Джорджу не хватило духу её исправить.

Второй раз, к удивлению Джорджа, это произошло не с ним – с Роном.

Когда мама отчитывала его за грязную мантию, а Рон явно из последних сил сдерживался, чтобы не огрызнуться – она вдруг вскользь назвала его Фредом. У него глаза комично расширились, тут же находя Джорджа, а зажатая в руках книга упала.

Мама опять ничего не заметила, только продолжала беспокойно хлопотать над Роном, который уже отвёл от Джорджа взгляд, наклонившись за упавшей книгой.

Рон тоже её не исправил. Только, проходя мимо, крепко сжал плечо Джорджа, которому из-за этого почему-то стало чуть легче дышать.

Потом ситуация повторилась с Перси. Тот застыл, несколько секунд смотрел на маму, не отрываясь – отчего она начала беспокоиться, спросила, всё ли в порядке. Перси тут же встряхнул головой, явно пытаясь прийти в себя, натянуто улыбнулся и практически сбежал из дома, прикрывшись какой-то нелепой отговоркой.

Взглядов на Джорджа он при этом старательно избегал, но тот всё равно заметил, как дрожали руки Перси.

Когда мама назвала Фредом Чарли – тот замер всего на мгновение, а потом притянул её в крепкие объятия, зарываясь носом в рыжие, изрядно припорошенные сединой волосы. Он не размыкал объятия и через секунду, и через три, и через пять, и в конце концов мама начала неловко смеяться, невпопад шутя о том, что, если её слишком-взрослые-для-объятий-сыновья опять против объятия ничего не имеют – то ей это нравится.

Джордж сбежал оттуда прежде, чем Чарли пришло в голову обнять и его.

Билл в ответ на брошенное вскользь «Фред» от мамы, улыбнулся слабой, грустной улыбкой, посмотрел этим своим слишком понимающим взглядом, от которого в груди Джорджа неприятно, болезненно саднило, и тут же сменил тему разговора, прежде чем мама успела бы что-то заметить.

Это повторялось вновь. И вновь. И вновь. С каждым из её сыновей, в один из дней произошло даже с Гарри, который застыл обескураженно, оглядывая растерянным, надломленным взглядом всех, собравшихся в гостиной Норы – но, как и остальные, Молли не поправил.

А когда однажды мама, начав произносить имя, запнулась на «Ф…» и тут же исправилась, выглядя ошарашенной и виноватой – Джордж не думал, что это первый шаг к исцелению. Потому что исцеление от такого вряд ли есть.

Но, возможно, это первый шаг к тому, чтобы научиться жить, не видя тени Фреда в каждом.

Возможно, первый шаг не только для его матери.

***

— Я не понимаю, зачем тебе это нужно, — в который раз повторял Джордж.

— Он сейчас в Азкабане. Я не хочу, чтобы Драко провёл всю свою жизнь под надзором дементоров, — отстаивала свою точку зрения Т/И.

— Ты не сможешь ему помочь. Он Пожиратель. Малфоя по-любому посадят.

— Я докажу, что он не виновен.

— Как?

— Мои воспоминания, — улыбнулась девушка, указывая на свою голову. — Я покажу им, что Малфоя заставили.

— Тебя не переубедить?

— Нет.

В глазах Уизли читалась смертельная тоска, ужасно бледный и измученный, он всё же смог найти в себе силы слабо улыбнуться.

Джордж действительно был рад присутствию Т/И, она занимала особое место в его воспоминаниях.

========== Глава 6 ==========

Эй, Фред, братишка,

протяни-ка руку.

Ты нужен — очень нужен нам сейчас,

весёлый и улыбчивый мальчишка

из тех, кто за любимых —

на костёр.

Эй, Фред, ты очень вовремя, братишка.

Иди сюда, четвёртый Мародёр.

Светлана Усс

— Я тоже по нему скучаю. Это так странно - родиться вместе, а умирать врозь, — почти шёпотом сказал Джордж и поднял взгляд на Т/И. При таком освещении казалось, будто на её глазах навернулись слезы.

— Так много времени прошло, — Т/И обвела взглядом стены и шумно вздохнула; пламя свечи снова дёрнулось. — А как будто вчера мы сидели с Фредом в вашей комнате и дегустировали всякие вреднючки.

Джордж ухмыльнулся, но ухмылка тут же сошла с его лица. Т/И уткнулась лбом в его плечо и расплакалась, шмыгая носом.

