ненавидел себя за то, что не набрался смелости и не пригласил её на Святочный бал, наплевав на правила и запреты.

С каждым годом он всё больше ненавидел её, и с каждым годом всё сильнее боролся с желанием подойти и обнять. Она так его бесила, что он искал любой повод, лишь бы встретиться с ней, зацепить, сделать так больно, как она делает ему. Неосознанно, но делает. Он ненавидел себя за то, что называл её грязнокровкой и снимал за это баллы на пятом курсе при каждом удобном случае.

Он откровенно струсил, глядя, как Пожиратели издеваются над ней, и заставлял себя сдвинуться с места, чтобы спасти её и не видеть хрусталики слёз на щеках. Как же ему хотелось закричать «Отпусти её!», но тот крик умер у него в груди.

Как он облегчённо вздохнул, когда увидел её во время битвы за Хогвартс живой и невредимой.

***

Малфой сел рядом с плачущей девушкой.

— Уизли просто козёл, — сказал он ей.

— Не говори так. Он очень хороший. Просто сейчас у него тяжёлый период. Я уверена, что он уже жалеет.

— Ты удивительная, — восхитился Драко. — Он только что опозорил тебя при всех, а ты его защищаешь.