До жути было больно и непривычно в одиночестве сидеть на кухне и не планировать какую-нибудь шалость, а тихо плакать, разделяя одну большую потерю на двоих.

Пустота в груди в такие моменты становилась в разы тяжелее и ощущалась практически физически. И всё вокруг становилось каким-то другим, чужим, отдалённым. Родной дом перестал быть таковым.

Они оба могли представить себя в гостиной Гриффиндора: полночь, первокурсники давно спят, курсы постарше исписывают свитки-пергаменты — Снейп снова задал кучу домашки, — в соседнем кресле похрапывает Рон.

Будто не было никакой войны, и все погибшие живы.

Но реальность оставалась реальностью, и им приходилось в ней жить.

***

— Знаешь, наверное, это глупо, но я верю, что Фред стал Мародёром, — сказала как-то Т/И Джорджу, когда они сидели во дворе.

Джордж начал выходить из комнаты и понемногу общаться с семьёй. Не как прежде, конечно, но пытался.

— Мародёром? — удивился Джордж.

— Да. Их же было четверо - отец Гарри, Сириус, Люпин и Питер Петтигрю. Петтигрю оказался предателем, значит их осталось трое… И я подумала, что Фред смог бы стать четвёртым…

— Мне нравится эта идея, — улыбнулся Джордж.

— Ему там хорошо, — девушка посмотрела на небо. — Я уверена в этом. Ты мне веришь?

И Джордж верил. Она правда не станет его обманывать. За такое время, проведённое вместе, Джордж очень хорошо её изучил и понял, что доверяет ей, доверяет без всяких сомнений.

Теперь Т/И его самый родной человек. Он лучше умрёт, чем потеряет её.

***

— Заседание по делу Драко Малфоя объявляется открытым.

Одни и те же вопросы, одни и те же ответы…

Как же надоело…

Почему эти лицемеры не хотят слышать правды? Неужели им так жизненно необходимо засадить этого мальчика? Ведь, по сути, он ещё ребёнок.

Несколько дней назад проходило заседание по делу его отца. Люциуса Малфоя признали виновным и назначили наказание - 15 лет в Азкабане. Мать Драко тоже судили, но назначили лишь штраф. Почему же с самим Драко так сложно?

Малфой смотрел на неё и не мог не вспомнить её на войне.

Он уже тогда видел проявляющиеся чувства Уизли к Т/И, и как дурак позволил себе оставаться невидимкой, поглядывая на них косым, но заинтересованным взглядом. Его сердце разрывалось на части, когда он увидел их с Уизли скрещенные руки, дрожащее тело и губы, произносившие имя «Фред».

И пускай её лицо было грязное, в ссадинах и ранах, оно было самым прекрасным на всей Земле.

И тогда он шепнул «Я хочу уйти», а мать просто взяла его за руку и увела от того места, оставляя всё.

Это был словно шаг в новую жизнь.

Жизнь без неё.

***

Т/И передала судьям скляночку с воспоминаниями, и они пообещали просмотреть и вынести приговор через неделю.

***

Т/И восхищалась тем, как Уизли, переживая такую потерю, умудрялся заботиться о ней. Он проверял, поела ли она, хорошо ли спит, как себя чувствует.

Дом Уизли оживал постепенно, и только она и Джордж портили всё кислой миной.

— Без нас в Норе стало совсем тихо, — говорил Джордж. Т/И сидела рядом, положив голову на плечо парня. — Без него стало совсем тихо… И все ждут от меня чего-то весёлого. Они широко мне улыбаются, хоть я и вижу, что улыбка их натянута. Они всегда смотрят на меня, словно ожидая, что сейчас суп Перси начнёт бурлить, а я рассмеюсь диким хохотом… Как они не поймут, что прежнего меня больше нет? Того Джорджа, который всегда улыбался, смеялся из-за всякой ерунды и правда больше нет! Я был такой, пока он был рядом. Он словно поддерживал моё настроение. Рядом с ним я не мог грустить. А сейчас…

— Я понимаю, Джордж. Прекрасно понимаю. Но и их тоже можно понять. Они боятся, что как прежде уже не будет, что мы обречены всегда находиться в таком состоянии… И я этого боюсь… Джордж, я боюсь…

— Я тоже…

Он говорил безразлично, словно его не волновало происходящее. И от этого становилось ещё больнее. Т/И понимала, что никогда больше не увидит этого искренне улыбающегося рыжика, выпускающего шутку за шуткой.